Не все НПС попадают... (СИ) - "Саламандра и Дракон" - Страница 40

Пейзаж внизу потихоньку менялся в сторону дикости и дремучести. Лес поднимался выше, и временами казалось, что в просветах крон происходит какое-то движение.

— А тут горелого меньше, — поделился своими наблюдениями Петька.

— Да, территориям, которые отделены от светлых серыми зонами, больше повезло. Заметная часть светлоликих именно что в серой зоне увязают. Да и квесты здесь больше с монстрами. Поселений почти нет, вот и жгут гораздо реже.

— Ясно. А граница где? — по ощущениям, полчаса где-то уж и прошло.

— Граница здесь несколько размыта. По реке можно ориентироваться.

— Вон по той? — Петька успел заметить промелькнувшую внизу серебристую ленту.

— М-гм. Но имей в виду, что заступы возможны как в одну, так и в другую сторону.

— О-о-ой! Это кого к нам попутным ветром занесло?! Ты глянь-ка! Сам Дроздобород!

Возглас оказался таким неожиданным, что Петька чуть с дракона не свалился. Прямо рядом с ними, что называется «параллельным курсом», летела почтенного возраста бабуля. Из средств передвижения у бабули была ступа и метла (ну, то самое помело, которым положено след заметать). Наряжена старушка была колоритно, в полном соответствии с этнографически-литературным образом. Баба Яга.

Горыныч неожиданную спутницу узнал, обрадовался, завилял шипастым хвостом (от чего Петька почувствовал лёгкий приступ морской болезни) и даже попытался облизать, за что Дрозд на него прикрикнул и велел не дурить.

— Здоро́во, Ягуся! Сколько лет, сколько зим!

— А что-это за мальчишечка с тобой симпатичненький?

— Курсант-стажёр, прошу любить и жаловать.

— М-м-м, любить — это мы завсегда! А не тот ли это курсант, что с тобой в зомбятню-то ходил?

— Тот, тот, откуда слышала?

— Вчера внеочередной ковен собирали… — баба Яга сделала неопределённый жест сухонькой ручкой, и Дрозд решил переменить тему:

— Ну что, красавица, в гости-то звать будешь?

— А то как же! Догоняйте! — бабуля засмеялась, блестя единственным зубом, и с лихим свистом устремилась вниз. Дракон нырнул следом, а Дрозд прокомментировал:

— Это нам жуть как повезло, что мы Ягусеньку вот так встретили. А то к её дому за просто так не выбредешь, обязательно клубок надо разматывать…

ЦЫПОЧКА

Поляна вокруг избушки выглядела так, словно по ней давным-давно никто не ходил. Трава по пояс. И никого. Горыныч с утробным урчанием полез под избушку и начал тереться спиной о её мосластые ноги.

— Чего тормозим? — Дрозд ожидающе смотрел на Петьку, — Сказок, что ли, не читал?

— А-а-а… Это вы в смысле — «встань ко мне передом, к лесу задом»? — от резкого хруста Петка вздрогнул, а Дрозд прокомментировал:

— Да, немолода уже цыпочка, притирания какие бы надо — ишь, суставы-то как скрипят.

Изба завершила вращательные эволюции. На пороге, уже в праздничном, сияя пронзительно-зелёными глазами, стояла баба Яга.

— Проходи-и-ите, гости дорогие! Фу-фу-фу, русским дух… о-о-ой, гарью провоняли-то!

— Ну не ворчи, не ворчи… Летим, смотрю, очередной отряд «Белые колготки», орков жгут. Психанул, спустился…

— Да уж, психанёшь тут. Вешайте свои хламиды там, у двери. Щас простирнём.

Если Петька в своём костюме выглядел как среднестатистический среднезажиточный средневековый горожанин, то у Дрозда под плащом обнаружился полный латный доспех, весь чернёный и покрытый сплошной вязью каких-то письмен. Баба Яга, увидев его, всплеснула руками и экзальтированно застонала:

— Ой, красавец! Ой, красавец! Ну, чисто Кощей!

— Ладно тебе, перестань. Расскажи лучше — что светлые? Тебя, я смотрю, не особо беспокоят? — Петька с Дроздом присели к столу.

Баба Яга щёлкнула пальцами, и из печки начали скакать чугунки и тарелки со всякой снедью, расставляться по нарядной скатерти.

— Да нет, забредают. Не кажный день, конечно, но раза четыре в неделю быват. Выпрутся на полянку — ни бэ, ни мэ, только и знают: «Эльфийский патруль! Всем оставаться на своих местах!»

— А ты чего?

— А чего я? Остаюсь на местах, — бабуля смачно отхватила кусок пирога с какой-то подозрительно тёмной начинкой, — В окошко их разглядываю, рожи строю. Надоедят — Лихо Одноглазое свистну, у этого разговор короткий. Или Лешего, пущай по лесу гуляют. Вы угощайтесь, не побрезгуйте. Или сперва баньку? Я мигом.

— А давай баньку, — согласился Дрозд.

Яга живо выметнулась в дверь, а Дрозд наклонился поближе к Петьке:

— Слышь, юнга, ты эти пироги лучше не ешь. Давно она здесь, да безвылазно. Смотрю, сильно в роль вжилась. Как бы пирогами с эльфятиной нас не накормила.

От такой мысли Петьку аж передёрнуло:

— Фубля… А, может, наших, с буфета? Я ж взял.

— О! Давай. Только без палева, по одному.

Петька вытащил по пирогу и задал интересующий его вопрос:

— А как так получается: избушка снаружи маленькая совсем, а тут ещё двери — в баню вот. Получается, дом внутри больше, чем снаружи?

— Э, нет, брат! Тут совсем другая фишка. Баба Яга — она кто?

— Ну… Ведьма?

Дрозд хмыкнул:

— В каком-то смысле она и ведьма. Потому что много ведает. Но не колдунья в понятии европейских сказок. Ягуся — она страж перехода из мира в мир, такой её официальный чин. А значит, главное её свойство — умение связывать между собой любые точки любых локаций.

— Это как порталы?

— По сути — да. Любая дверь для неё откроется туда, куда она захочет. Ты вот попробуй в эту «баню» заглянуть.

Петька дёрнул суковатую ручку и уставился на бревенчатую стену, ничем не отличающуюся от той же стены вне дверного проёма. Вот это да. Сел.

Дверь распахнулась, и в клубах пара выскочила хозяйка. Увидела, что оба гостя жуют пироги, расплылась довольная:

— А вот и молодцы, по пирожочку, оно с устатку-то пользительно! А я уже и баньку справила! Ты, Петенька, иди вперёд, я у твоего наставника кой-чего спросить хочу…

Так-так, эту песню мы уже где-то слышали.

Петька дёрнул за ручку, подспудно ожидая увидеть всё ту же бревенчатую стену, но за ней открылся небольшой предбанник, в углу которого виднелась ещё одна дверца — в парилку.

— Иди, иди, он сейчас.

В предбаннике было приятно тепло, пахло берёзовыми вениками и чем-то хвойным. Второе отделение, тоже не особо большое, человек на двух — трёх от силы, с полка́ми и печечкой-каменкой, объединяло в себе функции парилки и мыльни. Было здесь жарковато, но не так чтобы очень — именно что помыться. На нижнем полке приглашающе стояла деревянная шайка с тёплой водой, в которой плавала мочалка. Рядом на чистой тряпочке лежало мыло. А в углу имелась ещё бочка с водой и деревянный ковш, прицепленный к бортику за изогнутую ручку. Сервис! Рассудив, что шайка одна и тормозить не следует, Петька приступил к процедуре омовения. Он успел от души пошоркаться, промыть от запаха гари волосы и как раз выливал на себя финальную шайку воды, когда дверь в парилку стукнула. «Вовремя я», — успел обрадоваться Петька, и тут женский голос спросил:

— Спинку потереть?

Петька подпрыгнул как ужаленный и развернулся. Голос был определённо не хозяйкин, другой — молодой и звонкий. Да и тело было явно не древнее. Не юное, конечно, но молодое, крепкое. Она была невысокая, но полногрудая. И эти груди нахально смотрели на него своими возбуждёнными сосками. И запах… от неё пахло травами и мёдом и ещё чем-то одурманивающим… Петька с усилием поднял взгляд на её лицо… Глаза! Пронзительно-зелёные! Баба Яга!

Петька невольно шарахнулся назад и сел на полок, ткнувшийся в ноги.

— Б-б-ба-б-буля, вы ч-чего?

Она тоже подшагнула ближе, и её груди оказались прямо напротив его лица:

— А чего сразу бабуля? Чего бабуля-то? Это ж просто форма, костюм, для роли. Я ж молодая совсем… — она наклонилась к нему, обволакивая его пряным облаком, — Ты чего ж? Сомлел, что ли в баньке-то? На-ка, попей, охолонись…