Сюрприз для Биг Босса (СИ) - Кострова Валентина - Страница 20

Я, не спуская с Богдана глаз, качаю малышку на руках, наблюдаю, как он отшагивает от меня. На лице замечаю тень разочарования, которое меня полосует без ножа.

– Богдан! – окликаю его. Богдан оборачивается. Голубые глаза смотрят на меня строго и с какой-то надеждой. Маленькой такой, что даже страшно ее не оправдать.

– Я тоже самое чувствую, что и ты. Это сложно назвать любовью, – улыбаюсь, Коршунов усмехается. – Но между нами определенно что-то есть. Взаимная симпатия. Так может мы…

Я не в силах выдавить из себя «попробуем быть вместе», замолкаю на полуслове. Вера начинает капризничать. И если я ее сейчас чем-то не займу, малышка нам продемонстрирует силу своих голосовых связок. Подхожу к кровати, кладу ребенка, ищу глазами сумку. Мне ее протягивает Богдан. Я благодарно ему улыбаюсь. Он стоит рядом, никуда не уходит, от этого мне становится не по себе. Я чувствую себя словно на экзамене по материнству, хотя из Коршунова тоже так себе отец.

Вытаскиваю из сумки погремушки, бутылочку. Богдан забирает у меня бутылку, я тут же ему протягиваю и упаковку со смесью. Он выходит из комнаты, а я отвлекаю себя тем, что развлекаю притихшую Веруньку, но при этом обращена полностью в слух. Мне жуть интересно, что делает Богдан. Эта та самая первая стадия увлечения, когда понравившейся человек интересен тебе до мелочей. Вплоть до того, как он наливает в детскую бутылочку кипяченую воду.

Смотрю на Веру. Она мне непроизвольно или уже осознанно улыбается. Треплю ее за щечку. Сладкая девочка. Пока толком ничего не понимаем, но окружена заботой. Даже от чужого дяди, который очень хочет стать для нее отцом.

– Тебе нравится Богдан? – шепотом спрашиваю у Веры, подгибая ей ножки к животику. – Он вроде ничего такой. Лучше, чем думалось. Не кинул нас, хотя мог. Имел право. И мурашки у меня от него. Оба стреляные воробьи, с не очень удачным личным опытом…

– А что, у тебя тоже сердечная драма? – неожиданно звучит голос Богдана, что я резко выпрямляюсь и смущаюсь. Он протягивает мне бутылочку, забираю ее, дотрагивается до моей щеки.

– Давай то, что было в прошлом, оставим в прошлом, его не стоит тянуть с собой в настоящее. Договорились?

Смотрит в глаза пристально, его взгляд пробирает до костей, парализует. Я как под гипнозом кивают. Да, прошлое должно быть позади. Впереди настоящее и будущее. С ним.

– Надежда –

Этот день в копилку самых лучших дней. Вдали от шумного города, где плохо ловит мобильная связь и полное отсутствие интернета, мне спокойно. И Вера на удивление ведет себя покладисто, без капризов.

Пока Богдан занимается бытовыми вопросами, мы отправились с малышкой гулять по деревне. По дороге встречаем гусей, обходим их стороной, мне показалось, что они вот-вот нападут на нас. На привязи вскоре замечаем козу, которая приводит Веру в восторг. Малышка начинает улыбаться, агукать, сучить ножками. Становится сложно держать ее на руках.

Через месяц-два эту егозу уже не удержится. С ужасом жду период, когда Верунчик начнет ползать. Это прощай нервы, здравствуй расшатана психика. Я точно буду переживать, чтобы малышка нигде не стукнула, не заползла куда не стоит. Период, когда Вера встанет и побежит, ускорит приближение даты моей смерти.

– Вот вы где! – слышу за спиной голос Коршунова. Оборачиваюсь. – Тебе не тяжело ее таскать? – задает вопрос и тут же забирает у меня Веру. Малышка расплывается в улыбке, ее аккуратно прижимают к груди. Я бы сама с удовольствием прижалась на месте племяшки.

– Я думала, мы далеко ушли, – без ребенка мои руки не знают, куда себя деть, поэтому скрещиваю их на груди.

– Прогуляемся? – Богдан вопросительно смотрит мне в глаза. Я киваю, хочется побыть немного на воздухе, потому что потом мы будем в доме.

Чего скрываться, меня беспокоит предстоящая ночь. В голове крутятся всякое разное, требующее цензуру, а я не могу взять себя в руки и смотреть на Коршунова отстраненно. Тем более сейчас, когда мы решили оставить прошлое в прошлом и попробовать сблизиться.

– Почему ты купил дом в этой деревне? Он совсем не вяжется с образом успешного бизнесмена, – молчать невыносимо. Разговор поможет мне не погружаться в сладкие сиропные мечты.

– Мне всегда нравилось быть поближе к природе. И вот в таких простых деревнях, где нет камер на каждом углу, не возникает ощущение, что за тобой следят. Конечно, к хорошему комфорту привыкаешь, но если я вдруг обанкрочусь, мне будет несложно влиться в простую без изысков жизнь.

– Заведешь корову?

– Куплю трактор в кредит, – озорно улыбается. – Буду за деньги пахать соседям огороды.

– А ты даже обанкротившись придумаешь бизнес, – улыбаюсь, понимая, что Коршунов никогда не позволит своей семье почувствовать лишения и в чем-то себя ограничивать. И от этой мысли внутри становится тепло. Богдан – скала. Он защитит, укроет, согреет.

– Точно на диване с пивом валяться не буду, – смеется

Я вспоминаю, какое у него было строгое лицо в нашу первую встречу и сморю на него сейчас. Совершенно два разных человека, словно инь-янь, близнецы. Мне хочется видеть его только улыбающимся и смеющимся. Рядом с таким Коршуновым я не чувствую пропасть в социальном неравенстве, забываю о том, как и кто нас свел, позволяю чувствам взять над собой вверх.

Именно поэтому поддаюсь порыву и обнимаю его за талию. Он тут же свободной рукой обнимает меня за плечи и прижимает к себе, при этом ловко удерживает другой рукой притихшую Веру. Наверное, со стороны мы выглядим как семья. Пусть. Пусть хоть сегодня мы будем семье в самом настоящем смысле, а потом подумаем, как нам быть. И сможем мы стать совместным «мы».

– Мне кажется, что это сон, – тихо замечаю, когда мы сворачиваем в сторону нашего дома. – Так тихо и спокойно. – кошусь на заснувшую малышку на руках Богдана.

– Если это сон, то мне не хочется просыпаться, – Богдан улыбается. – Зайдем в магазин, нужно купить хлеба и молока.

– Это звучит так по-простецки.

– Ну извини, омаров и крабов тут не продают, да готовить я их не умею, а вот пожарить картошку с мясом это мне по плечам.

– Не мужчина, а мечта, – со смешком замечаю, когда мы вместе заходим в магазин.

Он небольшой. Сельский такой, когда на одной площади продают и хлеб с колбасой, и порошок с мылом, и халаты из байки, спортивное трико. Мы похоже попали в час пик. Женщины с ярким румянцем и суетливыми детьми, бабушки с сумками из ткани, дедулики в кепочках да парочка парней в растянутых футболках.

Когда мы вошли, против воли на нас все смотрят. Я юркаю за спину Коршунова, а он уверенно встает в конец очереди и никак не реагирует на всеобщее внимание и тишину. Через минуту все начинают между собой шептаться и косится в нашу сторону, но очередь двигается. Первые интерес к нам теряют парни и дедули, а вот бабули и женщины наоборот разглядывают. Вот им будет тема на пару дней лясы точить, косточки обмывать приезжим.

– Черный хлеб, литр молока, – слышу спокойный голос Богдана.

Я смотрю на полки, рассматриваю не очень богатый ассортимент. После мегаполиса, где в магазинах от многообразия глаза в кучку, в этой деревне выбор делаешь быстро, потому что не раздумываешь долго брать или не брать.

– Пошли, – Коршунов передает мне покупки, подталкивает в спину. Те, кто остался в магазины, провожают нас любопытными взглядами.

– Тебе не кажется, что мы станем темой обсуждений у местных кумушек? – громким шепотом спрашиваю, когда мы отходим от магазина. Веруська продолжает спать на руках у Богдана. Ее даже шум в магазине не разбудил.

– Я всегда для них тема номер один, а сейчас тем более.

– Почему?

– Потому что никогда сюда не приезжал с женщиной и с ребенком.

– Почему? – в моем голосе столько удивления, что Богдан смотрит мне в глаза, немного нахмурившись.

– Полине никогда не нравилась идея проводить выходные в деревне, живя загородом. Она предпочитала свободное время проводить с пользой, например, в спа-салоне, где снимала стресс после рабочей недели. И ехать куда-то в область, чтобы провести два дня в обычных условиях – не про нее. Детей, как ты знаешь, у нас с ней нет. Я приезжал всегда один. Отсыпался тут, иногда ходил на рыбалку, иногда в лес по ягоды и грибы. Все зависит в какое время года приезжал. Старался выбираться раз в две недели. Хотел бы чаще, но это значит нагнетать атмосферу в семье, а на редкие мои отлучки в деревню жена соглашалась.