Однажды в Лопушках (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 18

— Понятно.

Действительно. Как-то неосмотрительно было со стороны кандидата некромантических наук предлагать Олечке этакое непотребство.

Где она, а где кухарство?

Я даже мстительно улыбнулась, пока тетушка не сказала:

— Идемте… молодой человек, не окажете ли любезность? — и Важену корзинку свою протянула, которую тот подхватил тотчас. Дернулись крылья носа, и губы растянулись в улыбке.

— Молочко… — прогудел Игнатов. — Я молочко люблю…

— Вот приходите с глазами своими, там и молочком напою.

Тетка двинулась к усадьбе, и я подумала было, что это знакомство вполне может состояться и без моего участия, но была подпихнута в спину твердою Важеновой рукой.

— Там и Синюхин, — сказал он предовольно. — Ты ж его того…

Вот ведь не было печали. Я покосилась на кусты, раздумывая, что, если нырну туда, то отделаюсь лишь подранной одеждой и парой царапин, зато самолюбие нисколько не пострадает.

— Не дури, — Важен остановился и вперился в меня своим тяжелым взглядом, про который говорили, что он людей парализовывает. — Нехорошо от противника бегать.

Ему, может, и нехорошо, да только я-то не боец.

Ведьма.

Обыкновенная.

Даже без диплома, вместо которого лежит где-то в заветной шкатулочке справка, что эта самая ведьма на протяжении пяти лет старательно слушала лекции и даже на семинарах появлялась. А вот дальше…

Я раздраженно ущипнула себя.

Не помогло.

Дорожка вильнула и вывильнула из кустов аккурат к старой усадьбе. Правда, на сей раз подошли мы со стороны, и я видела не столько остатки стены, слегка пострадавшей от некроманта с его любовью к науке, но и древние ступени парадного входа. Сквозь них проросла березка, с виду чахленькая, но с мрамором она управилась споро. Чуть дальше, на прежнем месте, виднелся лагерь. К палатке добавилась еще пара, переносных, ярко-оранжевых и прочно вцепившихся в землю костылями. К старенькому уазику присоединился лощеный грузовичок, крытый тентом, и несколько машин.

Я узнала ярко-желтый «Купе» Верещагиной, как и слегка проржавевшую «Ладу» Синюхина. Да и черный джип Важена нисколько за прошедший год не изменился, разве что здесь казался еще более огромным. И рядом с ним Верещагина выглядела совсем уж тощей.

Она стояла, скрестив руки на груди, вперившись гневным взглядом, правда, не в некроманта, но в Акима Анисимовича, которого я уж точно не рассчитывала здесь увидеть.

Тот мялся.

Смущался.

Потел. То ли от смущения, то ли от жары. Все-таки лето.

И парит.

А он по обыкновению своему в костюме-тройке. И в котелке, который, правда, снял и прижал локотком к пухлому боку.

— И вправду… — голос Акима Анисомовича был тих и полон печали. — Николай Егорович… что ж вы… и в самом-то деле… где это видано, чтобы люди столь достойные тратили свое время… на всякие глупости. Тем более… бюджет полагает… можем, думаю, выделить ставку… на кухарку.

Он договорил и отер пот со лба.

— Кухарку? — некромант был мрачен. Со вчерашнего приключения он оправился, и теперь стоял, тоже скрестивши руки на груди, правда, в отличие от Верещагиной, позе его не доставало той выверенной красоты, которая достигается путем упорных тренировок перед зеркалом. — Кухарку?!

И от тихого этого голоса у меня по спине мурашки побежали.

— Конечно! — кажется, Аким Анисимович несказанно обрадовался этакой удачной на его взгляд идее.

— Кухарку?

— Естественно! Кого-нибудь из местных, кто бы приходил и… не знаю, готовил, что ли? В конце концов, у вас и без того работы хватает?

Некромант скривился, будто кислого молока хлебанул.

— То есть… — еще тише проговорил он. — Мою заявку на приобретение низкопотокового анализатора отклонили, поскольку на факультете недостаточно финансирования, а на кухарку оно нашлось?

Аким Анисимович засопел.

— Ладно, допустим анализатор… анализатор дорогой. Но на ставку лаборанта? Тоже нет финансирования? А на кухарку…

— Дорогой, — Аким Анисимович стрельнул взглядом на Верещагину, что продолжала изображать из себя прекрасный статуй, и заговорил быстро. — Я понимаю, что все произошло несколько неожиданно…

— Экспедиция эта… мало того, что меня отправили нянькой к…

— …и вы имеете право негодовать…

— …вместо того, чтобы профинансировать нормальное исследование. Ваш университет давно уже превратился…

— …однако, уверяю вас, все вопросы можно решить.

А Синюхин, выглянув из-за плеча Олечки, заметил нас.

Меня.

И смутился.

Покраснел. Отступил, отвернулся даже, пусть и ненадолго. Вот ведь… а я… я ведь всерьез думала, что у нас любовь, та самая, которая настоящая, которая одна и на всю жизнь.

Дура, что и говорить.

— Мягче надо быть, Николай Егорович, мягче… гибче… а вы пока не совсем освоились. И я готов помочь… вам… всем нам…

— Чудесно, — некромант руки расцепил. — Стало быть, кухарка… и когда на неё выделят… финансирование? Это ведь не так просто, верно? Я же знаю. Мне говорили. Сперва надо подать заявку, обосновать траты, согласовать их с проректором по финансовым вопросам, затем с другим… который за персонал отвечает. Ректорскую подпись поставить. И бухгалтерию не забыть. Ах да, еще ведь и кадровая служба имеется, которая обязательно в двухнедельный срок займется подбором персонала. Объявят тендер или как там…

Кажется, он издевался.

Определенно, издевался. И проклятье, мне это нравилось! Нравилось смотреть, как мнется, краснеет, наливается дурной силой Аким Анисимович, как сдерживает он свой гнев, ибо кандидат некромантических наук — определенно не какая-то там студентка пятого курса, пытающаяся добиться справедливости.

Хмыкнул Важен.

А я потупилась, чтобы никто-то, даже Синюхин, знавший меня, что облупленную, не заметил этой вот улыбочки. Справедливость? Может, и не самая справедливая, но какая уж есть. И проклятье, в этот момент я фактически любила некроманта.

— Ну что вы… ни к чему бюрократию разводить, — Аким Анисимович ручками махнул. — Сделаем проще… я оставлю наличные, потом попрошу, чтобы премию выписали на эту сумму. И все-то. Конфликт исчерпан.

— Надо же, оказывается, и так можно.

— По-всякому можно, — Аким Анисимович окончательно успокоился. — По-всякому, дорогой наш Николай Егорович… и чем раньше вы это поймете, тем легче нам всем будет жить.

Лично мне в этих словах почудилась угроза.

Правда, додумать я не успела, ибо взгляд проректора по научной работе остановился на тетушке. И на мне. И во взгляде этом полыхнула такая радость, что аж прямо спрятаться захотелось, если не в кусты, то хотя бы за Важена.

— Вот! — Аким Анисимович радостно потер руками. — Видите! Есть тут люди! Вы из деревни, верно?

И к тетушке моей подскочил, проявивши неожиданную для немалого веса своего прыть. Надо сказать, что был Аким Анисимович человеком до крайности солидным, правильно округлым и весьма озабоченным сохранением, как этой округлости, так и общей солидности.

— Из Лопушков мы, — сказал Васятка, разглядывая проректора превнимательно, и даже уши от этой внимательности зашевелились. Я на всякий случай прихватила братца за шиворот клетчатой его рубашки. А то мало ли… Васятка, конечно, существо в высшей степени мирное. Но случается у него людей невзлюбливать. Вот, чую, Акима Анисимовича он и невзлюбил.

— Лопушки… — скривилась Верещагина.

И на меня покосилась.

— Лопушки, — тетушка обвела лагерь взглядом. — Как понимаю, у вас возникли некоторые затруднения…

— Именно, любезная, именно… и не могли бы вы…

— С превеликой радостью, — тетушка склонила голову. — Кухарка, стало быть?

— Именно… кто-то, кто бы взял на себя труд готовить… всего-то для четырех человек… из наших продуктов. Или, если будет нужда докупать что-то, то само собой за отдельную плату…

— И сколько предлагаете?

Тетушка глядела на Акима Анисимовича преласково.

А у меня зачесались плечи. И… и она же не собирается?

— Так… две тысячи в день? — сказал вдруг некромант. — Верно, Аким Анисимович? Тогда получится как раз по средней заработной в пересчете на месяц если.