Девчуля для братвы (СИ) - Аваланж Матильда - Страница 6

— Моя. Забава. Потеха. Игрушка, — делая большие паузы между словами, видимо, чтобы я лучше поняла, сказал он. — Захочу — осыплю бриллиантами с головы до ног, захочу — сломаю. Запомни — твоя жизнь теперь зависит от того, сможешь ли ты меня развлечь.

Настолько мерзко и отвратительно, что невозможно в это поверить. Я ослышалась, пожалуйста, пусть я ослышалась!

— То есть, вы меня сейчас не отпустите?

— А сама-то ты как думаешь, малыш? — вместо ответа спросил Вольф, прижавшись губами к моему уху.

— Я думаю, что вам нужно прекратить это, — дрожащим голосом ответила я. — Осталась в вас хотя бы капля жалости… Капля человечности.

Он был близко. Напирал на меня всем весом тела. Подавлял и гипнотизировал своими светло-желтыми глазами.

Глазами, в которых отразилось прошлое.

Три года назад я поклялась себе, что больше никогда в жизни не попадусь этому хищному волку. Тогда мне повезло. Тогда у него не было времени мной заняться, да и момент для него был неподходящий.

На него устроили покушение, но ему, тяжело раненому, удалось спастись. Ему нужно было затаиться, переждать. И соседняя с нашей деревня отлично подходила на роль такого тихого местечка. К сожалению, его планы нарушились. Из-за меня.

И вот теперь злодейка — судьба снова свела нас вместе. Он, судя по всему, разобрался со своими врагами. А я… Моя жизнь разбита. Разломана на тысячу осколков со слишком острыми, окровавленными гранями. Мне кажется, что я иду по ним босиком. А бросил мне их под ноги человек, от которого я меньше всего ожидала.

Вспомнив про Глеба, Олесю, про тест с двумя полосками и то, как без зазрения совести муж отправил меня в самое логово к бандитам, я почувствовала, что теряю последние силы.

Напрасно я говорила волку о человечности. Зря. Напрасно верила, что люди могут быть добрыми и хорошими.

Глеб Рудной оказался монстром, но был не хуже мужчины, который сейчас стоял напротив меня. Который мог отпустить, протянуть руку помощи…

Вместо этого Вольф сказал:

— Ты пойдешь. Без истерик и воплей про полицию, которые, поверь, всех тут только смешат. Другого варианта остаться целой и невредимой у тебя просто нет.

И я склонила голову и пошла за ним.

На улице опомнилась — сумка с моими нехитрыми пожитками осталась в казино.

Окликнула Вольфа, который направлялся к большой хромированной черной машине — настоящему монстру на колесах.

— Там мои вещи остались, — нерешительно проговорила ему в спину, но он не отреагировал. — Послушайте! Сумка с моими личными вещами. Нехорошо, если она останется там…

— Хочешь вернуться в кабинет Лиханова? — все-таки обернулся он. — Уже соскучилась по Жорику и остальным?

— Нет, нет! — замахала руками я. — Просто там, там…

Из всего содержимого сумки жальче всего было старинную матрешку, которую подарила моя тетка Параскева. Это случилось три года назад, как раз, когда я встретила Глеба. Он сделал мне предложение, и я обрела свое счастье.

С тех самых пор расписная девочка с петушком под мышкой стала моим талисманом, с которым я не расставалась.

Хотя, похоже, обманул талисман. Раз с Глебом все разрешилось таким отвратительным и страшным образом. Могла ли подаренная тетей матрешка принести мне несчастье?

Бессовестная! Да как мне в голову такое о тетке Параскеве могло прийти? Несчастье мне принесла моя глупость. Доверчивость. Неумение разбираться в людях. Отличать зерна от плевел.

Иначе бы сразу почувствовала в Глебе Рудном фальшь…

Вольфа я тоже встретила тогда, три года назад.

Если за прошедшее время он и изменился, то только в лучшую сторону. Стал еще красивее. Еще более холеным, уверенным в себе и заматеревшим. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, а в глазах разливался янтарь. Привалившись к капоту своей машины-монстра, он сумрачно смотрел, как я неловко ковыляю по обледенелому тротуару. Редкие снежинки кружились в воздухе, оседая на его черном кашемировом пальто нараспашку. Вольф даже не потрудился застегнуть его, только поднял высокий воротник — похоже, что холодно ему не было.

А вот я отчаянно мерзла. Натянула свою вязаную шапку, про которую Глеб всегда говорил, что она клоунская. Может быть, где-то в глубине души я была с ним согласна. Большой козырек, странная форма и горчичный цвет не особо ее красили…

Но то был подарок моей тетки Параскевы, которая самолично эту шапочку вязала. Потому я упорно продолжала ее носить, чем неимоверно злила Глеба.

Оказывается, все это время я машинально комкала ее в руках.

Эта зима выдалась злой — бесснежной и очень ветреной. Нет, две недели назад немножко снега все-таки выпало, но на следующий день случилась оттепель. Снежок растаял и потек. Ну, а на следующий день ударил тридцатиградусный мороз. Город превратился в огромный каток.

Когда я докондыляла, наконец, до машины, Вольф распахнул передо мной дверь переднего сиденья, а сам сел за руль.

И хотя автомобиль был заранее заведен и прогрет, я никак не могла перестать трястись. Сжалась на сиденье, обхватив себя руками и избегая смотреть на водителя.

С ним наедине в маленьком пространстве машины. Куда везет?

Ведь он сказал, что я должна его развлекать.

Развлекать. Что подразумевал под этим словом? Например, я могу почитать ему стихи собственного сочинения. Или поиграть с ним в скраббл.

Вообще-то как собеседница я не очень. Глеб никогда не говорил, что ему со мной скучно, но я видела это по глазам. И по с трудом сдерживаемой зевоте, когда я рассказывала, например, о своей работе. Я всегда усиленно убеждала себя, что мне это кажется.

Выходит, не казалось.

— Если… — подала голос я. — Если вот здесь повернуть, то неподалеку будет хороший магазинчик с настольными играми.

— С настольными играми? — Вольф выгнул бровь. — Ты говоришь мне про настольные игры?

— Ну да… Вы же сказали, что вас надо развлекать, — тихо сказала я. — Я неплохо играю в скраббл и в уно. Можно еще в мафию…

Осеклась. Что я несу? Мафии мне на всю оставшуюся жизнь более чем достаточно!

— Какое совпадение. Я тоже люблю игры на столе, — отрываясь от дороги, говорит он, а на самом донышке волчьих глаз играет усмешка.

— Правда? — обрадовалась я и зачастила. — А знаете, есть еще такая игра «Имаджинариум»? Наверное, слышали… Вот. Мне она больше всего нравится, потому что она позволяет лучше понять внутренний мир человека… Раскрыть его, порой даже так, как сам человек о себе не представляет. Я сама и не знала, что есть такая игра. Это у нас на работе одна девушка принесла. У нас теперь традиция — играть в «Имаджинариум» по пятницам…

Замолкаю.

Он почему-то меня совсем не слушает. Машина стоит на долгом светофоре. Внезапно Вольф кладет руку мне на колено.

Тяжелая мужская кисть с красивыми пальцами и перстнем печаткой на среднем пальце. Лаконичное золотое кольцо без каких-либо украшений и вставок.

Ой, мамочка, что я делаю? Что происходит? Не понимаю!

Предаю мужа. С чужим мужчиной, который бесцеремонно вторгается в мое личное пространство, а Глеб…

Ах да, никого я не предаю. Нет у меня теперь мужа.

Сердце разрывается от горя, боли, любви, обиды. Глеб оказался Иудой. Предал меня, причем не единожды. Но почему тогда меня передергивает от прикосновения Вольфа? Почему мне кажется, что если какой-то другой мужчина прикоснется ко мне, я умру?

Отодвигаюсь. Дрожу. Вжимаюсь в дверь — как можно дальше от него.

Он чужой. Он чужой! Он плохой.

Я не выдерживаю его, просто не выдерживаю. Не могу больше — физически!

Загорается желтый свет, и его машина трогается.

Но перед этим я, всхлипнув, изо всех сил давлю на ручку дверцы. Она неожиданно легко поддается.

И я вываливаюсь прямо на проезжую часть в холод и свет фар. А потом куда-то бегу, неловко петляя между оглушительно сигналящими мне машинами.