Девчуля для братвы (СИ) - Аваланж Матильда - Страница 3

— Ты заставила хозяина ждать, — протрубил циклоп, втащил меня внутрь и захлопнул дверь.

Растерянным взглядом я обвела место, где оказалась.

На жилое помещение это место походило мало. Вернее, совсем не походило. Вычурная мебель. Полумрак. Какие-то люди. Приглушенная музыка. Мигающие люминесцентные лампы в виде пальм, стрелочек, каких-то надписей на английском.

— Знаете, я, наверное, пойду… — мяукнула я, и безуспешно попыталась выскочить за дверь.

Циклоп живо вернул меня обратно и куда-то поволок.

— Помогите! — верещала я и тянулась к людям, которые попадались по пути.

Но они скользили по мне равнодушными взглядами и возвращались к своим делам. Мелодично тренькали игровые автоматы. Бодро крутилась рулетка. Стукались друг о друга бильярдные шары. Падали на зеленое сукно покерного стола карты.

Ой, мамочка, где я оказалась? Как меня вообще сюда впустили?

Похоже, я что-то перепутала и попала не в снятую для меня Глебом квартиру, а в какое-то… совершенно другое место.

Без каких-либо церемоний амбал завел меня в кабинет, обставленный со всей роскошью и даже помпезностью. Здесь находилось несколько мужчин, но мой взгляд сразу приковал тот, что сидел за дубовым столом.

На вид ему было лет сорок, или даже больше. Совершенно лысый череп блестел, точно смазанный маслом. Лицо его с пористой, грубой кожей было сплошь в рытвинах и оспинах, а пальцы были сплошь татуированы перстнями.

Он странным образом напомнил мне Шрама в окружении гиен из мультфильма Диснея.

— Она, — коротко пояснил циклоп и толкнул меня вперед.

Грубость, с которой он это сделал, вызвала у меня слезы. За что так со мной? Я ведь ничего ему не сделала! Чтобы удержаться на ногах, я схватилась за край стола.

— Отпустите меня, пожалуйста… — всхлипнула. — Я квартирой ошиблась… Я случайно к вам зашла… Можно, я пойду? Мне нужно… Я перепутала… Я никому не расскажу, что тут у вас…

— А что тут у нас? — вскинул брови лысый.

— По-подпольное казино, — ответила я и отшатнулась.

Взгляд лысого был взглядом хищной акулы — того и гляди раскроет пасть, полную зубищ в три ряда. Пасть он действительно раскрыл. Чтобы рассмеяться. Зубы там оказались золотыми.

Посмеялись и остальные мужчины в комнате. Обидный, противный, пугающий хохот гиен.

— Смешная… девчуля, — заметил лысый. — Случайно сюда зашла, говоришь? А Глеб Рудной кем тебе приходится, а?

— Глеб? — удивилась я. — Муж… А откуда вы его знаете?

Глупый вопрос. Глеба все знают — он же ведущий в телевизоре. И все же… Странно. Тревожно.

Что-то не так.

— Муж, говоришь? — ухмыльнулся лысый. — Значит, никакой ошибки нет. Тогда у меня для тебя кой-какие новостишки, милая.

— Новостишки? — я сглотнула.

— Этот балабол серьезных людей обидел, — сложив синие от татуировок пальцы, скорбно сказал лысый. — Серьезную напраслину на них нагнал. Такое, конечно, у нас не прощается, но фраерок ушлым оказался. Выкрутился и откупиться смог. Снял опровержение своего сюжетца позорного. И отбашлял в общак — все честь по чести. Но помимо бабосов особый подгон для братвы посулил. И не обманул.

— К-к-какой подгон? — заикаясь, проблеяла я. — Я не понимаю…

— Тебя, девчуля. Тебя.

Какой-то бред. Дурной сон. Жуткий кошмар.

Сейчас я проснусь дома, в своей постели, задыхаясь от крика ужаса. Но Глеб, мой обожаемый, чуткий, любящий Глеб обнимет меня и приласкает. Ведь все хорошо.

«Успокойся, Бэмби», — нежно скажет он. «Успокойся, любовь моя. Я же с тобой…».

— Это ошибка, — пролепетала я и нащупала в сумке телефон.

— Никак в полицию звонить надумала, девчуля милая? — осклабился лысый. — Зря ты. Этот адресок для ментов заговоренный. Не приедут они.

Он кивнул циклопу за моей спиной, и тот грубо отобрал у меня единственное средство связи с внешним миром. Без него я почувствовала себя совсем незащищенной.

— Это мое! Верните! Что происходит?

Я захныкала, беспомощно оглядываясь в разные стороны. Но везде встречала только одно — хищные, голодные взгляды гиен, готовых накинуться на добычу по одному только повелению своего главаря.

Рванулась к выходу, но циклоп поймал. Брыкалась и царапалась, понимая, что это — дело зряшное. Где мне сладить с таким-то гигантом?

— Зря рыпаешься, девчуля. Себе же хуже делаешь. Все равно за косяк мужика своего отвечать придется, — сказал лысый.

— Глеб бы никогда со мной так не поступи… — выкрикнула я, но замолчала на полуслове.

Я никогда не сомневалась в своем муже. Всегда любила его беззаветно и преданно. Доверяла. Благодарила судьбу и бога за то счастье, что мне было послано. За то, что мои чувства взаимны. Когда он смотрел на меня, видела в его взгляде свое отражение. Видела любовь и заботу.

Так мне казалось.

Никогда в жизни бы я не поверила в то, что за моей спиной он встречается с любовницей. Насмехается надо мной так жестоко и нагло. Что вся его любовь была фальшью, стремлением получить выгоду. Деньги.

Но я всегда считала — Глеб к ним равнодушен. Он легко получал их, а потом так же легко спускал огромные суммы. Мог позволить себе купить какую-нибудь коллекционную бутылку вина или фирменные кроссовки ограниченной серии, инкрустированные стразами Сваровски. Я никогда не понимала такого расточительства.

Когда Глеб давал мне деньги, я всегда отказывалась. Махала на него руками. В конце концов, я ведь работала и получала кое-что там. Но он начинал нервничать, и припоминал мне тему, которая особенно его бесила. Три года назад, когда я победила в реалити-шоу, то мне были положены роскошные призы. Но я от них отказалась. Думаю, так было честнее. Глеб тогда ругался, злился, пытался уговорить меня, но все бесполезно. Я была уверена в своем решении. Наша первая крупная ссора… Потом, конечно, все успокоилось и мы помирились. Но он нет-нет, да напоминал мне о моем ужасно глупом, по его мнению, решении..

Поэтому приходилось принимать "подарок" в виде денежного эквивалента. Но ноги сами несли меня не в брендовые бутики, а в самые обычные магазины. Когда я приходила домой с какой-нибудь мучительно долго выбранной кофтой или брюками, он в шутку называл меня «деревенщиной». Я и сама понимала, что он прав — у меня совершенно не было вкуса. Но я думала, что любят не за это. Не за умение красиво одеваться…

Я думала, просто любят. И все.

— Что ж, а давай проверим, — хмыкнул главарь. — Может быть, это сделает тебя покладистее.

Он набрал номер на сотовом, и поставил на громкую связь. С замиранием сердца я услышала голос Глеба.

— Ну, здорово, фраерок.

— Здравствуйте, Эдуард Геннадьевич, — в голосе моего мужа был явный страх и он зачастил. — Программа с опровержением выйдет завтра. Как вы и потребовали, там я каюсь и посыпаю голову пеплом, что оклеветал такого порядочного человека, как вы, Эдуард Геннадьевич. Я еще добавил, что вы благотворительностью занимаетесь, детским домам помогаете. Вот, к новому году подарки детишкам готовите. Акция! Все желающие присоединиться к доброму делу могут отправить короткое смс на номер. Все перечисления, разумеется, тоже будут вашими.

— Это ты молодец, Глебчик. Хорошая инициатива, хвалю, — одобрительно сказал лысый. — Женушка твоя у меня, как ты и обещал. Хорошая такая девчуля, сочная. Шумная только больно. Бугуртит. В полицию звонить удумала.

— Делайте с ней, что хотите, — услужливо предложил Глеб. — А что шумная — она быстро заткнется. Вмажьте ей разок — и все дела. Она сама деревенская, родители — никто. Так что последствий не будет.

— Глеб! — не выдержала я и зашлась горячими слезами. — Глеб, как ты можешь так поступать со мной? Так говорить о моих родителях? О Наталье Семеновне… Папе…

— Если честно, мне никогда они не нравились, — отозвался в трубке муж. — От них навозом несло. Точно так же, как и от тебя.

— За что, Глеб? — закричала. — Просто скажи, за что?