Эдуард III - Дюма Александр - Страница 17

• Предыдущая
• 17/63
• Следующая

— Вот она, мессир, — сказал он. — Вы, конечно, будете молиться. А я у кладбищенских ворот буду ждать тех приказов, что, может быть, вы пожелаете мне отдать.

И он удалился, оставив Готье де Мони в одиночестве. Тогда Готье встал на колени и долго молился; потом он вернулся к человеку, приведшему его на кладбище.

— Могу ли я теперь просить вас о последней услуге?

— Слушаю вас, мессир.

— Приведите мне четырех могильщиков, ибо я дал обет похоронить своего отца в другой земле.

Человек привел четырех могильщиков, и через два дня мессир Готье де Мони, сложив останки своего отца в дубовый гроб, отослал их в Валансьен, в графство Геннегау, где они были захоронены со всеми почестями, полагающимися отважному капитану и отцу храброго рыцаря.

Тем временем саперы так усердно и умело вели подкоп, что пробились под фундамент замка и обрушили низкую башню на ограде донжона. Но они ничего не могли поделать с большой башней, так как она была возведена на скале, и подкопаться под нее было невозможно.

Мессир Агос де Бо убедился, что под его крепостью ведутся работы, и это показалось ему достаточно серьезным обстоятельством, чтобы глубоко задуматься над опасностью его.

Он собрал соратников и сообщил им о своем открытии, спросив, что следует предпринять, чтобы удержаться в замке.

Однако все они, отчаянные храбрецы, не принадлежали к людям, согласным погибнуть бесцельно, если можно найти выход из трудного положения.

— Мессир, вы наш командир, а наш долг — повиноваться вам, — сказали они капитану. — Мы считаем, что держались достойно до последнего часа, но сейчас, наверное, было бы лучше, раз это наше последнее средство спасения, с почетом сдаться графу Дерби, при условии, что он сохранит за нами наше добро.

— Я тоже так думаю, — ответил Агос.

И просунув голову в одну из низких бойниц, он крикнул, что хотел бы поговорить с кем-либо из вражеской армии. Подошел какой-то солдат и спросил, что ему нужно.

— Я хочу говорить с графом Дерби, — ответил сир де Бо.

Графу не терпелось узнать, что хочет сказать ему капитан. Он быстро вскочил на коня и в сопровождении Готье де Мони и мессира Стэнфорта приехал к рыцарю, и тот сразу же изложил ему предложения, о коих условился со своими соратниками.

— Мессир Агос, мы не позволим вам уйти так просто, — ответил граф. — Нам прекрасно известно, что положение ваше безвыходно, и мы захватим крепость тогда, когда пожелаем, ибо она держится лишь на контрфорсах. Посему сдавайтесь безоговорочно, только на таком условии мы примем вашу капитуляцию.

— Конечно, мессир, я знаю вас как весьма великодушного человека и могу быть уверен в том, что, если мы примем ваши условия, вы будете обходиться с нами так же, как в подобном случае вы обошлись бы с герцогом Нормандским или королем Франции, — ответил шевалье де Бо. — Но это означало бы подвергнуть опасности несколько наемников — я привел их из Прованса, Савойи и Дофине, — с которыми вы, должно быть, не станете обходиться столь же учтиво, как с нами. Так знайте же, что, если самый рядовой из нас не будет принят по-рыцарски, как и самый знатный, мы предпочтем снова запереться в замке и дорого отдать нашу жизнь. Соблаговолите подумать об этом, мессир, и отнеситесь к нам с той честностью, какая принята в отношениях между воинами.

Выслушав эту речь, три английских рыцаря удалились на совет, и, как обычно, плодом их размышлений стало решение принять условия, предложенные осажденными.

Поспешим прибавить: далеко не последнюю роль в великодушии осаждающих сыграло опасение, что большая башня еще долго не поддастся усилиям саперов.

— Мы согласны с тем, что вы просите, — сказал граф шевалье де Бо. — Но лишь при условии, что отсюда вы унесете только ваши доспехи.

— Да будет так! — ответил мессир Агос де Бо.

И все защитники замка мгновенно приготовились к отъезду.

Но они увидели, что в крепости всего шесть лошадей, а этого было мало. Поэтому они попросили англичан продать им лошадей, и те уступили их за такую высокую цену, что благодаря этой сделке получили всю сумму выкупов, потерянную из-за великодушия своего главнокомандующего.

Мессир Агос де Бо уехал из замка Ла-Реоль, а англичане, захватив крепость, направились в Тулузу.

На другой день после ухода англичан человек, показавший Готье де Мони могилу его отца, получил вместо обещанных ста экю вознаграждение втрое большее.

Теперь оставим графа Дерби продолжать свои завоевания, которые до сих пор мы прослеживали шаг за шагом, дадим ему захватить Монпезат, Вильфранш и Ангулем, а сами посмотрим, чем в это время был занят Эдуард III.

Напомним, что Якоб ван Артевелде предложил королю Англии объявить его сына, принца Уэльского, графом Фландрским, а Фландрию превратить в герцогство.

Поэтому Эдуард III собрал на большой совет баронов и рыцарей, известив о принятом им решении отправиться с сыном в Слёйс, чтобы там возвести его в сан графа, как обещал Артевелде, и просил их ехать вместе с ним, на что рыцари и бароны охотно согласились.

Король вместе со свитой прибыл в порт Сандвич и 8 июля 1345 сел на корабль.

Вскоре он бросил якорь в гавани Слёйса; на королевский корабль постоянно стали являться с визитами фландрские друзья Эдуарда.

Из бесед с ними королю Англии скоро стало ясно одно: его приятель Артевелде уже не пользовался столь большим влиянием, как прежде, и сделал слишком рискованный шаг, пообещав низложить графа Людовика, законного сюзерена, и посадить на его место принца Уэльского.

Однако Артевелде усердно посещал Эдуарда III и упорно уверял его в успехе переговоров, что в один прекрасный вечер не помешало королю откровенно объясниться с ним.

— Мне кажется, метр, — обратился Эдуард к Артевелде, прогуливаясь с ним по палубе «Екатерины», корабля, такого высокого и большого, что на него, по словам Фруассара, «было приятно смотреть», — мне кажется, что наша договоренность выполняется не так быстро, как вы обещали. А вы ведь человек опытный и умный. Я помню о нашей первой встрече и никогда не забуду тех мудрых советов, что вы Мне дали. Сегодня я принимал магистратов славных городов Фландрии, и мне показалось, что им очень трудно дать мне окончательный ответ; и все же, они обещали его дать завтра. Чем это объяснить, метр? Неужели тем, что по мере роста вашей славы вы утрачиваете власть? . — Ваше величество, я поклялся отдать Фландрию вашему сыну, и он ее получит, — ответил Артевелде (король никогда не видел его столь озабоченным). — Но вы понимаете, что такое королевство не может без потрясений перейти из одних рук в другие, что между тем, кто отдает, и тем, кто принимает, стоит много людей, желающих заполучить королевство себе. Я нисколько не утратил своего влияния, по крайней мере надеюсь на это. Но каждый человек, когда растет, отбрасывает немалую тень, и она прикрывает все больше людей, ему завидующих. Все знают о Моей преданности вашей светлости и опасаются, как бы она не завела меня слишком далеко. Требуется лишь одно — дать понять этим добрым людям, что вы собой представляете, и объяснить им, какого блага я им желаю, вручая вам их судьбы. А если они не поймут этого по доброй воле, — прибавил Артевелде, — надо будет силой заставить их это понять.

— Вы сердитесь, метр Артевелде, но что же должен делать я? — воскликнул Эдуард.

— Ваше величество, честно говоря, я мог бы рассердиться, если бы речь не шла о столь благородном деле. О, пока вы знаете меня лишь как человека, могущего дать разумный совет! Может быть, когда-нибудь вы узнаете меня как человека действия, и тогда тот, кого король Англии в шутку зовет своим приятелем, станет, наверное, уже всерьез, другом своего царственного союзника.

— Мне уже известно, метр, что вы человек осмотрительный и что мало найдется монархов, кого охраняют так же строго, как и вас.

— И кто же вам это сказал, ваше величество?

— Тот, кого вы когда-то направили королю Англии и кто вернулся в Гент вместе с Уолтером, посланником короля Эдуарда.

• Предыдущая
• 17/63
• Следующая