Неучтённые миры (СИ) - "Китра-Л" - Страница 46

— В вашем мире было не так? — спокойно ответил Никий, хотя в голосе чувствовалось, что мои слова задели его. — В спальне визиря к женщинам другое отношение? Оттого ты променяла сытую жизнь любовницы на джунгли?

Правда о моем побеге прозвучала бы более фантастичной, чем самая нагла ложь. Как и истина о Центре и настоящем родном мире.

— А ты прям в восторге от Деополиса, раз постоянно по другим мирам мечешься, — пошла я в наступление. — Сам же понимаешь, что правила вашего купола не выдерживают никакой критики. Почему вообще до сих пор живешь здесь?

— Где же еще? Под другими куполами не лучше.

— А в другом мире? — почти с надеждой спросила я.

— Уйти в самоволку и оставить людей на медленную смерть?

— Забрать с собой.

— Канал не пропустит. Чтобы вытащить всех людей, потребовалось бы слишком большое количество энергии. Нам не собрать столько Светочей и за сто лет.

Никий стащил платок с шеи и повязал на голову. Подождал пока рухлядь на колесах притормозит.

— Эх, вам бы сюда бога толкового, — вздохнула я, но Никий услышал.

— Нет здесь богов, и никогда не было.

— А откуда у людей дар? Магия же не просто так зовется даром. Она «дар», потому что ее подарили людям боги.

— Тебе же объясняли много раз. Дар — это мутация. Не вздумай заявлять о богах Три-прину. Сонар в отчете указал, что ты не религиозна. Если выяснится, что это не так, тебя даже слушать не станут. С блаженными расправляются в два счета. Вот подтвердят, что стерильна и тут же выкинут в Порционку.

— Магия — это не религия и не вера. Это что-то другое. А боги просто есть. Отдельно от нас, но есть.

— Залезай уже.

Я зашла в вагон и опустилась на скамью. Внутри кроме нас никого не было. Я принялась изучать надписи на спинках. Незнакомые буквы, оставленные синим маркером, испещряли пожелтевшую пластмассу. Вот так, цивилизация погибла, а то, что какой-нибудь Егор любит Катерину, навсегда запечаталось в веках.

Вагончик двинулся. Колеса заскрипели, а потом застучали по рельсам. В открытое окно влетел важный подземный воздух. Ностальгия подкинула воспоминания о метро и долгих почти умиротворяющих поездках от дома к работе.

— Если «костюмы» такие добропорядочные граждане, зачем меня слушать? Вынесли бы заочное, раз всем плевать на права человека.

— Дредноут. Коллегию не устраивают объяснения о поломке машины. — Развел он руками. — Дикарка управляет сложным механизмом! Угнала — не коляску какую-нибудь — Дредноут! Сейвалы тут явно недоговаривают. Твои показания помогут понять, зачем им потребовалось выдумывать подобную чушь.

— Эта часть истории как раз правда. Только я не угоняла, а одолжила, — буркнула, обращаясь к той части своей сути, что досталась от лэйтарцев вместе с магией. — Когда я покинула машину, она была в целости и сохранности. В ней оставался еще один «костюм». Значит, это его вина, если с машиной что-то случилось. И забора. Мне предъявляют что-нибудь о порче забора? Если нет, то забудь о том, что я сказала.

— И как же ты смогла справиться с Дредноут? — Ни на секунду не поверил Красный платочек.

— Внезапное ничем не обоснованное озарение в сфере высоких технологий.

— Значит, наркотики ты не принимала. Хотя половина окровцев сидит на той или иной дряни, как и все иномирцы, когда перестают справляться с опустошенностью. На сейвалов не нападала. Хотя не раз демонстрировала агрессию. Но дредноут, технологию, превышающую достижения всей вашей цивилизации, механизм, с которым не могут справиться лучшие механики, и обучение, что проводится годами и обходится городу в приличные потоки Светоча, ты освоила за пятнадцать секунд. В это я должен поверить?

— Во что-то же должен. — Нахохлилась я.

Впрочем, порция недоверия появилась и с моей стороны. Какие годы? Какие механики? При чем тут Светоч? Три педали, ключ зажигания и коробка передач. Как заводить машину учат в первые две минуты. Остальное уходит на изучение правил дорожного движения, да на обкатку. Мудрят что-то синие. Или чего-то не догоняю я?

— Анна, ситуация не улучшится, если решат, что твои мозги изжарились. Дорога будет одна — в Порционку. Если признаешь вину и расскажешь всю правду, есть шанс отделаться визитами в инкубатор.

Что такое инкубатор, переспрашивать не стала. Название суть отражало. Н-да, офигенный нынче выбор: леди, лэй или инкубатор. Всегда подозревала, что жизнь после тридцати именно так и будет выглядеть.

— Сдаюсь, — сказала я, привалившись головой к стеклу.

Добивать Никий не стал.

— Поспи, — предложил он. — Разбужу, когда доберемся.

Я прикрыла глаза. Стоило поразмыслить над словами Красного платочка. Выстроить линию защиты, подобрать аргументы, придумать…

…Очнулась я резко. Вагон дернулся и замер. Заскрежетали колесики, раздвигающие двери. Никий уже стоял на ногах. За окнами вагона виднелась абсолютно иная платформа. На ней стояли люди в форме. Они ждали нас.

— Удачи, — одними губами прошептал Никий, передавая меня в руки конвою. Я хотела ответить что-то легкомысленное, но вместо этого широко зевнула.

Никогда раньше не была на суде. И побывать желанием не горела. Всегда представлялся мрачный тихий зал с гнетущей атмосферой. Нагнетающие статуи-судьи. Громкие удары молотка.

Место, куда меня привели, сильно напоминало аудиторию в университете (может ей когда-то и была). Два десятка столов на возвышении полукругом, за которыми восседали Три-прина. Лица скрыты в тени. В центре трибуна. Желтоватый свет тусклой лампы перед глазами. Чуть в отдалении Сонар.

В разбитом стекле двери мелькнуло измученное отражение. Я с трудом узнала в нем себя. Опустошенное посеревшее лицо, ссадина на скуле, покрывшаяся коростой, глубокие мешки, будто я всю ночь грузила уголь, рябь морщинок в уголках глаз. Последнее, впрочем, могло быть возрастным.

Я чувствовала сгустившееся напряжение, и легкие заинтересованные взгляды со стороны зала. Судьи рассматривали меня внимательно, сразу делая пометки в бумагах.

— Все в сборе, — огласил Сонар. Он ютился с краю, среди стопок папок-планшетов с бумагами. Так же, как и Никий до этого, он повязал красный платок на голову. — Начинаем.

Меня подвели к трибуне (стул никто не предложил).

Я судорожно сглотнула, и показалось, будто этот звук разнесся громогласным эхом.

Сонар принялся зачитывать протокол.

Сначала представил Три-прину. Коротко, емко и без лишних подробностей. С судебной системой в Деополисе было еще веселее, чем в Лэйтарии. Никаких тебе королей, лордов или советов. Никаких адвокатов, защитников и прокуроров. Три главные корпорации (они же судьи), которые заведуют всем городом. Именно их представители восседали в суде. У каждого из глав по четыре советника из разных областей, к которым они обращаются для дополнительной информации. Сонар же представлял вспомогательную отрасль. Ту, что занимается разработкой и доставкой альтернативного топлива. Он же был и за свидетеля, и за эксперта, и за секретаря, и за того, кто ответственен за мое существование в Деополисе.

— Нам не нужен переводчик? — подал голос Первый из Три-прина. Он говорил от лица той части Деополиса, в которую входили Синие костюмы. То, что он отстаивал их интересы, а также был тем, кто вынесет вердикт на мой счет, уже подрывало все принципы справедливого и честного суда.

— Подсудимая обладает Даром понимать и говорить на неизвестных ей языках.

Советник Первого что-то черканул на планшете.

— Любопытно, — хмыкнул сам Первый. — Впрочем, бесполезно для всех, кроме нее самой.

— Она помогает адаптировать других иномирян, кому не известен наш язык.

— Бесполезно для всех, кроме нее и еще семи дикарей, — с циничным безразличием поправил себя Первый. — Продолжайте.

Сонар не высказал недовольства, что его слова так нагло проигнорировали. Со спокойной миной он зачитал обвинения. Все это я уже слышала от Никия. Ничего нового. Но легче от этого не стало.