Рыжая на откуп (СИ) - Рууд Рин - Страница 5

— Сначала вырубили все подчистую, а теперь…

— Если бы вырубили подчистую, ты бы здесь не сидел со своей шлюхой и гадким колдунишкой и не отнимал мое драгоценное время, — едва слышно и стальным голосом отвечает Ноа.

— Это я-то шлюха? — недовольно охаю.

— Гадкий колдунишка? — громко возмущается Агатес. — То, что ты не можешь меня прижать к ногтю, уже говорит о том, что я тебе не колдунишка, Ноа! Помнится, однажды ты предлагал мне дружбу и обещал ого-го какие перспективы. Забыл, мудила, как заманивал меня на свою сторону?

— Нет, не забыл, — мягко смеется мужчина. — И я сейчас тебе предлагаю работать на меня. Без обид, но Карн капризный мальчишка. Он застрял в прошлом величии и не хочет меняться. Ему бы всё баб потрахивать в лесу и спать на полянке.

— Ты охренел? — вскрикивает Карнос.

— Это забавно, что ты так против бегунов, — Ноа касается кончиком языка уголка рта и усмехается, — когда сам не гнушаешься пошалить с дамочкам в обтягивающих штанишках в кустах. Каков лицемер.

Парень краснеет и отводит взгляд. Во мне взбрыкивает ревность. Чуба лениво перебирает лапками на плече колдуна, наблюдая за Ноа.

— А от девственницы отказался, — Агатес вздыхает. — Не ценишь ты его самоотверженность.

— А взамен чего хотели? — строго вопрошает Ноа.

— Снести заправку с южной стороны, — бурчит Карн. — Жуткая вонища стоит.

Ноа задумчиво покусывает губы и переводит взгляд на меня.

— Она не в моем вкусе. Веснушки еще эти, — он кривится. — Хотя носик милый. На белку похожа. Я люблю пышногрудых бледнолицых брюнеток с пухлыми губами, чтобы хотелось немедленно заткнуть рот членом. А тут… Не знаю. Укрыть пледом и напоить сладким чаем? — он приглаживает волосы и властно приказывает. — Покажи грудь.

Меня пробирает дрожь, и я загнанно смотрю на Агатеса, затем на Карна, а потом меня накрывает злость. Меня только что назвали белкой и прямым текстом сказали, что я веснушчатая уродина. Никогда в жизни я не стыдилась россыпи симпатичных конопушек на лице. После проблеска ярости я понимаю, что мне, действительно, жутко не повезло. Хочу встать и уйти, но тело меня не слушается, и не чары колдуна виноваты в бессилии перед Ноа, а липкий ужас и отчаяние, что сковали конечности тяжелыми цепями.

Минута молчания обрывается возмущенным вздохом Карнона, и Агатес ухмыляется:

— Не будет тебе сисек, Ноа.

Терпеть не могу, когда мне приказывают или решают, что мне делать. Глупое упрямство выталкивает из груди страх. Собрались три подлеца, которые раскомандовались здесь, словно я их марионетка!

— Будет, — я уверенно под удивленными взглядами расстегиваю блузку и оголяю грудь, приспуская бюстгальтер.

Чуба испуганно прячется под курткой, а Агатес шумно выдыхает. Ноа скользит взглядом по ключице и груди и недовольно цокает:

— Сосочки миленькие, но опять же веснушки…

— Ты тоже не в моем вкусе, — цежу сквозь зубы нахалу в дорогом костюме и нервно поправляю бюстгальтер. — Ты…

Я не нахожу слов, чтобы как-то укусить Ноа. Холеный и красивый мужик. Как с обложки глянцевого журнала, в котором рекламируют элитные машины или дорогие часы для очень богатых и успешных мудаков.

— Продолжай, раз начала, — Ноа в заинтересованности касается подбородка пальцами.

На мизинце искрит печатка с черным камнем.

— Ты фальшивый, — я застегиваю блузку. — Как и твой город. Внутри, на задворках ты гнилой и грязный. Этот город не только про успех и богатство, но и про нищету и жестокость.

— Сильно, милочка, — смеется мужчина и смотрит на Карна. — Предложите ее другим Ноа. Я даже знаю, кто из нас с удовольствием примет ее. Например, Ноа Висельник.

— Жестоко, — Агатес качает головой. — Даже для тебя.

— Другие Ноа? — я сглатываю кислую слюну.

— Ты удивлена? Первого Ноа, кстати, давно уже не видели, хотя я не теряю надежды его встретить и лично познакомиться. Зря я, что ли, запрещаю сносить те ублюдочные бараки в центре города и недавно их реставрировал? Где-то прячется, маразматик старый, — рычит мужчина и нервно одергивает пиджак.

— Я пока насчитал с десяток Ноа, — Агатес выуживает из кармана очередную конфетку, — этот самый молодой и сильный из всех, но и он однажды уступит место следующему Ноа.

— Это вряд ли, — тихо не соглашается мужчина. — Я другой и меняюсь вместе с горожанами и городом. Я последний. Я венец эволюции.

— Кто такой Висельник? — испуганно шепчу я.

— Вот он у нас и отвечает за грязь, — Ноа широко и хищно улыбается. — Покровительствует бандитам, наркоторговле, сутенерам и убийцам. Он появился вторым.

— Вторым был Ноа Свободный, — Агатес раскусывает леденец. — Пьяница, бродяга и попрошайка. Мне он больше всех по душе. Висельник был Третьим. Четвертым — Ноа Ярый, который прищучил Висельника, но до конца дело так и не довел, потому что появился Пятый. Самый тупой из всех. Ноа Милосердный. Околачивается сейчас около приютов, церквей и всё пытается образумить Второго.

— А мне нравится Шестой, — мужчина чешет скулу. — Ноа Просвещенный. Правда, меня он недолюбливает, хотя я столько денег вливаю в образование.

— У него особая неприязнь к Пятому и Третьему, а ты ему не интересен, — Агатес качает головой. — Ты для него — кошелек.

Я совсем потерялась. Мозг отказывался воспринимать информацию, и я просто дожидалась, когда закончится пересчет загадочных Ноа.

— Седьмой, — Агатес задумался и цокнул, — Ноа Рабочий. Он же сейчас у тебя, по сути, в рабстве?

— Что так сразу в рабстве? — мужчина закатывает глаза. — У него просто не хватило ума стать кем-то большим. Он тупой и необразованный мужлан, который готов за копейки впахивать и подчиняться.

— Восьмой, — с неприязнью вздыхает Карн, — Ноа Эмигрант.

— Он себя предпочитает называть Гостем, — Агатес берет на руки Чубу и осторожно двумя пальцами поглаживает мохнатую спинку.

— Девятый — самый гандон, — шипит Ноа. — Бюрократ, чиновник и просто подлец.

— Так он тебя и породил, — Агатес кривится в улыбке. — Между вами разница только в том, что Девятый — толстый и старый, а подход у вас почти одинаковый. Не зря же вы так тесно сотрудничаете.

— Обижаешь, колдун, — губы мужчины вытягиваются в тонкую ниточку. — Я отвечаю за деньги, бизнес, успех и перспективы города, а этот только и умеет, что балоболить и думать о взятках.

— Ты тоже через взятки решаешь многие вопросы, — Агатес спускает Чубу на колени. — Грязные сделки, подкуп, черная бухгалтерия. Самый честный из вас — Ноа Свободный. Он ни с кем из вас никогда не вел и не ведет дел. Даже Ноа Милосердный нет-нет, да захаживает к тебе и Девятому, чтобы выпросить услугу для сирых и убогих. Вы клубок змей.

— А ты и твой дружок тогда чего тут делаете? — Ноа проводит языком по верхним зубам. — Ах да, вы же такие особенные! Один — слабый Божок, который возжелал власти, а второй — древний мудак, что сожрал тех, кого обещал оберегать.

— Ты людоед, что ли? — я в недоумении смотрю на парня. — Какие чудные открытия меня еще ждут?

— Хуже, он жрал духов, — Ноа сжимает кулаки.

— В мое оправдание скажу, что я перекусывал только плохими и зловредными духами, — Агатес блекло улыбается. — Я защищал людей, рыжая. Да, я обманом завлекал слабых мерзопакостных духов, а потом вместо того, чтобы их развеивать, я их поглощал. Не всех. Некоторых, — он кидает беглый взгляд на паука, который лениво ползал по его ноге, — оставлял в живых, если они обещали исправиться. У Чубы самый долгий путь к исправлению или ему просто нравится быть насекомым. Я склоняюсь ко второму варианту.

— Лучше бы ты сожрал Ноа, — Карнон накрывает лицо рукой.

— Так может, он и сожрал Первого! — с ненавистью рявкнул мужчина.

— Если бы я кого и жрал, то Третьего, — Агатес бьет кулаком по подлокотнику, — но вы же, мрази, изворотливые. Вы отражение человека! Его пороков и слабостей! Вас не уничтожить, вы будете вновь и вновь возрождаться. Кроме Первого, конечно же. Люди быстро забывают о своем прошлом. Может, Первый Ноа сам исчез. От того поселения, что было начальной точкой отсчета, ничего не осталось. Отреставрированные бараки не в счет. Сколько бы ты ни укреплял гнилые бревна и ни изгалялся с трухлявыми досками, это не вернет Первого.