Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 3 - Дюма Александр - Страница 24

• Предыдущая
• 24/162
• Следующая

– Господин барон, какому счастливому случаю обязан я честью вашего посещения?

– Именно это я и хотел иметь честь объяснить вам, господин граф, – но простите…

– Что такое, барон?

– Я чувствую, что ломаю ваш стул.

– Нисколько, барон, нисколько, – сказал Сент-Эньян.

– Но я все-таки ломаю его, господин граф, и если не потороплюсь встать, то упаду и окажусь в положении, совершенно неприличном для того серьезного поручения, с которым явился.

Портос встал, и вовремя, так как ножки стула подогнулись и сиденье опустилось на несколько дюймов. Сент-Эньян стал искать глазами более крепкое кресло, чтобы усадить в него своего гостя.

– Современная мебель, – заметил Портос, пока граф занимался этими поисками, – современная мебель стала до смешного непрочной. В моей юности, когда я усаживался гораздо энергичнее, чем теперь, я не помню, чтобы мне пришлось сломать хоть когда-нибудь стул, если не говорить о тех случаях, когда я ломал их руками в трактире.

Де Сент-Эньян ответил на эту шутку любезной улыбкой.

– Но, – продолжал Портос, садясь на кушетку, которая заскрипела, но все-таки выдержала, – к несчастью, дело не в этом.

– Как, к несчастью? Разве вы пришли, барон, с дурной вестью?

– Дурной вестью для дворянина? О нет, господин граф! – вежливо ответил Портос. – Я прибыл затем, чтобы заявить, что вы жестоко оскорбили одного из моих друзей.

– Я, сударь! – воскликнул де Сент-Эньян. – Я оскорбил одного из ваших друзей? Кого же, назовите, прошу вас!

– Виконта Рауля де Бражелона!

– Я оскорбил господина де Бражелона! Право же, сударь, я никак не мог это сделать, так как господин де Бражелон, которого я почти не знаю, которого, могу сказать, я даже совсем не знаю, находится в Англии. Не видя его очень давно, я не мог нанести ему оскорбления.

– Господин де Бражелон, сударь, в Париже, – говорил невозмутимый Портос, – что же касается оскорбления, то ручаюсь, что вы действительно оскорбили виконта де Бражелона… раз он сам сказал мне об этом. Да, граф, вы оскорбили его жестоко, смертельно, повторяю – смертельно.

– Невозможно, барон, клянусь вам, решительно невозможно!

– Впрочем, – добавил Портос, – вы не можете не знать этого обстоятельства, так как виконт де Бражелон сообщил мне в беседе, что предупредил вас запиской.

– Я не получал никакой записки. Даю вам слово.

– Поразительно! – ответил Портос. – А Рауль говорит…

– Вы сейчас убедитесь, что я действительно не получал этой записки, – сказал Сент-Эньян и позвонил. – Баск, сколько в мое отсутствие принесли записок и писем?

– Три, господин граф.

– Какие?

– Записку от господина де Фьеска, записку от господина де Ла Ферте и письмо от господина де Лас Фуэнтес.

– Это все?

– Все, господин граф.

– Говори правду перед господином бароном, самую истинную правду, слышишь! Из-за тебя я буду в ответе.

– Господин граф, была еще записка от…

– От кого! Говори скорей!

– От мадемуазель де Лаваль…

– Достаточно, – перебил Портос, побуждаемый к этому деликатностью. – Прекрасно, я верю вам, господин граф.

Де Сент-Эньян выслал лакея и собственноручно запер за ним дверь. Возвращаясь к своему гостю и глядя прямо перед собой, он вдруг заметил, что из замочной скважины двери, ведущей в соседнюю комнату, торчит бумажка, которая была всунута туда Бражелоном.

– Что это такое? – спросил он.

– О, о! – воскликнул Портос.

– Записка в замочной скважине!

– Быть может, это и есть наша записка, господин граф, – предположил Портос. – Посмотрите!

Сент-Эньян вынул бумажку и раскрыл ее.

– Записка от господина де Бражелона!

– Видите, я оказался прав. О, если я что-нибудь утверждаю…

– Принесена сюда самим виконтом де Бражелоном, – пролепетал граф, бледнея. – Но это возмутительно! Как он проник сюда?

Сент-Эньян позвонил снова, и опять появился Баск.

– Кто приходил сюда, пока я был на прогулке с его величеством королем?

– Никто, господин граф.

– Невозможно! Кто-то здесь был.

– Нет, господин граф, никто не мог проникнуть сюда, так как ключи были в моем кармане.

– И тем не менее вот записка, которая была вложена в замочную скважину. Кто-то сунул ее туда. Не могла же она появиться сама по себе!

Баск развел руками в знак полного недоумения.

– Возможно, что это сделал господин де Бражелон, – заметил Портос.

– Значит, он входил сюда?

– Несомненно, сударь.

– Но как же, раз ключ был при мне? – продолжал настаивать Баск.

Де Сент-Эньян прочитал записку и смял ее.

– Здесь что-то скрывается, – пробормотал он в раздумье.

Портос, предоставив ему несколько мгновений на размышления, возвратился затем к первоначальному предмету их разговора.

– Не желаете ли вернуться к вашему делу? – спросил он де Сент-Эньяна, когда лакей удалился.

– Но его объясняет, по-видимому, эта записка, столь непонятным образом попавшая сюда. Виконт де Бражелон сообщает, что меня посетит один из его друзей.

– Этот друг – я; выходит, что он сообщает вам о моем посещении.

– С тем, чтобы передать вызов?

– Вот именно.

– И он утверждает, что я оскорбил его?

– Жестоко, смертельно.

– Но каким образом, объясните, пожалуйста. Его действия столь таинственны, что мне затруднительно обнаружить в них какой-нибудь смысл.

– Сударь, – ответил Портос, – мой друг должен располагать достаточными причинами; что же до его действий, то если они, как вы говорите, таинственны, – обвиняйте в этом лишь самого себя.

Последние слова Портос произнес таким уверенным тоном, что человек, который знал его недостаточно хорошо, должен был бы подумать, что они полны глубокого смысла.

– Тайна! Допустим. Давайте постараемся разобраться в ней, – сказал де Сент-Эньян.

Но Портос наклонил голову и изрек:

– Для вас предпочтительнее, чтобы я не входил в ее рассмотрение; на это есть исключительно серьезные основания.

– Я очень хорошо понимаю их. Отлично, сударь. Ограничьтесь лишь самым легким намеком; я слушаю вас.

– Прежде всего тем, – начал Портос, – что вы переехали со старой квартиры.

– Это правда, я переехал.

– Вы, стало быть, признаете это? – спросил Портос с видимым удовольствием.

– Признаю ли? Ну да, признаю. С чего вы взяли, что я могу отпираться?

– Вы признали? Отлично, – отметил Портос, поднимая вверх один палец.

– Послушайте, сударь, каким образом мой переезд может причинить какой-либо вред виконту де Бражелону? Отвечайте же! Я совершенно не понимаю того, о чем вы толкуете.

Портос остановил графа и важно заявил:

– Сударь, это лишь первое обвинение среди тех, которые выдвигает против вас господин де Бражелон. Если он выдвигает его, значит, он почувствовал себя оскорбленным.

Сент-Эньян нетерпеливо ударил ногой по паркету.

– Это похоже на неприличную ссору, – сказал он.

– Нельзя иметь неприличной ссоры с таким порядочным человеком, как виконт де Бражелон, – продолжал Портос. – Итак, вы ничего не можете прибавить по поводу переезда?

– Нет. Дальше?

– Ах, дальше? Но заметьте, сударь, что вот уже одно обвинение, на которое вы не ответили или, вернее сказать, ответили плохо. Как, сударь, вы переезжаете со старой квартиры, это оскорбляет господина де Бражелона, и вы не приносите своих извинений. Очень хорошо!

– Что? – воскликнул де Сент-Эньян, выведенный из себя флегматичностью своего собеседника. – Я должен советоваться с господином де Бражелоном, переезжать мне или остаться на прежнем месте? Помилуйте, сударь!

– Обязательно, сударь, обязательно. Однако вы увидите, что это ничто по сравнению со вторым обвинением.

Портос принял суровый вид:

– А о люке, сударь, что скажете вы о люке?

Сент-Эньян мертвенно побледнел. Он так резко отодвинул стул, что Портос, при всей своей детской наивности, догадался о силе нанесенного им удара.

– О люке? – пробормотал Сент-Эньян.

• Предыдущая
• 24/162
• Следующая