Другой сценарий (СИ) - "Ande" - Страница 22

Я понял что влип. Поддразнивая Каверзнева, я надеялся разочарованно заявить, что оно того не стоит. Но, Евгений Михайлович! Что ты там говорил про двухкомнатную? И уболтать его на продажу мне двушки, что вовсе не будет лишним.

Но теперь… Эта квартира была такая, какой я всегда хотел видеть свое жилье. В той жизни у меня в Москве была хорошая большая квартира в хорошем месте. Которую я обставил похоже. Но именно — похоже. Трудно объяснить этот неуловимый флер. Я вспомнил, что когда сносили гостиницу Москва, в узких кругах вспыхнула фантастическая по накалу борьба за право выкупить списанную мебель. Понятно не всю, а из люксов. Но включая двери с рамами и деревянные панели. Вместе с фурнитурой. Ходили слухи, что некий федеральный чиновник верхнего уровня даже сел ненадолго. Ибо нефиг рот разевать не по чину!

Я вернулся к хозяйке, что безучастно сидела там же, где я её оставил. Она посмотрела на меня и улыбнулась:

— Я вижу, вам понравилась квартира?

— Софья Игоревна. Не стану скрывать, я в восторге. Только давайте поступим немного не так, как предлагает Евгений Михайлович.

К тому времени, когда маклер появился, мы обо всем договорились. Ничего особенного. Она получает часть денег, а я заселяюсь в гостевую комнату. Потом я финансирую покупку другой квартиры, Софья Игоревна переезжает, и получает окончательный расчет. А я живу дальше. И вообще-то, это все о прописке. Сейчас, официально, жилье не продается. Только меняется.

Евгений Михайлович появился спустя час. И принес не только картошку, но и масло растительное и сливочное. И лук с морковкой. И еще массу продуктов включая, чай и сахар.

Потом мы, все вместе, коротко обсудили предстоящую сделку, и откланялись.

Я был представлен консьержке, как племянник Софьи Игоревны. А выйдя на улицу, Каверзнев сказал:

— Давай, Коль, обсудим, что и как. И, не желаешь выпить?

Евгений Михайлович набрался. Без каких-либо усилий с моей стороны. Мы устроились в ресторане на Казанской улице, и он сразу заказал триста коньяка. Пока нам несли салат мы пропустили по рюмке. Он, поначалу путаясь, а потом все увереннее, рассказывал.

Шеф нашел его еще в институте, и тащил за собой по жизни. После смерти академика, он не смог отстоять его работу, и её присвоил мерзковатый карьерист. Но дело в том, что хотя похититель и никакой ученый, администратор он — дай бог каждому. И если с ним поссориться, то мигом вылетишь из института, и это в лучшем случае. Поэтому и с женой Гейнгольца никто не поддерживает отношений. А старуха — гордая. Пару раз позвонила в институт, с бытовыми вопросами, а потом и звонить перестала.

А мне, Коля, когда выяснилось, что карьера не задалась, жена заявила, что я её не устраиваю. И выгнала. Ну, то есть мы разменялись. Трешку — на комнату и двушку. Я теперь живу в коммуналке, на Гражданке. Плачу алименты. И стараюсь поддерживать Софью Игоревну. Когда разменивал квартиру — сообразил, что этим можно подрабатывать. И все шло неплохо, но тут этот Кролик. Они меня избили, и сказали, что я теперь буду платить им. Это небольшие деньги. Но они требуют — каждую неделю. Работаю я, или болею — не волнует.

В общем, он много говорил, и я понял следующее — в реализации своего плана он видит шанс. Получив деньги, он переедет в Таллин. Там ему предлагают должность. А с деньгами он обменяет свою комнату на квартиру там. Наймет Софье Игоревне сиделку-помощницу. И уедет из Питера. Потому что по-другому от бандитов ему не скрыться.

— По тебе, Коля, видно, что у тебя есть деньги. Ты так держишься, словно не занимал никогда до получки. Хотя, может еще не успел. Но квартира, что я тебе предложил — отличная. Да и двушка, куда переедет старуха — тоже прекрасная.

Часа через четыре, загрузил набравшегося Каверзнева в такси, а сам пошел домой. Близился вечер. Машину я решил оставить, и пройтись пешком. Пока шел по Невскому, размышлял о том, что оказывается, я выгляжу как миллионер-инкогнито. Надо что-то с этим делать. А Кролик и его братва — вообще-то скромно берут. На стихийной толкучке в Девяткино, бандюганы сейчас берут десять рублей в день с торговца. С учетом размеров — неплохо выходит. Правда, скоро начнется перестрелка. Гораздо раньше, чем перестройка. Малышевские против Тамбовских. Черт, я и не помню, кто победит. Да и плевать.

Дома тихо играла музыка. Сурков слушал The Police и гладил простыни на столе в кухне. Уселся у окна, вытянул ноги, и закурил. На подоконнике рядом с магнитолой лежит толстый журнал «Киносценарии» альманах № 1 за 1979 год. Полистал. И вправду киносценарии. Авторы — Чухрай, Володарский, опа! — Кунин. Сурков сложил простынь, и повернулся ко мне:

— Тачку ты там оставил?

— Ну да. Это что? — я махнул альманахом.

— О! Это, Коля — произведения, читая которые, я рыдал в крик!

— Да ладно!

— Нет, ты послушай! — он взял у меня журнал, раскрыл и пролистал. — Вот как описана сцена, в которой у главных героев возникает большое и светлое чувство друг к другу! Готов? Слушай.

Он пролистал несколько страниц — а вот, Колян, мое любимое место!:

— Блин, Сурков. И охота тебе?

— Я чувствую неумолимую поступь! Не, там и ничего сценарии есть. «Старшина» вот. Кстати. Тут звонила дама, Софья Игоревна. Ты завел себе новую подружку?

— Что сказала?

— Ты знаешь, у меня сложилось ощущение, что ей хотелось просто поболтать. То есть она напомнила, что ждет тебя завтра между одиннадцатью и часом. Но потом мы еще полчаса болтали, убей меня, не помню о чем. Познакомились, понятно. Я ей рассказал, что мы с тобой на двоих снимаем квартиру. А о чем еще говорили — и не скажешь так сразу!

— Эх, Сурков. Мне бы твои проблемы.

— Ага! У нас проблемы?

— А то! Ты закончил?

— Нет, а что?

— Хочу принять ванну.

— И что?

— Как знаешь.

Включил воду. Загудела газовая колонка. Подождал, пока сольется холодная, и заткнул пробку. Пошел, разделся, взял полотенце, вернулся на кухню и залез в ванну. Сурков гладил очередную простынь.

— Ты не заболел часом? Простыни гладить?

— Я не глажу, а сушу. А то навешали тут, не пройти. Таким темпами еще дня три висеть будут. Давай, рассказывай.

Ну а мне что, рассказал. Включая все денежные нюансы и моральные аспекты.

— Там, Серега, и квартира офигенная. И старуха прикольная. На Шапокляк похожа.

— Дух, мы же сваливаем. Нафиг нам сдалась эта квартира?

Я помолчал. Он принялся за последнюю простынь.

— Дело в том, Сурков, что мы вернемся. Лет через пять.

— Прорыв через границу?

— Ты маньяк, что ли? Просто приедем. К тому времени уже запросто можно будет оформить двойное гражданство. А наш побег не будет подрасстрельным преступлением.