Эм + Эш. Книга 1 (СИ) - Шолохова Елена - Страница 39

— Не знаю, — слегка покачал головой Эш. — Мой отец тоже, конечно, меня наказывал, но никогда не бил. Хотя, поверь, поводы у него были куда серьёзнее, чем у твоего.

— Тебе повезло, — вздохнула я.

— И часто он…?

— Да нет. Как сегодня — давно такого не было. Слушай, ты только не рассказывай об этом никому.

Он пожал плечами.

— Я и не собирался, — помолчав с минуту, он снова заговорил: — У тебя в джинсах зубная щётка… я не шарился, просто увидел… Ты что, конкретно из дома ушла?

— Не знаю. Но сегодня я точно не собиралась возвращаться.

— А где думала переночевать?

— Честно говоря, я об этом не думала. Но… у меня тётя в Химках живёт…

— Оставайся у меня, — просто сказал он.

— Но у тебя в любой момент может вернуться папа.

— Не факт. А даже если и вернётся, ничего он не скажет. Тут вообще проблемы нет.

— Не знаю… мне и самой как-то неловко.

— Да теперь-то чего стесняться? — искренне удивился он, а я тут же вспыхнула, поняв, о чём он. Он повернулся на бок и, приподняв на локте голову, посмотрел на меня очень внимательно и с сочувствием, что ли.

— Больно было? Сильно?

— Терпимо.

— Это только в первый раз. Потом будет не больно.

— Ты откуда знаешь? — внутри шевельнулось вдруг неприятное чувство, очень уж похожее на ревность.

— Это все знают, — улыбнулся он.

— Не все. Я же не знаю.

— Хорошо, все, кто этим интересуется.

Пока я подбирала слова, он склонился над моим лицом совсем низко, буквально в десятке сантиметров, так, что тёплое дыхание щекотало кожу. Меня снова кинуло в жар, и сердце тотчас начало набирать обороты. Превозмогая волнение, я вымолвила:

— Вот, значит, чем ты интересуешься…

Он склонился ещё ниже, и мне пришлось закрыть глаза.

— Я тобой интересуюсь, — прошептал он мне в губы. Затем протянул руку, наощупь нашёл бра и выключил свет. Я ждала, что он вот-вот поцелует меня, но он дразнил, наверное. И это мгновение тянулось, по ощущениям, несколько бесконечных секунд, пока я наконец не почувствовала, как его губы коснулись моих, сначала мягко и нежно, но затем он будто снова начал распаляться. Его поцелуй становился всё жарче и требовательнее, а потом внезапно оборвался. Шаламов откинулся на спину и лежал так с закрытыми глазами, тяжело дыша. Если б не это его шумное дыхание и часто вздымающаяся грудь, я бы решила, что он спит. Но спустя несколько минут он как будто вспомнил обо мне, снова обнял за плечи и притянул поближе, пристроив мою голову себе на плечо. Мы больше не разговаривали и не целовались, хотя губы мои ещё долго горели и саднили. Может, ещё и из-за ранки.

Он вскоре уснул, а я полночи слушала его дыхание и любовалась профилем. И задремала лишь на рассвете.

Я проснулся под утро, а, обнаружив у себя на плече Эм, спящую, глазам своим не поверил. Не мог понять, что за иллюзия? Подзабылось всё со сна, а когда вспомнилось, и вовсе офигел. Я и она… мы с ней переспали… оу… Я даже представить себе не мог, что такое случится. Ну нет, я, конечно, сто раз представлял, но как нечто нереальное. То есть это не было целью или планом, это была просто мечта, даже не мечта (в мечту хоть верят), а тайное желание. И вот оно неожиданно сбылось. Я лежал, смотрел на неё, вспоминал подробности и млел. Рука затекла, но я терпел — боялся, что разбужу её, если начну ворочаться. Боялся, что проснувшись, она придёт в ужас, пожалеет обо всём и меня возненавидит за то, что воспользовался вчерашним её состоянием. Да и вообще, хотелось, чтобы она подольше побыла со мной.

Около восьми щёлкнул замок входной двери — вернулся отец. Принесло же! Лучше бы он проторчал у своей подружки до обеда, а ещё лучше — до вечера, а если б переехал к ней на всё время, что матери нет, — было бы вообще шикарно.

Отец повозился в прихожей, прошёл в гостиную, потом в их спальню, а затем вдруг заглянул ко мне. Какого чёрта? Дверь оглушительно скрипнула, и в щель просунулась его голова. Увидев Эмилию, он вытаращил глаза и отвесил челюсть, но сообразил быстро скрыться. Хорошо хоть она не проснулась.

Через четверть часа я всё же встал, прошлёпал на кухню, поставил чайник. Отец тотчас вцепился в меня:

— Это не Ира, — зашипел он.

— Я в курсе, — кивнул я, насыпая в кружку растворимый кофе.

— Кто она?

— Эмилия Майер, — честно признался я, с удовольствием наблюдая за отцовской реакцией. Да, батя, я и сам до сих пор офигеваю.

— Директорская дочка? А как она тут оказалась?

— Пришла, — пожал я плечами.

— Как пришла? — не мог оправиться от удивления отец.

— Обыкновенно. — Я изобразил пальцами шагающего человечка. Отец вдруг взвился:

— Ты ненормальный! Она же девчонка совсем. Ещё и дочка этого… Он знает?

Я мотнул головой.

— Отлично! Ты мало нам там проблем создал? Снова за старое? Решил и тут всё испоганить? Да ты хоть знаешь, что за тип её отец? Я вот имел с ним дело. Ещё тот жлоб. Если он узнает — поймает тебя и кастрирует.

— Устанет ловить, — буркнул я, — а поймает, так ещё посмотрим, кто кого. Слушай, батя, давай отвезём её в Химки. Ей там к тётке надо…

— Никуда я никого не повезу! — завопил отец. — Я в это даже вмешиваться не хочу. И ты не лезь! Ясно? Я тебе запрещаю! Слышишь?

Такого поворота я не ожидал.

— Что значит — запрещаю? Ты что, указывать мне будешь, с кем общаться?

— Пока я за тебя отвечаю, буду…

— Может, и мне тогда указывать, с кем тебе общаться… ночами, пока матери нет?

Приём, конечно, подлый, но ведь вынудил. Отец тут же осёкся, беззвучно открыл-закрыл рот, как рыба, потом всё же выдавил севшим голосом:

— Я работал.

Я только хмыкнул в ответ и стал сыпать в кружку сахар. Отец помолчал, зачем-то взял со стола сахарницу, повертел, поставил.

— Ладно, отвезу я её. Куда там надо?

— Да не надо, я передумал. Сам провожу. Ты лучше спать иди. А то Эм скоро проснётся, неловко ей будет при тебе…

Отец тяжело вздохнул, но спорить не стал. Ушёл в спальню.

Эмилия проснулась только в десять и уставилась на меня непонимающим взглядом — я рядом сидел, сразу напрягся в ожидании. Затем, видимо, начала вспоминать вчерашнее, потому что вдруг смутилась, отвела взгляд, покраснела.

— Какие планы? — спросил я, чтобы отвлечь её, а то сейчас как начнёт в себе копаться, и фиг знает, до чего она там додумается.

— К тёте пойду, — пожала она плечами.

— Домой не хочешь?

Она покачала головой. Нижняя губа у неё порядком вспухла и посинела. И я бы не хотел домой.

— Отвернись, пожалуйста, я переоденусь.

Отворачиваться я тоже не хотел, но не стал смущать её ещё больше. Хотя мне всегда нравилось, как она смущается. У меня от этого прямо кровь вскипала. Да, всё-таки лучше отвернуться. Сейчас не время. Но это не помогло. Я слышал шорохи за спиной и невольно представлял её, и это дико будоражило. В конце концов не выдержал и повернулся. Она уже надела джинсы и как раз выправляла свитер. Я обнял её, запустил руки под футболку и притянул к себе. Она хотела что-то сказать, но я не дал, заглушил слова поцелуем. Губы у неё самые мягкие, оторваться невозможно. А уж когда она вытягивается в струнку и начинает отвечать на поцелуй — так вообще крышу сносит. Тут из родительской спальни донёсся кашель. Она вздрогнула, отпрянула и воззрилась на меня полуиспуганно-полувопросительно.

— Отец, — пояснил я. — Он сюда не зайдёт.

Попытался снова её обнять, но она вывернулась, подняла упавший свитер и торопливо натянула.

— Я тебя провожу, — сказал я, доставая из шкафа толстовку.

— Зачем? — удивилась она.

— Да у меня хобби по субботам с утречка в Химки бегать. Так что, считай, нам просто по пути.

Она пожала плечами и робко вышла в коридор. Озираясь, чуть ли не на цыпочках прошмыгнула в прихожую, торопливо оделась и у дверей посмотрела на меня.

— Щас, — кивнул я, шнуруя кроссовки. В подъезде не удержался и разочек-таки прижал к стенке. Поцелуй, правда, получился смазанным, кому-то из соседей в самый неподходящий момент вздумалось выйти. Она тотчас вырвалась и вчистила на выход. Но у дверей остановилась в нерешительности.