Тело - Кинг Стивен - Страница 6
- Предыдущая
- 6/48
- Следующая
6
Я был дома в четверть одиннадцатого, по пути заглянув в книжную лавку за новым выпуском серии криминальных романов Джона Макдональда, что делал регулярно, раз в три дня. У меня был четвертак, которого хватило бы на книжку, но новенького ничего не было, а все старье я перечитал раз этак по шесть.
Машины нашей возле дома не было, и я припомнил, что мама собиралась с подругами на концерт в Бостон. Большая меломанка моя матушка... А впрочем, почему бы и нет? Ребенок ее мертв, надо же как-то отвлечься? Довольно горькие мысли, но, я надеюсь, вы меня поймете.
Отец был дома, точнее, в саду - он тщетно пытался реанимировать погибшие деревья при помощи тугой струи из шланга. Чтобы понять всю бесплодность его усилий, достаточно было бросить взгляд на то, что раньше составляло гордость семьи. Земля в саду потрескалась и превратилась в грязно-серый порошок. Немилосердное солнце спалило все, за исключением маленькой делянки с чахлой кукурузой. Отец сам признавался, что поливать он не умел - это всегда было маминой обязанностью. Он же никогда не мог достичь золотой середины: после его поливки один ряд деревьев стоял в воде, соседний же высыхал... Почти одновременно - в августе - он потерял и сына, и любимый сад. Не знаю, какая из этих потерь подкосила его больше, но он с тех пор замкнулся в себе и напрочь перестал чем-либо интересоваться. Что ж, его я тоже понимаю.
- Привет, пап! Хочешь? - Я протянул ему пакет с бисквитами, купленными вместо криминального романа.
- Привет, Гордон, - ответил он, не поднимая взгляда от струи, уходящей в безнадежно высохшую землю. - Нет, спасибо, я не голоден.
- Ничего, если мы с ребятами заночуем сегодня в палатке у Верна в поле?
- С какими ребятами?
- Да с Верном и Тедди Душаном. Может, еще с К рисом.
Я ожидал, что папа обязательно пройдется по поводу Криса и его семейки: что, дескать, он воришка, подрастающий малолетний преступник, яблоко от яблони... Однако он только вздохнул, проговорив:
- Ладно уж, валяй...
- Вот это клево! Спасибо, пап!
Я уже повернулся к дому - поглядеть, есть ли что забавное по ящику, когда он вдруг остановил меня словами:
- Гордон, а больше с вами никого не будет?
Обернувшись, я посмотрел на него, ища в его вопросе какого-то подвоха, но его не было. Лучше бы уж был... Спросил он это просто для порядка - вряд ли его на самом деле интересовало, чем я занят и с кем. Вряд ли его вообще что-то интересовало в этом мире. Плечи отца поникли, на меня он даже не смотрел, уставившись на мертвую землю, глаза его как-то неестественно блестели - похоже, в них стояли слезы.
- Ну что ты, пап, они отличные ребята, - начал я.
- Да уж куда там - отличные... один воришка и два придурка. Компания у моего сына просто замечательная.
- Верн Тессио вовсе не придурок, - возразил я. О Тедди лучше было бы помолчать...
- О да, конечно, в двенадцать лет он все еще стоит в пятом классе [школьное обучение в Америке - с пяти лет], а чтобы одолеть комиксы в воскресной газете, ему нужно не менее полутора часов.
Это меня уже возмутило: сейчас он был не прав. Как можно судить о людях, совершенно их не зная? Верна же, как, впрочем, и остальных моих друзей отец не знал _а_б_с_о_л_ю_т_н_о_. Да он и видел-то их раз в год по обещанию, лишь изредка сталкиваясь то с одним, то с другим на улице или же в магазине. Ну как он может, например, обзывать Криса воришкой?! Я уже собирался все это ему высказать, однако вовремя остановился: а вдруг он запрет меня домой? Да и в конце концов, сейчас он вовсе не был раздосадован по-настоящему, как случалось иногда за ужином, когда он приходил в такое бешенство, что у всех пропадал аппетит. Сейчас он более всего напоминал уставшего от жизни человека, которому все на свете опротивело. Ведь отцу уже было шестьдесят три, и он по-настоящему годился мне в дедушки...
Мама у меня тоже в годах - ей уже стукнуло пятьдесят пять. Поженившись, они решили сразу завести детей, но у мамы случился выкидыш, потом еще два, и врач сказал ей, что и все последующие дети будут недоносками. Все это говорилось в семье совершенно открыто и даже пережевывалось с каким-то непонятным сладострастием: родители старались привить мне мысль о том, что рождение мое явилось Божьим даром, за что я должен быть благодарен им и Господу всю жизнь. Зачат я был, когда маме уже исполнилось сорок два, и она начала седеть. Мне же почему-то не хотелось благодарить ни Господа, ни страдалицу-матушку за свое появление на свет...
Лет через пять после того, как доктор объявил, что мама не способна иметь детей, она вдруг забеременела Деннисом. Вынашивала она его в течение восьми месяцев, после чего он просто-таки рванулся вон из чрева. Весил новорожденный целых восемь фунтов [примерно 3,6 кг] и, по словам отца, достиг бы пятнадцати, если бы подождал до срока. Несколько озадаченный доктор сказал тогда: что ж, иногда матушка-природа вводит нас в заблуждение, но теперь-то уж точно детей у вас не будет, так что благодарите Бога за этого и на том успокойтесь. Десять лет спустя мама забеременела мной и не только доносила меня до срока, но при родах пришлось даже применить щипцы. Забавная у нас семейка, правда? Родителям уже пришла пора внуков нянчить, а они заводят еще одного спиногрыза...
Они и сами понимали всю нелепость ситуации, и одного Божьего подарочка им вполне хватило. Нельзя сказать, что я был нелюбимым сыном, и уж конечно, они никогда меня не колотили. Просто я стал для них в некотором роде сюрпризом, а люди после сорока, в отличие от двадцатилетних, сюрпризы, да еще такие, жалуют не очень. Чтобы избежать еще одного, мама после моего рождения сделала операцию, на сто процентов дающую гарантию от "даров Господних"... В школе я понял, как мне повезло, что акушер при родах применил щипцы: родиться с опозданием, оказывается, гораздо хуже, чем недоношенным. Яркий тому пример - мой дружище Верн Тессио. И папа, кстати, был того же мнения.
Я полностью осознал, каково это - ощущать себя пустым местом, когда мисс Харди уговорила меня написать сочинение по "Человеку-невидимке". Уговаривать, по правде говоря, ей даже не пришлось: я полагал, что речь идет о научно-фантастическом романе про забинтованного парня, которого в одноименном фильме играл Фостер Грантс. Когда же выяснилось, что это совершенно другая книга с тем же названием, я попытался отказаться, но впоследствии был только рад, что мисс Харди настояла на своем. В _э_т_о_м "Человеке-невидимке" главным героем был негр, которого никто вокруг не замечал, пока он, наконец, не взбунтовался. Люди смотрели как бы сквозь него, когда он с кем-то заговаривал, то не получал ответа, в общем, он походил на чернокожего призрака, реально существующего, но как бы бесплотного. "Врубившись" в книгу, я проглотил ее залпом, словно это был роман Макдональда, ведь этот тип, Ральф Эллисон, описывал _м_о_ю_ жизнь. Все у нас в семье крутилось вокруг Денниса, а меня как бы и не было. "Денни, как вы вчера сыграли?", "Денни, с кем ты танцевал на вечеринке с Сэди Хопкинс?", "Денни, как ты полагаешь, стоит нам купить ту черную машину?" Денни, Денни, Денни... За столом я просил передать мне масло, а папа, будто меня не слыша, говорил: "А ты уверен, Денни, что армия - твое призвание?" "Да передайте же мне, ради Бога, масло!" А мама спрашивала Денни, не купить ли ему новую рубашку на распродаже... В конце концов мне приходилось тянуться самому за маслом через весь стол. Однажды (мне было девять лет) я засомневался, слышат ли они меня вообще, и чтобы это выяснить, брякнул за столом: "Мам, передай, пожалуйста, вон тот задрюченный салат". "Денни, - услыхал я в ответ, - сегодня звонила тетя Грейс. Интересовалась, как идут дела у тебя и у Гордона..."
- Предыдущая
- 6/48
- Следующая
