Последний министр (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 37

— Обещал же, Павел Григорьевич, что после визита к царю я тебя шампанским угощу. Пожалуйста, — прокомментировал Протопопов своё решение. — Сейчас угостимся.

— Полагаете, что найдутся безумцы, которые алкоголем в обход запрету будут торговать, у царя под боком? Бросьте, чаю выпьем и то хорошо.

— Вот под боком у Государя это и есть самое безопасное место, где законы нарушают охотно и в большом количестве, — вмешался в разговор Федя.

— Думаете?

— Ну вот мы и проверим, — сказал Протопопов.

— Не будет в Царском селе такого, пятьдесят рублей поставлю!

— Спорим?

— Спорим, конечно!

Год 1917, январь 12,

станция Царское село.

Заведением общественного питания у станции Царское село, оказалась небольшая, но уютная чайная «Федотъ», где могли отдохнуть и провести время пассажиры и не только. Честно говоря, чайная эта ничем не отличалась от питейного заведения средней руки. Такие же потёртые рукавами столы, потоптанные сапогами полы, хозяин заведения с недовольной рожей тоже присутствовал. Не то чтобы он не хотел прибыли получить с посетителей, но только ведь откипели начищенные самовары на «традиционное» чаепитие в четыре часа по полудню. И завести шарманку по новой этот господин явно не успел, замотался. Поэтому рожа у него при виде министра и компании недовольно скривилась — чего, спрашивается к четырём часам чая пить не приперлись, как все?

Протопопов осмотрелся с порога — вместе с чаем в этом месте предлагали свежую выпечку, сахар, сливки и всего остального понемногу. На столах блестели самовары, на них — бублики и баранки. Напротив, в плетенках лежали сухари и сушки. Ну а главное здесь хорошо топили, и внутри было настолько тепло, что пришлось снимать верхнюю одежду, чтобы не запариться.

Протопопов и Курлов, как начальство присели за одним столиком, вдруг захочется переговорить на какую тему важную. Федя и остальные двое ребят уселись рядом, но за другим столиком. Это они при министре неразговорчивые были, а как за отдельный столик уселись — так языками чесать принялись, хихикать и у хозяина о бабах и баньке справляться, пока Протопопов не слышит. Надо же как-то время до следующего поезда убивать.

После тряски в автомобиле Александр Дмитриевич приятно растёкся по стулу. Курлов, не обедавший и голодный, схватил баранку с самовара и начал грызть, не дожидаясь, пока подойдёт хозяин и ознакомит с тем, что в чайной подают.

Хозяин выждал, пока гости расположатся, подошёл, поприветствовал.

— Какого чайку отведать желаете? — спросил он, разом меняясь в лице и становясь приветливым.

— А какой у вас есть? — поинтересовался Протопопов.

— Дядюшкина чай на прошлой недели поставили, рекомендую, хорошая партия.

— Заваривайте значит Дядюшкина, раз рекомендуете. Побольше.

— С чем пить будете? Могу с молочком, с лимончиком или вареньце подать?

— Пожалуй, с лимоном, да понаваристее и погорячее, — заказал Александр Дмитриевич.

Чай он любил, ценил и как любой русский человек, много пил.

Курлов, поедающий вот уже вторую баранку, согласно кивнул, прося продублировать заказ.

— К чаю, что пожелаете? Выпечка свежая осталась, вкусная.

— Тащите, что есть. Мы не привередливые, проглотим.

— Сейчас сделаем, господа, в лучшем виде.

Хозяин уже собрался уходить, выполнять заказ, когда Протопопов подозвал его к себе, поманив пальцем.

— Вот тому господину и вон тем господам, — он указал на Курлова, а потом показал на Федю с ребятами. — Несите чай Дядюшкина покрепче.

— Заварку двойную сделать то бишь? — учтиво осведомился хозяин.

— Почти, сорокаградусную заварку делайте, — улыбнулся Протопопов.

— А… сейчас все сделаем.

Когда хозяин ушёл, Курлов принялся возмущаться. Не то чтобы громко (вдруг хозяин услышит и передумает «горячим» чаем отслуживать):

— Вы ему водки в чай приказали налить, я не ослышался, Александр Дмитриевич? Так он ведь и согласился сразу. Вот ведь наглая рожа!

— Полтинник гони, Паша, — министр прохлопал генерала по плечу. — Проспорил.

— И ничего, что перед ним министр внутренних дел сидит! Ах! — Курлов махнул рукой, признавая, что проиграл спор. — Так и быть, отпиваемся и отъедаемся, плачу сегодня за всех! И все-таки наглый жучара какой…

По итогу хозяин вернулся с выпечкой, а ещё короткое время спустя приготовил чай. Курлову, Феде и остальным, как обещал, приготовил чаечек покрепче, сорокоградусный. Протопопов после выпивушек в приёмной пить спиртное не стал, все хорошо в меру, а Дядюшкин чай нашёл великолепным на вкус. Пока чаёвничали и ели, между Протопоповым и Курловым состоялся содержательный разговор.

— В общем дело такое, Павел Григорьевич, царь меня слушать не захотел, — начал министр. — Ни к чему мы с ним не пришли.

— Ну я признаться нечто подобное и ожидал, больно вы курс на повороте сменили, Александр Дмитриевич, а Государь такое не жалуюет, — ответил Курлов, расслабляясь и наслаждаясь сорокоградусным чаем. — И что теперь? Отставки ожидать?

— Без понятия, — честно признался Протопопов. — Не так часто я не знаю, чего от человека ожидать, но сейчас именно такой случай.

Курлов снял то ли пятую, то ли шестую баранку с Тульского самовара. Зажал в кулак, надавил, хрустнул, разделив на четыре части и смочил одну и частей в чае, прежде чем отправить в рот. Зубы не казенные — все не перегрызешь.

— В любом случае не вариант бездействовать? — предположил он с набитым ртом. — У нас есть понимание, что делать дальше? Когда приступаем?

— Имеется. Понимание определенно есть.

— И что делать будем?

— Решать ровно те проблемы, которые я Государю в докладе освещал. Только с поправкой на ветер.

— Это как?

— Так, что мы с вами, Павел Григорьевич будем стараться ветер попутный словить, чтобы плыть было в этом болоте легче стало, и проблемы решать тоже.

— Точно, что болото, это вы верно подметили… Очень надеюсь, я уж извиняюсь за сравнение, я аллегорический ряд продолжу, но проблемы эти, как чиреи на больном теле нашей с вами Родины. И их следует выдавливать, — Курлов, на которого уже подействовал чай, хмыкнул. — Пока нас с вами самих не выдавили, Александр Дмитриевич.

Прав был генерал, государственные проблемы, как те самые чиреи на юношеском лице, вскакивали и зрели, причём совершенно хаотично. А все потому что никто не давил проблемы, не выдавливал, хотя от их решения зависели самые базисные вещи, которые определяли дальнейший ход истории. Вот и тянула одна неприятность другую за собой, срабатывал накопительный эффект.

Без решения таких вопросов, как рабочий, еврейский, аграрный, военный и другие, остальные усилия могли оказаться напрасными и тщетными. И устраивая войнушки с буржуазией или думцами, об этих ключевых вопросах не стоило забывать ни на миг.

Дотянуться до них, найти рычаги воздействия — вот о чем предстояло думать.

Возможно ли думать после отсутствия государевой отмашки?

Это ещё разберёмся.

Александр Дмитриевич в разных передрягах за свою жизнь побывал.

Правда присутствовало чёткое понимание, что за отсутствием царской поддержки идти на пролом, как он любил и практиковал, не выйдет.

Отставить выступление с шашками наголо. Не время.

Безусловно, эффективность действий упадёт. Но и отчаиваться раньше времени не стоит — окончательно кислород министру никто не перекрыл. Увольнять его не увольняли. И убить не убили.

Пока.

— Ты сам то готов чиреи давить? — спросил министр.

— Обижаешь.

— И как высоко оценишь готовность среди своих людей?

— А ты разве ещё не оценил, что готовность самая высокая? Когда премии подписывал?

— Оценил.

— Вот то тоже, — с довольным видом кивнул Курлов.