Соратники Иегу - Дюма Александр - Страница 22

• Предыдущая
• 22/167
• Следующая

— Хорошо, — сказал директор, — Луи не будет исключен, исключаетесь вы: в ваши годы уже можно уйти из училища.

Он вызвал звонком дежурного.

— Пусть мне принесут список вакансий на чин младшего лейтенанта.

В тот же день он попросил министра предоставить молодому Балансу должность младшего лейтенанта.

В тот же вечер Баланс уехал в свой полк. Он пришел проститься с Луи и едва ли не насильно поцеловал его, меж тем как Бонапарт держал мальчика за руки.

Луи скрепя сердце принял этот поцелуй.

— Сегодня уж так и быть, — заявил он, — но если мы когда-нибудь встретимся и у обоих на боку будет шпага…

Фразу довершил угрожающий жест.

Баланс уехал.

Десятого октября 1785 года Бонапарт был произведен в чин младшего лейтенанта; он был одним из пятидесяти восьми учеников Военного училища, получивших диплом, подписанный Людовиком XVI.

Одиннадцать лет спустя, 15 ноября 1796 года, Бонапарт, главнокомандующий армией, сражавшейся в Италии, брал приступом Аркольский мост. Предмостное укрепление защищали два полка хорватов с двумя пушками.

Видя, как под ураганным огнем редеют ряды его солдат, и чувствуя, что победа ускользает у него из рук, встревоженный замешательством самых храбрых, он вырвал трехцветное знамя из судорожно сжатой руки убитого солдата и устремился на мост с криком: «Солдаты, разве вы уже не те, что сражались при Лоди?» Но вот его опередил какой-то молодой лейтенант, закрывший его своим телом.

Это не понравилось Бонапарту: он желал быть впереди; ему хотелось бы даже пройти по мосту одному, если б это было возможно.

Он схватил юношу за полу мундира и оттащил его назад.

— Гражданин, — воскликнул он, — ты только лейтенант, а я главнокомандующий, мне быть впереди!

— Вы совершенно правы, — ответил лейтенант. И он последовал за Бонапартом.

Вечером, узнав, что две австрийских дивизии полностью разгромлены и взято две тысячи пленных, пересчитав захваченные пушки и знамена, Бонапарт вспомнил о молодом лейтенанте, которого он увидел перед собой в момент, когда ожидал увидеть смерть.

— Бертье, — сказал он, — прикажи моему адъютанту Балансу разыскать молодого лейтенанта-гренадера, с которым я сегодня имел дело на Аркольском мосту.

— Генерал, — в замешательстве пробормотал Бертье, — Баланс ранен…

— В самом деле, я не видел его сегодня. Ранен? Куда? Как? На поле битвы?

— Нет, генерал; вчера у него была серьезная ссора, и ему прокололи грудь шпагой.

Бонапарт нахмурился.

— Все знают, что я терпеть не могу дуэлей, — жизнь солдата принадлежит не ему, а Франции. Ну, так прикажи Мюирону.

— Он убит, генерал.

— В таком случае, Эллио.

— Тоже убит.

Бонапарт вынул из кармана платок и вытер пот, выступивший у него на лбу.

— Ну тогда прикажи кому угодно, но я хочу видеть этого лейтенанта.

Он не решался еще кого-нибудь назвать из опасения получить роковой ответ: «Он убит».

Через четверть часа молодого лейтенанта ввели в его палатку.

Лампа разливала тусклый свет.

— Подойдите, лейтенант, — сказал Бонапарт. Молодой человек сделал три шага и очутился в световом круге.

— Так это вы, — спросил Бонапарт, — сегодня утром хотели меня опередить?

— Дело в том, генерал, что я держал пари, — весело отвечал лейтенант. При звуке его голоса главнокомандующий вздрогнул.

— И вы проиграли его из-за меня?

— Может — да, а может — нет.

— А что это за пари?

— Что я сегодня же получу чин капитана.

— Вы выиграли.

— Благодарю, мой генерал!

И молодой человек рванулся было вперед, как бы желая пожать руку Бонапарту, но тут же подался назад.

На какую-то секунду свет лампы упал на его лицо, но за это мгновение главнокомандующий успел рассмотреть его черты, как уже раньше обратил внимание на его голос.

И лицо и голос были ему знакомы.

Он порылся в памяти, но память ничего не подсказывала ему.

— Я знаю вас, — произнес он.

— Очень возможно, генерал.

— Это не подлежит сомнению, вот только не могу вспомнить ваше имя.

— А вот вы, генерал, так прославились, что ваше имя никому не забыть.

— Кто же вы?

— Спросите Баланса, генерал.

У Бонапарта вырвался радостный возглас:

— Луи де Монтревель! И он распахнул объятия. Лейтенант бросился ему на шею.

— Хорошо, — сказал Бонапарт, — ты прослужишь неделю в новом чине, чтобы все привыкли видеть у тебя на плечах эполеты капитана, а потом станешь моим адъютантом вместо бедняги Мюирона. Идет?

— Обнимемся еще раз! — воскликнул Луи.

— Конечно! — радостно отвечал Бонапарт. Он не сразу выпустил Луи из объятий.

— Признайся, что это ты проколол шпагой Баланса? — спросил он.

— А как же, генерал, — отвечал новоиспеченный капитан и будущий адъютант, — я при вас это ему обещал: для солдата слово священно!

Через неделю капитан Монтревель стал адъютантом главнокомандующего, который заменил имя Луи, в те времена неблагозвучное, более подходящим именем Ролан. И молодой человек, не сожалея о том, что Людовик Святой уже больше не его патрон, принял имя племянника Карла Великого.

Ролан (никто уже не смел называть капитана Монтревеля его именем Луи с тех пор, как Бонапарт окрестил его Роланом) проделал с главнокомандующим Итальянскую кампанию и вернулся с ним в Париж после мира, заключенного в Кампо-Формио.

Когда было решено предпринять военную экспедицию в Египет, главнокомандующий одним из первых избрал Ролана для участия в этом бесполезном, но романтическом крестовом походе. Как раз в это время Ролан узнал о смерти отца. Бригадный генерал де Монтревель был убит на ]Рейне, меж тем как его сын сражался на Адидже и на Минчо. Получив отпуск, Ролан отправился к своей матери.

Госпожа де Монтревель, Амели и юный Эдуард жили на родине генерала, в трех четвертях льё от Бурка, в так называемых Черных Ключах, в прелестном доме, который называли замком; этот дом и несколько сот арпанов земли, приносившей от шести до восьми тысяч франков дохода, были единственным достоянием генерала.

Несчастная вдова была сильно опечалена отъездом Ролана в эту рискованную экспедицию: потеряв мужа, она страшилась потерять и сына; нежная и кроткая креолка не обладала суровым патриотизмом спартанских матерей.

Бонапарт, горячо любивший своего товарища по Военному училищу, позволил Ролану явиться к нему в Тулон в самый последний момент.

Но Ролан так боялся опоздать, что решил сократить время отпуска. Он расстался с матерью, дав ей обещание (которое, впрочем, не собирался исполнять) не рваться навстречу опасности, и приехал в Марсель за неделю до отплытия флота.

Мы вовсе не намереваемся описывать Египетскую кампанию подробней, чем Итальянскую. Сообщим лишь то, что поможет нам понять смысл описываемых событий и характер Ролана в различные моменты его развития.

Девятнадцатого мая 1798 года Бонапарт со своим штабом отплыл, взяв курс на восток. 15 июня мальтийские рыцари вручили ему ключи от крепости. 2 июля армия высадилась в Марабуте; в тот же день была взята Александрия; 25-го Бонапарт вступил в Каир, разбив мамлюков у Шебрахита и у пирамид.

Во всех этих переходах и сражениях Ролан оставался верен себе: был весел, отважен, остроумен, шутя переносил дневной палящий жар и ночные ледяные росы, с пылом героя или безумца бросался на сабли турок или под пули бедуинов.

Надо сказать, что во время сорокадневного плавания Ролан не отходил от переводчика Вентуры и, при своих блестящих способностях, если и не научился свободно говорить по-арабски, то изъясняться на языке врагов он мог.

И нередко случалось, что главнокомандующий, не желая прибегать к услугам постоянного переводчика, поручал Ролану вести переговоры с различными муфтиями, улемами и шейхами.

В ночь с 20 на 21 октября в Каире произошло восстание арабов. В пять часов утра в штабе узнали о гибели генерала

Дюпюи, заколотого копьем; в восемь часов, когда уже считали, что восстание подавлено, прибежал адъютант убитого генерала с известием, что бедуины, обитатели пустыни, хотят ворваться в город через Баб-эль-Наср, или ворота Победы.

• Предыдущая
• 22/167
• Следующая