Кайа. История про одолженную жизнь (том Четвертый, часть Первая) (СИ) - Александр Коробочка - Страница 31

Говоря это, мадам Вениаминова не повышала на меня своего голоса, она даже не смотрела в мою сторону.

Председатель сделал вид, будто бы не расслышал явных угроз в мой адрес, равно как и мой адвокат, а значит этот человек по какой-то причине таковымужене является.

Сука!

Глубокий вздох. Еще раз. И еще раз. Спокойствие, Кайа, только спокойствие!

Все происходящее сейчас — это точка бифуркации в историиэтоймоей жизни.

Два разных человека с одной душой на двоих. Две судьбы. Но разные ли? Это зависит от того выбора, который мне предстоит сделать вот прямо сейчас.

Делай очередной свой выбор, Кайа. Или-или. Выбирай свою судьбу! Та же судьба, что и у Дмитрия Николаевича, маленького, ничтожного человечка без какой-либо мечты и собственных амбиций, куклы в руках могущественных спецслужб и раба собственного страха, много лет ежеминутно терзавшего его. Страха провести остаток жизни в тюрьме. Или же…

Могут ли сегодня меня посадить до суда в здешний следственный изолятор? Безусловно, и если вдруг не произойдет чего-либо экстраординарного, то и скорее всего, ведь Председательужепринял решение. Не исключено и то, что там я «поссорюсь» с какой-нибудь из местных обитательниц, со смертельным для себя исходом. Ну или же со мной просто приключится некий очень несчастливый случай. Поскользнусь, например, и тюкнусь затылком об пол…

Должен ли я всего этого бояться? Должен ли идти проторенной Дмитрием Николаевичем дорожкой, чтобы ежеминутно жить в страхе и закончить свои дниздесьпримерно так же, как и онтам? Или же…

Выбирай, Кайа!

От волнения в горле образовался ком, и я сглотнул. Все-таки отсутствие выбора — великое благо. По крайней мере, с точки зрения человека, коим я был втойсвоей жизни.

Однако…

На самом деле выбора-то у меня и нет, ведь я прекрасно осознаю, что нас с Кайей ожидает, если поведу ее по пути Дмитрия Николаевича. Знаю и не желаю для нее подобной судьбы! Категорически!

Даже если меня сейчас и посадят в следственный изолятор, то ничего плохого со мной там не приключится! Этому просто не позволят произойти! Как посадят, так и выпустят через несколько дней или, возможно, даже часов! А животный страх оказаться в тюрьме — это страх Дмитрия Николаевича, не Кайи! Не мой! Мнездесьнечего бояться!

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Сердцебиение начало успокаиваться, а руки переставали дрожать.

Победить собственные многолетние страхи — самое сложное для любого человека, и я уже начал побеждать. Есть чем гордиться, пожалуй.

Стоило мне сделать выбор, как весь внутренний ужас и оцепенение моментально отпустили меня, а разум, опираясь на весь пережитый опыт, начал спокойно просчитывать варианты дальнейшего развития событий.

Я поглядел на адвоката, который до сих пор был занят перепиской.

Меня вдруг начала переполнять совершенно неуместная здесь и сейчас радость. Радость от осознания того факта, чтосейчас, по моему собственному желанию и выбору, рвутся ниточки, связывающие воедино судьбы барышни Филатовой и господина Мазовецкого, той пустой человеческой оболочки без каких-либо надежд и стремлений, изъеденной паразитом страха и прочими фобиями того же рода.

Вряд ли подобную мою радость сумеет понять человек иной судьбы, но…

Мне сейчас натурально захотелось пуститься в пляс.

Теперь, когда Кайа — это Кайа, а не просто некое продолжение Димы из Зазеркалья, я смогу практически все! За моей спиной стоит одно из могущественнейших Семейств государства, а приемная матушка, чьей воле подвластны поистине немыслимые силы (и за которой стоит сам Государь!), очень вероятно, что передумала избавляться и Кайи и избрала для меня иную роль в своей игре, гораздо более позитивную и дающую мне в будущем немало возможностей, но это еще, конечно, требует проверки.

Да, я смогу практически все, но для этого мне необходимо изо всех сил бороться, как, впрочем, и любому из Филатовых. В итоге, если все сделаю правильно, я сумею стать тем самым человеком, обитающим на самом последнем «этаже» «башни» Филатовых, фигурально выражаясь. Я наполнюэтужизнь смыслом и проживу ее за нас обоих, иначе и быть не может! Я смогу! А вот Дмитрий Николаевич не смог бы, он не обладал качествами, необходимыми для этого…

— …но я не Дмитрий Николаевич, меня зовут Кайей Игоревной. — вслух закончил свою мысль я, стирая с щек остатки слез и глядя на свою, ставшую влажной, перчатку из тончайшей кожи.

— Да неужели? — выразил всеобщую мысль Председатель. — Барышня, если вам необходимо немного успокоиться и перевести дух, мы можем сделать перерыв на несколько минут. Вы, похоже, чересчур перенервничали, что неудивительно в подобной-то ситуации.

— Нет, спасибо большое, но со мной теперь все хорошо. Теперь и навсегда. Знаете, мадам… — я обратился к Вениаминовой, которая сейчас, судя по выражению на ее физиономии, разрывалась между тем, чтобы додавить Председателя, дабы он гарантированно отправил бы меня на нары, по крайней мере, до суда, и желанием немедленно помчаться к дочери в больницу, — мне очень жаль, что закон не дозволяет женщинам участвовать в дуэлях, иначе за ваши гнусные слова, недостойные дворянки, сказанные в адрес родившей меня женщины, я бы вызвала вас к барьеру. И пристрелила бы как собаку, будьте уверены.

И прежде чем та смогла мне что-либо ответить, я продолжил говорить, улыбаясь женщине своей самой искренней улыбкой, отрепетированной бессчетное количество раз.

— Ваше желание отомстить хоть кому-то из моей Семьи мне понятно. Будь я на вашем месте, то желала бы того же самого. И раз уж ваши руки могут дотянуться лишь до меня, то… Но, знаете, вы сейчас не о том переживаете, мадам, не о том. Угрожая мне всеми мыслимыми и немыслимыми карами, вы почему-то забыли о том, что ваша родная дочь, если она все еще жива, подключена к аппаратам, поддерживающим в ней остаток жизни. А ведь любой аппаратуре, знаете ли, свойственно ломаться. Да и медицинский персонал вполне может перепутать лекарства. Случайно, конечно, без злого умысла…

— Это еще что за новости?! Забыли, барышня, где находитесь?! Думаете, раз из влиятельной Семьи, то можете открыто угрожать кому-то убийством прямо здесь, в уголовном суде, и это сойдет вам с рук?! — Председатель, у которого, вероятно, случились временные проблемы со слухом в тот момент, когда мадам открыто угрожала мне, решил показать, кто здесь главный. — Вы, как я погляжу, совершенно не боитесь Уголовного Уложения и не уважаете закон! Ну что же, в таком случае мой долг привить вам уважение к обществу и к закону!

Ну что же, добрыми друзьями с господином Председателем нам уже точно не стать… — подумал я, когда тот прервал свой гневный монолог затем, чтобы восстановить дыхание.

Совершенно очевидно, кто бы и чего ему там не наобещал за окончательное решение моего вопроса, все происходящее здесь и сейчас для Председателя словно кость в горле, ибо грандиозный скандал, а мое дело имеет все шансы им обернуться, в этом сложно сомневаться, запросто сможет привести к неразрешимым проблемам. В конце концов, не зря же прочие судьи принялись симулировать и просто-напросто сбежали, не желая влезать в разборки между влиятельнейшими Семействами, и брать на себя возможные последствия. Не дураки. И последствия эти могут наступить не только для одного лишь Председателя, ведь персонаж этот крайне молод для своей должности, а стало быть и получил ее воспользовавшись чьей-то протекцией. И, возможно, теперь уже жалеет, что получил…

А затем меня внезапно перестал волновать и Председатель, и все происходящее на судебном заседании.

Я опустил взгляд на стол, ибо…

Это что еще за…?! Личные воспоминания Кайи?! Не может быть, от нее же не осталось ничего, кроме телесной оболочки…

Словно бы озарение! Словно бы вспышка во мгле! Да, я вспомнил!

Мое первое воспоминание о том, что былодо… До того, как Кайа и Дмитрий Николаевич стали единым целым.