Кайа. История про одолженную жизнь (том Четвертый, часть Первая) (СИ) - Александр Коробочка - Страница 29

Ну, ладно…

— …но об этом чуть позже, своим оружием владеет на законных основаниях. Однако! Как всем здесь наверняка известно, минимальный возраст приема на государеву службу составляет шестнадцать лет, а владеть оружием, подобным тому, из которого так называемая барышня Филатова выстрелила в мою дочь, может лишь лицо, состоящее на государевой службе, да и то, далеко не на всякой…

— Извините… — начал было я, но…

— Это что еще за новости! Я значительно старше вас, барышня, и я еще не закончила говорить, так что будьте добры не перебивать меня! — слегка ударила ладонью по столу эта мадам. — Даже простолюдинка, коей вы и являетесь, не может быть столь дурно воспитана! И прежде чем вы начнете мне возражать, позвольте я все же договорю!

Мадам эта явно заорала на меня, не повышая при этом своего голоса.

Простолюдинка? Кайа? Все интереснее и интереснее…

— Извините, Ваша честь, я продолжу. Евгения Филатова, называющая себя приемной матерью этой барышни, явно воспользовалась своим служебным положением и связями, чтобы обойти закон. И в подобной ситуации это еще далеко не самое страшное. В конце концов, всем известно, что люди из СВБ насилуют закон всякий раз, когда им это потребуется. По-настоящему страшно другое…

И тут она, а вернее, адвокат, что пришел с ней, вывалила перед судьей кучу разнообразных документов, как в электронном, так и в печатном виде, относительно моей скромной персоны, со своими пояснениями.

Эти люди, кажется, достали на свет божий все жизнеописание Кайи. Они, разве что, к счастью, не приписывают мне диверсию на железнодорожном узле. Тут уж, как говорится, врите обо мне что хотите, лишь только правды не говорите…

— А возможно ли увидеть документы, на которые, вероятно, ссылалась мадам Вениаминова, утверждая будто бы Кайа Игоревна не является лицом дворянского сословия? — поинтересовался Семейный адвокат, после того как эта мадам, ее адвокат и, присоединившийся к этой парочке полицейский следователь, закончили обличать меня, что я, мол, опасный для общества псих (справка имеется), а вместо принудительного лечения мне зачем-то выдали оружие, из которого теперь отстреливаю порядочных барышень.

— Документ, безусловно, будет вам предоставлен, но чуть позже. — ответил представитель Вениаминовой.

Мой защитник собрался было встать из-за стола, затем, видимо, чтобы обратиться к судье, но.

— Леонид Александрович… — я слегка постучал ладошкой по столу, обращаясь к своему защитнику. — Я так и не ответила на вопрос Его чести.

— Спасибо. — произнес я, вставая со своего места, когда адвокат, явно недовольный тем, что я сейчас буду говорить незнамо что, уселся обратно. — Относительно того, для чего мне нужен тот револьвер, из которого я была вынуждена выстрелить в барышню Вениаминову, дабы спасти от ее клинка своего приемного отца, могу сказать лишь то, что выполняю задание своей приемной матери, Филатовой Евгении, являющейся сотрудником той части СВБ, в которой не носят знаков различия, зато носят так называемый «глаз Гора». Суть этого задания рассказать вам, без соответствующего на то разрешения, я не имею право, но вы, Ваша честь, можете подать соответствующий запрос, полагаю. А что касается количества моей охраны… Так у моего приемного отца охраны куда как больше, однако, не окажись у меня сегодня того револьвера, и мой отец, на тот момент уже серьезно раненный, был бы подло убит…

— Ложь…! — мадам Вениаминова явно оказалась не согласна с моим мнением на этот счет и была готова доказать это, но…

— Спокойствие, пожалуйста, не забывайте, что сейчас вы находитесь в суде. — не дал договорить ей Председатель и мадам Вениаминова тут же взяла себя в руки.

Сказав, что хотел, сел на свой стул.

— Я вас слушаю, продолжайте, пожалуйста. — велел Председатель моему защитнику и тот встал со своего места.

— Ваша честь, я так понимаю, что насилуют закон не только люди из СВБ…

Адвокат указал взглядом на мои медицинские документы.

— …и со своей стороны желаю заявить ходатайство о судебном приказе органам следствия с целью выяснения обстоятельств того, как именно медицинские карты моей подзащитной, лица дворянского сословия, не достигшего шестнадцати лет, попали к третьим лицам без согласия Семьи Филатовых. Да и вообще, не совсем понятно, зачем другая сторона ссылается на медицинские карты Кайи Игоревны; на свою интерпретацию неких событий, возможно, с ней происходивших когда-то ранее; а также на уголовное дело, по которому моя подзащитная проходит в качестве свидетельницы. Если я не ошибаюсь, то это заседание имеет своей целью избрать меру пресечения, против чего лично я категорически возражаю, в отношении моей подзащитной, нанесшей тяжкие телесные повреждения барышне Вениаминовой. Кайа Игоревна скрываться от следствия не намерена. Барышня Вениаминова, напомню, со слов моей подзащитной, а также со слов свидетелей произошедшей дуэли, совершила некие действия, определенно направленные на убийство Игоря Филатова. Делала она это с целью отмщения за своего брата, убитого на произошедшей дуэли. И лишь только меткий выстрел моей подзащитной, помешал ей довести до конца свой преступный замысел. Мне также непонятно, что имела в виду мадам Вениаминова, утверждая будто бы Кайа Игоревна не является лицом дворянского сословия и называя ее «так называемой Филатовой»? Ваша честь, ответ на этот вопрос очень интересует и Кайю Игоревну, и всю Семью Филатовых в целом, спасибо.

— Ваше ходатайство удовлетворено. — ответил Председатель, делая у себя какие-то пометки, добавив затем. — Вместе с тем, в реестре лицензий я не обнаружил документа, подтверждающего прохождение Кайей Игоревной соответствующей военно-врачебной комиссии и поэтому приостанавливаю действие ее разрешения на хранение и ношения боевого оружия до прохождение оной комиссии. Копию решения комиссии направьте, пожалуйста, в канцелярию суда. Дела СВБ — это дела СВБ, но безопасность граждан нашего государства превыше всего.

— Кайа Игоревна… — обратился Председатель уже ко мне, — у суда в моем лице есть к вам несколько вопросов, будьте любезны дать на них ответы. Можете не вставать.

— Разумеется, Ваша честь, именно за этим я сюда и пришла, но сначала мне бы хотелось выпить воды, если позволите.

Понадобилось некоторое время, пока секретарь Председателя передала моей охране мою просьбу и телохранитель, вошедший в кабинет Председателя, лично передал мне бутылку. От воды из местного кулера, предложенного секретарем, я отказался. Мало ли чего…

Пить не очень хотелось, но мне сейчас нужна пауза, успокоиться и подумать, ибо я очутился в ситуации весьма неприятной неопределенности.

— С точки зрения обычного человека, не юриста… — начал Председатель после того, как я, утолив жажду и немного потянув время, поставил бутылку на стол, — все произошедшее выглядит довольно просто и весьма однозначно. Есть, грубо говоря, условная злодейка, пытавшаяся убить вашего приемного отца из желания отомстить за гибель брата, я имею в виду барышню Вениаминову. И есть героиня, спасшая своего отца. Вы. Однако в юриспруденции все обстоит несколько сложнее. Сложнее, да…

Председатель взял в руки письменную ручку и, опершись локтями на стол, принялся ее вертеть.

— И нам, прежде чем я приму решение о том, будут ли в отношении вас применены какие-либо ограничения на время расследования по факту произошедшего, необходимо сейчас выяснить соразмерность вашего поступка с той опасностью, которую барышня Вениаминова представляла для вашего приемного отца.

А вот это очень нехорошо! Вот это явно против меня!

Я сжал в кулачке ткань юбки…

Председатель не просто так поднял эту тему, ибо он уже получил все материалы относительно произошедшего на дуэльной площадке. Значит, сейчас мне необходимо вести себя таким образом, чтобы невозможно было сказать, будто бы тот револьвер оказался в безответственных руках истеричной и маловменяемой личности, а поэтому представляющей опасность для окружающих. И выстрелившую в Вениаминову безо веских на то оснований.