Из Тьмы. Арка 3 (СИ) - "Добродел" - Страница 3

Во всех конфликтах Сайкю неизменно доказывал премьеру свою незаменимость и только поэтому сохранял власть. И приумножал её — неизбежное следствие того, что Онест вынужден раз за разом опираться именно на него, дабы сохранить уже собственное положение. Разумеется, глава разведки позаботился о том, чтобы стать ключевой фигурой. Он загодя уничтожал всех достаточно квалифицированных и амбициозных офицеров, которыми его могли попытаться заменить. Но вечно так продолжаться не может. Рано или поздно министр разведки должен исчезнуть со сцены, чтобы его место занял кто-то другой… не такой могущественный и опасный.

Всё, что ему остаётся — или исчезнуть самому, перебраться на окраину мира и зажить новой жизнью, или попытаться опередить Онеста. Отказаться от величайшей возможности ради призрачной угрозы — не в характере разведчика, однако пока он не собирался предпринимать необратимых шагов. Его сметут без поддержки премьер-министра, так же, как и самому Онесту будет сложно усидеть в своём кресле без Сайкю. Они нуждаются друг в друге. Пока.

Книга предупреждала о масштабном восстании, которое должно сломать устоявшийся за тысячелетие порядок, но победа нового мирового порядка не означала победы этих игрушечных идиотиков из Революционной Армии. Совсем не означала. Онест пребывал в уверенности, что падение Императорской династии станет его ступенью к вершине. Однако Книга Мира никогда не называла имён. Кто сказал, что новым правителем обязан стать именно Онест? Разве хозяин этого великолепного тейгу — пальцы скользнули по Книге, закреплённой в чехле на поясе — не лучшая кандидатура на трон? Главное — тщательно подготовиться и выбрать правильный момент для удара.

* * *

Имперская Столица… сколько названий и поэтических эпитетов выдумано этому месту? «Центр всех дорог», «город тысячи возможностей», «блистательное сердце мира» и ещё множество других цветистых сравнений. Чуть повернувшись на сиденье, вижу через оконное стекло кареты очередного деревенщину, что, застыв посереди дороги, не обращая внимания на ледяную морось с небес, с разинутым ртом глядел на открывающиеся виды. В первый раз картина действительно внушала: высокие, словно отвесные скалы, облицованные светлым камнем, стены одного из «парадных входов» города — они выглядели впечатляюще, особенно если смотрящий раньше мог наблюдать только деревянные халупы родного села. Впрочем, частица землянина тоже давала некий эмоциональный отклик.

В любом случае, скоро впечатления всех впервые прибывших смажутся иными, более приземлёнными и далеко не такими восторженными. Ведь у Столицы в изобилии имелись другие имена — такие, как «рукотворная манифестация неравенства», «город чёрных сердец», «монстр, пожирающий надежды» и ещё череда подобных.

Каждое из них — правдиво, каждое отражало свою грань истины. «Охраняемые» двумя статуями высокие врата, кажущиеся такими небольшими на фоне монументальной белокаменной стены, могли стать как путём к сияющим вершинам успеха, так и обернуться зевом ненасытного монстра, непрестанно принимающего в себя вереницы людей. Чудовища, что проглотит преисполненного надежд приезжего, пережуёт, высосет все соки, сломает надежды и в конце извергнет из своего нутра очередного нищего или проститутку.

Или труп. Ведь большие возможности неразрывно связаны с такой же большой опасностью, а успех единиц строится на костях сотен и тысяч неудачников.

Но сердце Империи действительно красиво. И почти неизменно. Четыре столетия назад, ещё до восстания Принца, врата выглядели практически так же. Да… пожалуй, архитектура неплохо отражает суть Империи: монументальность, надёжность, консерватизм и… закостенелость. Увы, природа людей, да и не только людей, такова, что её очень трудно удержать в рамках стабильности. Не важно, один человек или целое общество. Движение и изменение останутся их сутью — либо ты развиваешься, либо деградируешь. Стабильность лишь иллюзия, незаметное глазу медленное сползание вниз.

Пока я предавалась размышлениям под созерцание столичной архитектуры, остальные ребята, не обращая внимания на виды за окном, занимались своими делами: Акира вычёсывала пушистика, Кей с загипсованными ключицей и рукой пристроил на коленях очередную хентайно-юмористическую мангу и, иногда тихо посмеиваясь, здоровой конечностью перелистывал страницы. Натал составлял тезисы для будущего отчёта, а Бэйб вообще спал. Эх, нет в них созерцательной жилки!

Хотя стоит признать: все мои размышления также не самоцель. Просто не хотелось беспокоиться и думать о непредсказуемой реакции командиров, которые определённо уже получили информацию об итогах наших похождений; гадать о том, все ли из тех ребят и девчат, с которыми мы прощались при отъезде, встретят нас по возвращении; терзать себя сомнениями по поводу возможной встречи с сестрой. Нет уж, лучше пофилософствую и заодно попытаюсь выудить что-нибудь полезное из осколков воспоминаний древнего генерала. Память намекала на наличие в обширных и запутанных столичных подземельях каких-то то ли тайных бункеров, то ли хранилищ, но на попытки вспомнить конкретное местоположение площадей для потенциальной лаборатории моего алхимика — молчала, как партизан.

Так, убивая время каждый на свой лад, мы добрались до местоположения Базы.

Где нас, едва стоило пересечь порог центрального надземного здания — стандартной трёхэтажной коробки казённого вида — встретил и тепло поприветствовал самый любимый из замов начальника Базы.

* * *

— А-а, припёрлись наконец, куча бесполезных отбросов? Вы где столько времени шлялись?! Что молчите?! Решили, что можете устроить себе отпуск за счёт Империи?! Думаете, это сойдёт вам с рук?! — распалялся бородатый толстяк. Судя по всему, Клаус пребывал не в духе и искал цель, на которую можно выплеснуть накопившийся негатив. Ничего нового.

— Простите, господин Клаус, но мы ведь уложились в выданные нам сроки… — высунулся со своей ремаркой Натал, за что сразу же и огрёб.

— Молчать!!! — видя такую «дерзость» Клаус окончательно взбесился, его лицо покраснело, а изо рта вместе с криком начал лететь целый поток слюней. — Ты, мусор из семёрки предателей, который не утилизировали только из жалости, как ты смеешь обсуждать приказы?!

«Вот мы и дома, — прозвучал в голове саркастичный голос. — Хорошо, что пушистик в сумке, а то бы и до него докопался».

— Бу-бу-бу… карцер… бу-бу… наказания… бу-бу-бу… глава слишком мягок… — орал этот пока-ещё-не-труп.

«И это старший офицер разведки… — подумалось мне после искоса брошенного на покрасневшую рожу взгляда. — Кто он там — майор? Или уже подполковник? М-да, профессионализм так и прёт… вместе с летящими изо рта слюнями».

Вот кем надо быть, чтобы так орать на людей способных раздавить его пустую голову, словно гнилое яблоко? Или вырвать сердце, или… да что угодно! Провоцировать массовых убийц после того, как генерала Билла и предшественницу Клауса на должности главы медицинско-процедурного крыла* жестоко выпотрошили прямо на рабочем месте… И такой человек называет идиотами и мусором нас. Смешно. Я даже не обижался и почти не злился, так, был немного раздражён задержкой. Эта собака много лает, но редко рискует укусить без настоящего повода или команды сверху. Если дело не касается решения об утилизации непригодных к службе убийц.

/*Гипноиндукторы и прочее также входят в епархию Клауса./

«Раньше это туловище вроде смотрелось поадекватнее. Подсел на что-то?» — такое предположение не лишено логики, лёгкие и не очень наркотики пользовались немалой популярностью среди разных слоёв населения: беднота глотала «весёлые грибы» и курила травку, а состоятельные дворяне принимали более «утончённые» (и дорогие) наркотики.

Странно суженные зрачки жирдяя подтверждали мою догадку.

«Стоило подумать, что падать ниже уже некуда, как Клаус самоотверженно показывает новые глубины. Какой молодец! Но отбросы здесь, естественно, только мы. Интересно, если ударить по нему узконаправленным выбросом КИ — он сдохнет?» — подумалось отстранённо.