Не такая, не такой - Хаан Ашира - Страница 7

…Едва я вошла домой, прискакала Филомена и начала тереться о ноги и требовательно мяукать.

– Сонь! Ты, что ли? – это мама из комнаты. Нет, не я, это маньяк отнял у меня ключи, прокрался и гладит кошку в нашей прихожей. – Будешь идти сюда, сделай мне чаю.

Ну вот, ни здрасьте, ни как твой день, любимая дочь.

– Только ты меня любишь… – Я погладила Филомену по спине, она сказала «Мряв!» и помчалась на кухню.

Корм с кроликом она любит, а не меня, меркантильное животное.

Я вздохнула и пошла приносить жертвы великой кошачьей богине. У нее, правда, полная миска корма, но это уже несвежий, понимать надо, целый час, небось, как насыпали.

– Умрешь с тобой, пока ты стакан воды матери принесешь! – а это собственно мать явилась за стаканом воды.

– Поставь, пожалуйста, в следующий раз напоминалку на телефон, что они у тебя кончаются, – попросила я, отдавая маме таблетки. – Не мне же следить за твоими лекарствами.

– Так сложно до аптеки дойти? – проворчала она.

Я решила посоветованное Юлианом лекарство ей пока не давать, матушка и так была не в духе.

– Поблизости не было, пришлось ехать в другую аптеку. – Я достала из холодильника котлеты, поставила воду под макароны и принялась строгать салат. – Есть будешь?

– Ну и съездила, ничего, можно подумать, у тебя дела были. – Мама уселась на свое «хозяйское» место в кресло с подлокотниками, что означало: есть будет.

– Может, и были, – вздохнула я.

Даже если бы они были, какие у меня варианты?

Интересно, как там Ксанка выкрутилась с платьем на бал…

– Чего вздыхаешь? Все по свиданиям скачешь, нет чтобы замуж выйти. – В голосе мамы уже не было раздражения, видимо, лекарства начали действовать. Или ей одной было просто скучно.

– Мам, а как, по-твоему, замуж выходят? – Я вздохнула еще раз, засыпала макароны в кастрюлю и положила котлеты на сковородку. Они сразу зашкворчали, заглушая разговор, но матушка у меня не из тех, кто пугается трудностей.

– Я вот сразу вышла, как захотела! – Она вполне перекрикивала сковородку.

– Ага, и развелась – трех лет не прошло… – пробурчала я себе под нос, но она, конечно, услышала.

– Зато ты появилась! Единственное, что я от твоего отца хорошее видела!

– Ага, какое у нас поколение одиноких женщин с ребенком, мам? Четвертое?

– И ты могла бы завести. Замуж тебя уже никто не возьмет, так хоть для себя роди!

Я поставила салат на стол и вернулась к плите, наблюдать за макаронами. Что я могла сказать? Сегодня ругаться не хотелось.

– Что молчишь? Неужели даже на один раз себе мужика найти не можешь?

– Зачем? Чтобы дочь выросла такой же, как я?

– А что тебе не нравится? Я была хорошей матерью!

– Все мне нравится, мам. Но своему ребенку такой судьбы я не хочу. – Я положила еды маме и себе, и только взяла вилку, как увидела эти поджатые губы и дрожащий подбородок:

– Я на тебя всю жизнь положила, а ты вот такая, да? Неблагодарная?

Блииииин…

Я взяла тарелку и молча ушла в комнату.

Филомена побежала за мной. Не утешать, нет. Пушистая жопа точно знает, что в таком настроении мне кусок в горло не полезет и котлеты достанутся ей. Но сначала я ее, конечно, потискаю и, может, даже немного похнычу в теплый мягкий бок.

Потом я открыла «Тиндер» и со злости начала лайкать вообще всех подряд: горячих южных мужчин, которые притворяются экспатами, тех, у кого на аватаре котик в шляпе, Гомер Симпсон или суровая морда волка, престарелых ловеласов, утверждающих, что им тридцать, хотя на фото все шестьдесят, требовательных со списками суперважных для избранницы качеств длиной в три экрана – под конец я вообще не смотрела в телефон, просто тыкала лайк, лайк, лайк…

Как будто назло кому-то.

Себе, маме, Ксанке, Юлиану этому, который мне сто лет не сдался, зато он-то обратил внимание!

Разумеется, тут же повалились совпадения. Мужики всегда лайкают всех подряд, а вот пишут только тем, кто и правда понравился. Сегодня у меня не было совершенно никакого настроения писать первой, флиртовать, вытаскивать из них слово за словом, слать «еще фотки, только откровенные» и получать красноречивое молчание в ответ.

Но телефон пиликнул еще и еще.

И еще.

Я сначала прошла этот их стандартный квест:

– Привет.

– Привет.

– Как дела?

– Отлично.

– Что делаешь?

– Переписываюсь с тобой.

– Что ищешь тут?

– Клад, грибы, смысл жизни, утерянную невинность, аристократические корни, маму для мамонтенка.

Один из них в итоге прислал фото члена и бледных волосатых ног. Нет, не такого эльфа я хотела…

А второй назвался Арсением и на удивление был ничего. Ставил запятые и точки, начинал предложения с заглавной буквы, признался, что читает фантастику, работает программистом. И у него даже есть машина – «Форд-Фокус», старый, но крепкий, остался от отчима.

Замирая, я все-таки прислала ему фото в полный рост – и получила фотографию от него. На вид он был примерно моим ровесником, хотя и слегка запущенным, но без трудовой мозоли на пузе. Признался, что был женат, платит алименты на сына, но видится с ним нечасто, сама понимаешь, бывшая жена не дает. Любит ходить в походы, делает мебель своими руками, предпочитает классический рок.

И вот это все было так спокойно и мне в тему, что я даже перестала психовать и пошла доедать свои макароны, отвергнутые Филоменой в пользу котлет.

Конечно, я люблю читать романы, в которых принцы со жгучими глазами, романтично растрепанными волосами и кубиками на животе влюбляются в обычных девушек и увозят их в свой новый миллионерский рай. Но в жизни подобные мезальянсы случаются редко.

И даже не потому, что принц не может влюбиться в девушку в пуховике из «Ашана». А потому что девушке, не знавшей другой жизни, кроме утреннего стылого троллейбуса, дешевого растворимого кофе и однообразной работы, сложно прыгнуть на такую высоту.

Мне гораздо проще сесть в скромную машинку без кондиционера, чем в то многомиллионное нечто, где я боюсь лишний раз оставить отпечатки пальцев. Даже если бы я хотела замуж за олигарха, я бы просто не смогла вести себя достаточно раскованно. Вот как с Юлианом, не к ночи будет помянут.

То, что он постоянно влезает мне в мысли – это ведь от шока и несовпадения наших миров. Я потрогала пальчиком чужую действительность и поняла, что мне там некомфортно.

А вот Арсений – он понятный.

Сегодня тоже остался в городской квартире.

Уборщица приходит раз в неделю вне зависимости от того, бывал тут кто-нибудь или нет, и, видимо, честно отрабатывает деньги, перемывая и так три раза мытые полы и зеркала. Потому в воздухе пахнет нездоровой чистотой, даже не музейной – лабораторной.

Поэтому я и не люблю эту квартиру. Но она считается нашей «семейной» – с Владом и Ольгой. Здесь стоят на фальшивой каминной полке наши совместные фотографии, сюда Влад стащил все свои футбольные награды, а Ольга – грамоты «Предприниматель года» и «Бизнес-вумен – 20ХХ». Мои цацки тоже где-то в коробках.

Зал почета несуществующей семьи.

Ближе к ночи спустился в спортзал для жильцов, надеясь, что в такой час никого не будет.

Девушка на ресепшене долго и подозрительно меня разглядывала – последний раз был тут месяца три назад, персонал за это время сменился, уже не узнают. Все же не сетевой клуб, лучшие отсюда только утекают.

В общественном зале, как всегда, все бесило.

Что на тренажере для гиперэкстензии сидит дежурный тренер и флиртует с какой-то девицей в обтягивающих шортах, которая рядом делает вид, что качает пресс.

Что от молодого парня на дорожке чудовищно несет потом, как будто он в подвальной качалке, и на абонемент денег хватило, а на дезодорант уже не осталось.

Что еще один – толстобрюх с хлипкими ножками – упорно оставляет после себя неразобранную штангу.

Больше всего бесило собственное тело. Два дня не занимался – и вот уже вместо поющих мышц у меня скрипящие, повторы приходится сокращать, и даже самое простое идет через не могу настолько, что к свободным весам лучше пока не подходить.