Большая игра (СИ) - "СкальдЪ" - Страница 40

Немецкие поселки кончились задолго до Уральска. Их сменили казацкие станицы. Януарий сидел у окна и периодически записывал в блокнот дорожные впечатления и различные сведения. Он уже твердо решил, что будет писать не только для «Геральда», но и для себя, постаравшись со временем издать полноценную книгу о своем путешествии. Все указывало на то, что оно окажется необычным и понравится читателям. Правда, пока до этого было еще очень далеко. Для начала следовало хотя бы благополучно добраться до Ташкента и представиться генералу Кауфману. А если повезет, то и самому Наследнику.

В Оренбурге железная дорога закончилась. В городе американцы провели сутки, выспались, нашли тарантас с ямщиками-киргизами и отправились на юг, переправившись по льду через Урал.

Начался долгий переход по однообразной, занесенной снегом степи. Хорошо хоть, что на тракте постоянно встречались почтовые станции, готовые предоставить путникам отдых, горячее питание и свежих лошадей. Правда, не все станции выглядели одинаково. Иногда такое название носили несуразные кособокие землянки, грязные, темные и холодные. Лошадей здесь не было, их угоняли в ближайшее стойбище, и тогда приходилось ждать по несколько часов, пока их пригонят обратно.

В основном тут жили киргизы и немногочисленные русские. В общении с ними прекрасно показал себя нанятый американцами в Оренбурге слуга, татарин по имени Ак-Маматов. Хитрый и плутоватый, он, тем не менее, умел прекрасно находить общий язык со всеми встречными. Другое дело, что его часто приходилось заставлять проявлять полезные качества. Татарин не имел ничего против, чтобы задержаться на той или иной станции на сутки или двое, мотивируя подобное плохой погодой и отсутствием свежих лошадей.

Покидая очередной занесенный снегом домик, одинокий на многие мили пути, Мак-Гахан задумался об унылой и скорбной судьбе смотрителей таких мест. Как же скучно и однообразно течет их жизнь! Лишь путники дают им свежие впечатления и средства к существованию.

Дули ветра, трещали морозы, сверкали звезды, а по ночам выли волки. Дни сменяли друг друга, а Януарию казалось, что они стоят на месте и никуда не движутся — так однообразно выглядела степь. Ему представлялось, что он стал белкой, которая бежит в колесе, но никуда не движется.

И все же, через какое-то время местность начала меняться. По мере приближения к Сырдарье погода стала теплее, снег понемногу исчезал, а тарантасу приходилось постоянно переправляться через ручьи и вязнуть в грязи. Повсюду встречались киргизы с кибитками, лошадьми и верблюдами.

В один из дней, уже двигаясь по Каракумам, тарантас поднялся на маленький песчаный холм. Стоял ясный солнечный вечер. Впереди раскинулось Аральское море, сверкающее, как бирюза в обрамлении золотых песков и свежей зелени.

А еще через день американцы въезжали в Казалинск, также называемый Фортом № 1.

— Не верю, что мы добрались до цивилизации, — Скайлер по привычке сплюнул. — Хотя, кажется, я погорячился. Это не цивилизация, а всего лишь пограничный пост.

Януарий промолчал. За время пути Томас порядочно ему надоел своими бесконечными придирками и пессимизмом. Хотя, прямо сейчас он был в чем-то прав. Казалинск действительно производил впечатление весьма скромного поселения. Как Мак-Гахан узнал чуть позже, небольшой земляной форт вмещал тысячу человек гарнизона, а жителей было около пяти тысяч. За исключением военных, в городе насчитывалось совсем мало русских. Основных жителей представляли киргизы, татары, таджики, бухарцы и кара-калпаки. Зато здесь имелся речной порт и такое достижение человеческого гения, как удобная гостиница. Именно в нее путники и отправились.

Путешественники помылись, отужинали жареной уткой и легли отдыхать. А утром, после обильного завтрака, пошли осматривать окрестности. Сам город особого внимания не привлекал, но американцы вышли за его пределы и выбрались к Сырдарье, на покрытый изумрудной травой берег. На глаз казалось, что ширина реки около мили, вода была грязной и мутной. Густые кустарники еще относительно недавно служили пристанищем местных тигров. На реке стояло около десятка судов Аральской флотилии. С труб пароходов поднимался дым.

Сегодня было Светлое Воскресенье, самый большой праздник православного календаря, и берег представлял собой оживленное зрелище. По сходням на пароходы безостановочной живой ниткой текли грузы. Капитан Ситников через три или четыре дня готовился спуститься по реке, выйти в Арал, отправиться к устью Амударьи и подняться по реке навстречу отряду генерала Кауфмана, подвезя ему провизию и прочие припасы.

Этот путь казался удобным и быстрым, но американцев, к большому их огорчению, капитан на борт взять отказался.

— Мы пойдем на войну, и я не могу принять на себя ответственность за жизни граждан другой страны, — так мотивировал свою категоричную позицию Ситников.

Русский язык Мак-Гахан освоил замечательно, но услышанное ему совсем не понравилось.

Досада американцев была велика. И только значительно позже Януарий поблагодарил судьбу за то, что Ситников не взял их на борт своего парохода. Мало того, что пока война не закончилась, капитан не смог подняться достаточно высоко по реке, чтобы встретиться с Кауфманом, так на судно еще и хивинцы напали. А самого Ситникова чуть не заманили в ловушку, навязав сражение, при котором русские сошли на берег и попали в засаду. Хивинцы обезглавили двенадцать человек и отвезли их головы хану, чтобы, по своему обычаю, продемонстрировать свою доблесть и потребовать награду.

Но все это выяснилось позднее, а пока же Мак-Гахан чувствовал нешуточную досаду. Русские уже начали войну, войска из Ташкента и Оренбурга выступили в поход, и ему теперь предстояло как-то их догнать.

Трудности американцев на этом не закончились. В Казалинске ранее находился небольшой отряд под командованием полковника Голова и великого князя Николая Константиновича. Было б неплохо отправиться в путь под их надежной защитой, но отряд уже как неделю выступил на юг, углубившись в пески Каракумов. Оставалась возможность догнать его, но и этим планам не суждено было осуществиться благодаря капитану Верещагину, заступившего место начальника форта вместо ушедшего Голова.

— Без разрешения генерал-губернатора фон Кауфмана я не могу позволить вам переправиться через Сырдарью и отправиться к войску, — непреклонным тоном заявил тот. — Каракумы опасны, вы легко можете повстречаться с хивинцами, которые с радостью вас и прирежут. Впрочем, если вас подобное утешит, я отправлю гонца в отряд полковника Голова, с тем, чтобы он сообщил о вас.

Никакие доводы не могли поколебать его позицию, но об истинной цели такого упрямства догадался, что не выглядело странным, именно Скайлер.

— Русский капитан видит в нас шпионов и не хочет рисковать, — выругался Томас, когда американцы остались одни. — Он подозревает, что мы здесь, чтобы собирать тайные сведения об их войске.

— Так ведь он прав, разве нет? — с открытой улыбкой поинтересовался Мак-Гахан. Сам он был честным корреспондентом газеты, но подобного нельзя было сказать о его спутнике.

— Ну и что? — удивился Томас. — При любой армии любой страны всегда находятся представители иных держав*. Это нормальная практика.

— Может и так, но на юг мы ехать не имеем возможности. Значит, следует двигаться на восток и искать другие возможности догнать армию, — решил Януарий. — Я не имею право ничего не делать. «Герольд» не простит мне лишней задержки.

Пришлось терять время и отправляться вдоль Сырдарьи. Путь до форта Перовского занял три дня, во время которых Скайлер окончательно разочаровался в идее отправиться в пустыню.

— Я не получил приказа лезть в гущу сражений, — рассуждал он, утомленный дорогой, жарой и пылью. — Русских я могу дождаться и в Ташкенте. Чего ради убивать себя в песках?

— У вас есть выбор, и вам повезло, — ответил Януарий. — У меня такой роскоши нет. Дирекция газеты вряд ли поймет, почему я истратил командировочные деньги, но так и не догнал наступающую армию. Читателям нужно описание войны, вот для чего меня послали.