Большая игра (СИ) - "СкальдЪ" - Страница 24

— Лишь в самом крайнем случае, с двумя-тремя самыми надежными гусарами и проводником. Естественно, не в форме. И, само собой разумеется, вас ни при каких обстоятельствах не должны поймать или опознать, иначе случится дипломатический конфуз. И вам категорически запрещено забираться южнее Мазари-Шариф. Это небольшой город, вот он, — полковник показал точку на карте.

— А применение оружия?

— В смертельном положении, только защищая свою жизнь. Подобное совершенно нежелательно. Вы готовы взяться за столь щепетильное дело? — напрямую спросил Шауфус.

— Готов!

— А справитесь?

— Приложу все силы, — за вопрос, в котором ясно чувствовались сомнения в моих силах, я на него не обиделся. Видно же, что человек за дело радеет.

— Именно это я и хотел услышать, — Шауфус удовлетворенно вздохнул. — А теперь, господа, подвигайтесь ближе к столу. Нам надо спланировать весь ход операции. И спланировать так, чтобы все получилось, а господин Пашино вернулся к нам в полном здравии. Не угодно ли для начала чаю с лимоном?

Михаил Хлудов и его ручной тигр* — реальный факт.

Интерьер* — полковник Оффенберг использует термин из иппологии (науки о лошадях), обозначающий особенности внутреннего строения отдельных органов и тканей животного, отражающихся на жизнедеятельности организма.

Надворный советник* — чин, соответствующий подполковнику.

Светлейший князь Горчаков* — последний канцлер Российской Империи, Горчаков Александр Михайлович, один из самых влиятельных и уважаемых дипломатов второй половины XIXвека.

Криптография* — тайнопись, шифр.

Несколько дней шла обычная эскадронная рутина. Интенданты, у которых и снега зимой не допросишься, выделили тысячу патронов калибра 4,2 линии для карабина Бердана. Немного, но пострелять хватило. Что бы их «выбить», мне пришлось приложить усилия, которые вполне попадали под определение «небольшой подвиг».

Обязанности по стрелковой подготовке полностью взял на себя штаб-ротмистр Егор Егоров, который наряду с Седовым и Изюмовым входил в пятерку лучших стрелков в полку. Егоров был отличным товарищем, надежным, смелым и честным. Если бы он не распускал руки, и не мордовал нижних чинов по различным поводам, то ему бы вообще цены не было.

— Что, слон, боишься за свой хобот? — обычно такими словами Егоров начинал экзекуцию на плацу или в казарме, а затем в ход шли кулаки. Нижние чины перед ним трепетали. Из самого свирепого вахмистра он за месяц делал смирную и послушную овечку.

В русской армии до сих пор существовала система телесных наказаний, да и офицеры не особо стеснялись поддерживать свой авторитет с помощью зуботычин и тычков. Мне подобное не особо нравилось, но переделать сложившуюся за несколько веков систему я не имел возможности. Тем более, те же вахмистры и унтера сами любили лупцевать «по мордасам» глупых и безграмотных первогодок, не представляя свою службу без крепкого кулака и матерного слова.

Одно время я обдумывал идею покупать патроны на личные деньги. Винтовка в настоящее время стоила 45, а 100 патронов к ней — 12 рублей. Американский инженер выбил для себя хороший контракт, стремясь продать свое изделие дороже, но через некоторое время цена неизбежно упадет. А пока имеем то, что имеет. Сто патронов для эскадрона — капля в море. Тут и тысяча мало, расстреляли и не заметили. Так что для меня подобные развлечения на постоянной основе все же дороговаты. Скорее всего, я куплю две-три тысячи патронов, но пока что лучше трясти интендантов.

Для сопровождения Пашино я отобрал тридцать сабель во главе со старшим вахмистром Чистяковым по прозвищу Леший. Гусары — кавалерия легкая и подвижная. Можно сказать, спецназ девятнадцатого века. И то, что нам поручили, как раз укладывалось в подобный род деятельности.

Все складывалось замечательно. Печалило лишь то, что никто, ни гусары в частности, ни Русская армия в целом не знала, что такое рукопашный бой и различные приемы. Люди умели пользоваться штыком, саблей и пикой, но дальше этого мысль пока не шагнула. Официально не шагнула, так как всяких умельцев на Руси всегда хватало.

Но вот вопрос — есть ли на сегодняшний день в России мастера рукопашного боя? Кроме кулачных боев на ум пока ничего не пришло. Борцы и всякие тяжелоатлеты у нас имеются. Они, как правило, разъезжают по различным варьете, ярмаркам, и на потеху публики ломают медведей, рвут цепи и гнут подковы. Интересно, Иван Поддубный уже родился? Хотя, он же вроде как больше силач, чем борец. Или нет? А вообще, мир не стоит на месте. У англичан развивается бокс, а во Франции так называемая «французская борьба». Японцы знамениты самураями, кобудо и джиу-джитсу, в Китае есть Шаолиньский монастырь и свои глубоко разработанные системы. Значит, и нам надо чем-то подобным озаботиться.

Пару месяцев назад, получив эскадрон, а вместе с ним и немалую власть, я поставил себе цель превратить вверенное мне подразделение в образцовое. Сейчас во многих полках таковым считались те, кто мог превосходно маршировать, показывать себя на учениях и вообще, иметь выправку и бравый вид. Подобная мишура очень нравилось генералам и высоким лицам.

Но я хотел иного — превратить эскадрон в таких головорезов, кому и сам черт не брат и с кем по силам выполнить практически любую, учитывая нашу численность, тактическую задачу. Сейчас «головорезами» могли с полным на то основанием считать себя человек десять-двенадцать. Мне же надо, чтобы все 128 сабель были готовы по моему приказу штурмовать врата Ада.

Рукопашный бой — прекрасное начинание, несмотря на то, что кавалерия редко сражается пешей. Пусть пока мои гусары рубят на всем скаку лозу и отрабатывают до автоматизма различные удары и движения саблей, но я обязательно что-нибудь придумаю и с рукопашным боем.

Поручик Георгий Рут был превосходным наездником, и он взял на себя обязанности по обучению эскадрона джигитовки.

Правда, все немного откладывалось, так как теперь приходилось отвлекаться и отправляться в Термез. Меня ждало не менее, скорее даже более важное дело. Командиром эскадрона я оставлял штабс-ротмистра Егорова, а с собой решил взять поручика Рута. Он заведовал разведывательной командой и занимался тем же, чем и мы с Андреем ранее в первом эскадроне. А мне помощники, причем именно разведчики, нужны.

За два дня до нашего отъезда в Ташкент наконец-то прибыл Ариан Ахад Хан. Я уже и не надеялся его увидеть.

Нас с ним не должны лишний раз видеть вместе, особенно в Ташкенте, так что встреча прошла в небольшом домике, который Шауфус и несколько его агентов использовали как раз для такой цели. По документам он проходил как «дом для секретных встреч» и был удобен тем, что стоял в саду, и к нему имелась возможность подойти с нескольких сторон.

— Ариан! Как же хорошо, что ты добрался! Еще немного и мы бы не встретились, — я с удовольствием пожал его руку. Выглядел пуштун таким же спокойным, как и при прежней встрече. — Как себя чувствуешь? Как здоровье?

Мы присели за стол в глубине комнаты. Темнело, и я зажег несколько свечей, задернув окна и усадив гостя так, чтобы с улицы его не могли увидеть. Различным мерам конспирации меня заранее обучил Шауфус.

— Слава Аллаху, все хорошо.

— А что так долго?

— Торговля пошла добрая, грех прибыль упускать, — немного легкомысленно сообщил он. Для агента он действовал не профессионально, явно отдавая первенство торговле, а не службе на русскую разведку. Но осуждать его я не стал, он в своем праве, сотрудничество у нас добровольное.

Как оказалось, правильно я его не критиковал. Хан пробыл в Хиве долго, и многое успел заметить. Он обстоятельно перечислил силы гарнизона Хивы, высоту стен, надежность ворот и упомянул отряды нескольких беков, наиболее приближенных к Мухаммад Рахим хану.

Достав личные пометки, выполненные каким-то таинственным алфавитом, он перечислил мне полученные сведения, а я перенес их на бумагу.

— Все? — спросил я.