Большая игра (СИ) - "СкальдЪ" - Страница 20

— С ним же ничего страшного не случилось? — невольно побледнела девушка.

— Совершенно ничего! Он бодр и здоров. Мы попрощались с Михаилом в Красноводске, это небольшой форт на Каспийском море. Он отправился в Ташкент и просил навестить вас и передать гостинцы, — беседуя, они отошли к окну. Девушка ловила на себе внимательные взгляды классных дам, которые следили, чтобы разговор протекал согласно строгому этикету, одновременно контролируя нравственность и добродетель институток.

— Расскажите мне, Михаил Дмитриевич, как вы познакомились с моим братом, и что произошло после.

— Охотно, — Скобелев улыбнулся. Говорил он легко. С его слов девушка поняла, что участвуя в очередном разведывательном рейде, они далеко продвинулись в пески Каракумов и там встретились с хивинцами. Завязался бой, они победили, а Михаил получил легкое ранение. А вообще, русские офицеры занимались, в общем-то, вполне заурядными и совсем не опасными делами. Михаил уже полностью выздоровел, так что и говорить здесь не о чем.

Полина уже знала подобный тон. Брат примерно так и описывал гусарские будни. С его слов выходило, что воевать в Средней Азии легче легкого, а если там кого и убивают, то лишь случайно или по небрежности.

Скобелев в красках описал переход по пустыне, схватку и возвращение домой.

— Ваш брат получил маленький шрам, но с ним он стал даже лучше, — закончил гость. При этом офицер смотрел на нее так внимательно, что девушка опустила глаза, скрывая неловкость. — Для вас он просил передать гостинцы — изюм, восточные сладости, «кяхтинский» зеленый чай, отрез шелка и все в таком же духе. Я не стал брать их с собой, зная ваши строгие правила. Но, может, я был не прав? — поинтересовался Скобелев.

— Нет, вы поступили правильно, — невольно скосив глаза на классных дам, заметила Полина. В институте не дозволялось приносить гостинцы и ничего из съестного. Считалось, что подобное расслабляет девиц и нарушает дисциплину. К тому же, хранимая в тумбочках еда привлекала тараканов и мышей. — Но я не могу принять столь щедрые подарки.

— Вздор, Полина Сергеевна! Подарки не мои, их вам ваш брат просил передать. Я не потратился ни на копейку, просто по пути завез, вот и все.

— Хорошо, ваше объяснение позволяет мне принять подарки от брата, — подумав, согласилась Соколова, тщательно скрывая радость. Миша часто ее баловал, а его «восточные» сладости вызывали неизменное восхищение прочих девушек. Подобное не значило, что остальные институтки не находили возможности побаловать себя чем-то вкусненьким. Следовало лишь дать гувернантки гривенник и та доставит все, что требуется. В разумных пределах, естественно. Но все же, гостинцы от брата стояли особняком, в них присутствовал особый, непередаваемый колорит.

— Так как же лучше сделать? — поинтересовался Скобелев. — И прощу простить меня, что добирался до вас так долго. К сожалению, пришлось задержаться в родном имении на два месяца, улаживая семейные дела.

— Вам не за что просить прощение, Михаил Дмитриевич. Напротив, это мне стоит быть вам благодарной за подобный знак внимания, — девушка сложила руки перед собой. — Вы наверняка знаете, что я не могу выходить из института, да и послать мне некого. Так что с гостинцами придется подождать до зимы.

— Даже не думайте! Столько ждать и ради чего? Я принесу их вам через неделю. Условимся встретиться здесь же, в субботу.

— Вас ко мне больше не пустят, — заметила Полина. — Пускают лишь близких родственников. Вам и так пошли навстречу.

— Пустят, никуда не денутся, — уверенно, ничуть не сомневаясь, заметил штабс-ротмистр. Было видно, что трудностями его не смутить. — Вот что, Полина Сергеевна, скажите, что еще я могу для вас сделать?

— Благодарю, но мне больше ничего не требуется, — твердо ответила девушка, опуская глаза. Ей показалось, что гость смотрит на нее слишком пристально, и она невольно покраснела, молясь, чтобы классные дамы ничего не увидели и не стали критиковать за слишком свободное поведение.

Некоторое время Полина пыталась поддерживать разговор, не допускать продолжительных пауз. Но беседа с незнакомым человеком всегда оказывается непростой. В разговоре возникали неловкости. Наконец Скобелев откланялся, пожелав всего самого хорошего.

Остаток дня и вечер Полина выглядела задумчивой, тщательно скрывая волнение. Прощальный взгляд Михаила Дмитриевича и его легкий комплимент получились весьма красноречивыми. Она не хотела витать в облаках, но кажется, в ее жизни наметились перемены. Весьма приятные перемены.

Dîner * — ужин, французский язык.

В конце августа Александрийские гусары отмечали полковой праздник. Играл оркестр, звонко трубили горнисты, реяло наше знамя, песенники разливались соловьями, а расположенные в Ташкенте эскадроны шагом проехали по городу, наслаждаясь общим вниманием.

Совершенно незаметно наступило 3 сентября. Мне исполнилось двадцать пять лет. Отмечали в недавно открытой ресторации «Шах». Я пригласил полковых офицеров, их жен и нескольких товарищей из других полков. Жаль, что отсутствовал Алексей Куропаткин. Но он получил штабс-капитана и отправился в Петербург сдавать экзамен в Академию Генерального Штаба.

Было шумно, вино и водка лились рекой. Вот только не все поздравляли меня от чистого сердца. Нашлись и завистники. Как же, такой молодой, а уже ротмистр! К сожалению, человеческая природа не меняется. На мой взгляд, среди офицеров, где подобные качества порицались, культура общения все же на вполне приемлемом уровне. Мы стараемся сдерживать в себе низменные чувства. Но люди оставались людьми, и не каждый находил в себе силы беззаботно улыбаться, видя как тот, кто пришел в полк позже, уже обогнал тебя и по чинам, и по наградам.

А еще появились слухи, что у меня есть влиятельный покровитель из членов Царской Семьи. Я понимал, что рано или поздно так и будет, тайну вечно хранить не получится, но все же надеялся, что подобные разговоры не начнутся еще годик другой.

Конец лета и начало осени расквартированные в Ташкенте полки с нетерпением ожидали вести из Семиреченска. Генерал-лейтенант Колпаковский, который также подчинялся Кауфману, выдвинулся в поход против Илийского султаната, который фактически принадлежал Китаю.

От Ташкента до Семиреченска около семи сотен верст. Достаточно близко на самом деле, до того же Оренбурга, считай, вдвое больше. Так что большинство гусар сетовали, что зря нас туда не отправили. Колпаковский обошелся силами 1-го Туркестанского линейного батальона и Семиреченскими казаками. Победу генерал добыл меньше чем за два месяца. К Российской Империи присоединился внушительный Илийский край. Из прошлой жизни я вообще ни о чем таком не помнил.

Между тем, жизнь в Ташкенте не стояла на месте. Город развивался. Каждый год в нем появлялись новые здания, улицы, мастерские или заводики. Один офицерский клуб Александрийских гусар чего стоил! Закладывались ресторации, магазины, прокладывались новые дороги, практически доделали телеграфную линию. Сюда начали приезжать актерские труппы, лошадиные барышники, предприимчивый люд, бильярдные и карточные шулера. Появлялись салоны, фотографические и часовые мастерские, булочные, кондитерские. Поползли слухи, что через два или три года проведут железную дорогу, хотя Хмелёв ничего подобного не сообщал. Общественность все громче требовала построить театр, ипподром и библиотеку. В Ташкенте даже газета первая появилась. Хотя более верно ее стоило бы обозначить как общественный листок, выходивший два раза в месяц. Его назвали «Туркестанские ведомости», а финансировали, издавали и редактировали при канцелярии генерал-губернатора. Там появилась статья о столичном телефоне, и о том, что не худо было бы следовать за общественным прогрессом и организовать его здесь.

Правда, телефон пока выглядел всего лишь мечтой, он ведь даже в Петербурге все еще редкое явление. Телефон, как и телеграф, выглядел очень перспективным направлением. Это связь и развитие страны. И конечно, хорошие доходы. Я бы и телеграфом занялся. Вот только где найти надежных и честных людей? Так что о телеграфе пришлось пока забыть.