Отто фон Штиглиц (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 13

– Там полный коридор народу, – Брехт мотнул головой, на дверь указывая в приёмную.

– Подождут. Садись, сейчас дам команду, нам с тобой чай и сушек принесут. Не умеют тут делать сушки, полная херня у испанцев получается. Мягкие, не похрустишь. Ничего, скоро домой, там настоящих поешь.

– Домой? – Иван Яковлевич «домой» побаивался возвращаться. Там ещё Ежов вовсю свирепствует. Хотелось бы попозже. Тут, конечно, тоже стреляют, ну хоть бить и пытать не будут, и семья целой останется. А там с гарантией и самого шлёпнут, сначала на Блюхера показания выбив, а потом и семью репрессируют, детей в детдома разные, а жену могут лет на десять в лагеря, а могут и расстрелять. Так ведь и её бить будут. А ещё Валька совсем большая её тоже могут посадить. Нет. Домой рано. Лучше тут в Испании.

Штерн лет на десять старше. Еврей – сразу видно. Чернявый, волосы чуть кучерявятся и глаза такие – еврейские со скорбью тысячелетней. Но это ладно, сейчас половина военноначальников евреи. Наследие большевиков, Троцкого, и что примечательно среди генералов и маршалов Победы их не будет. Всех Ежов и потом Берия помножат на ноль. Внешний вид комдива Брехта раздражал, нет, он ни грамму не антисемит, дело не в нации. По моде многих военных в СССР этот Григорий, с позволения сказать, Михайлович отрастил себе гитлеровские усики и ими как-то поводил время от времени по-кошачьи, Ну, чистый Фюрер. Тот тоже чернявый, чем-то похожи немного. Пробором тоже.

А что про него знает Брехт? Да, прилично. Во-первых, почему-то победу при Халхин-Голе все приписывают Жукову. Жуков там был и командовал чем-то, вот тут Брехт не специалист, но всеми войсками будет командовать как раз Штерн, а до этого отличится при озере Хасан, когда Блюхер там всё завалит. Его отправят скоро туда, и там он заменит Блюхера в ОКДВА. Но это так мелочи. Штерна расстреляют в самом начале войны, за то, что проворонит первого Руста. Ну, как там звать того немецкого лётчика Иван Яковлевич не помнил, а вот то, что в мае 1941 года какой-то немец сядет на немецкий же транспортный самолёт и не замеченный ПВО, совершит перелёт по маршруту Кенигсберг – Белосток – Минск – Смоленск – Москва, где и приземлится. Это приведёт к волне арестов среди руководителей ПВО и ВВС. А Штерн как раз будет руководить этой самой ПВО. Он будет – начальник Главного управления противовоздушной обороны Народного комиссариата обороны СССР. За три года дорастёт от комдивов до командармов 2-го ранга, а закончит жизнь – генерал-полковником. И в Монголии хорошо будет воевать и в Финскую войну не сильно плохо. Так-то, зная его биографию, Брехт хотел к нему привалиться. Нормальный путь. И везде в почёте, а вот в Главное управление Противовоздушной обороны не надо. Желательно бы в 8-й армии в Северной Карелии остаться. Навалять там финнам в 1941 году.

Штерн демонстративно порылся на столе и протянул Брехту листок бумаги. Желтоватой грубой, на которой было от руки написано, что Брехта награждают орденом Ленина за успешные бои и освобождение города Сарагосы. И что отзывают в Москву. Приказ подписал первый заместитель наркома маршал Александр Ильич Егоров.

Дела. Егорова арестуют через пару недель. Сначала его жену полячку или польку (как правильно?) по национальности, а потом и его. Расстреляют, где-то, через год, будут долго и вдумчиво выспрашивать правду про руководство антисоветской организации правых в Красной Армии. Кстати, вместе с Будённым. Но Будённого Сталин отстоит. Что такое не везёт и как с этим бороться.

– Рад? – Штерн вышел в приёмную и вернулся с подносом, на котором стояло два стакана чая в подстаканниках и жестяная или серебряная тарелка с горкой кралек или сушек. Брехт взял одну, а она поддалась под пальцами и, правда, не умеют делать сушки испанцы.

– А ребята мои? – отхлебнул невкусную и несладкую бурду.

– А, дальневосточники твои. Пиши представление на награды. Отметим. Сам буду ходатайствовать.

– Нет, Григорий Михайлович, это, конечно, спасибо за ребят, я про другое. Они со мной отбывают? – сделал большой глоток не смаковать же этот, с позволения сказать, напиток. И обжёгся. Чуть не выплюнул.

– Ничего про это в шифровке нет. Запрос сделать? – А комдив чаем наслаждался, маленькими глоточками с шумом отпивая. И кральку одну за другой в рот засовывая.

– Не знаю. А как положено?

– Да, никак не положено. Тут в основном командиры. Все наперечёт. Это военспецы, а вот добровольцы по линии Коминтерна это другая история. Каждый раз со спецами по-разному, но там, в Москве, кого и когда назад отправить сами решают. А у тебя группа, даже не знаю. Сделаю запрос. – Опять отхлебнул, швыркая, комдив гитлерообразный и усиками поводил. – Ты вот, что, Иван Яковлевич, давай рассказывай о том, что ты натворил после того, как я тебя из Сарагосы отозвал. А то слухов много ходит. Хотелось бы из первоисточника правду узнать.

Брехт, допил чай, прожевал бублик всё же, наверное, так эта штука называется, раз мягкий, но маленький. Бубличек. И начал, вздохнув.

– Да ты, полковник, прямо былинный Илья Муромец, – Штерн вскочил и заходил по кабинету, потом остановился и в печку голландку поленце подбросил. – Холодно и зябко. Сырость вечная. Лучше уж наш мороз. Стой. Я тут запишу. Давай с того момента как вышли к аэродрому подскока легиона «Кондор». И помедленнее. Эпическая вещь получится. – Комдив сел за стол и макнул перо в чернильницу. Бронзовая с розовым мрамором. Антиквариат.

Брехт перенёс стул поближе к голландке и, правда, холодно, шинель он снял. Остался в немецком мундире без знаков различия. Всё, не оберст теперь и даже не колонель. Простой полковник. А, нет – настоящий полковник.

– Едем мы по дороге …

Бриуэгу проехали ночью, специально так подгадали. Идею бросить все машины и выбираться на мощном «Мерседесе» (Mercedes-Benz MB L6000) отбросили. Столько всякого добра нахапали, что Егорова Брехт послал даже посмотреть, не сможет ли он восстановить второй «Форд», что от итальянцев остался. Зря время потратили. Радиатор пробит, и пожар провода все сплавил. Так что выехали прежним составом. А нет. Впереди немецкий мотоцикл по лужам рассекал. Самое сложное было незаметно пересечь железную дорогу. Вот ночью и поехали. Ночью, этой же, и по очередному мелкому поселению проехали. Сориентировались по карте лётчика и остановились ждать рассвета в километре от Фуэнтеса. Аэродром легиона «Кондор» не в самом поселение, там извилистые горные тропинки, он чуть ниже в долине.

Едва начало светать, проехали мимо Фуэнтеса де ла Алькаррия и выехали на дорогу, что ведёт к вновь организованному аэродрому подскока. Край непуганных … немцев. Они организовали палаточный лагерь и в больших же палатках бензохранилище, замаскировали всё это ветками и сетью и думают, что в «домике». Допустим, может, с воздуха и не видно, но с дороги, которая спускается в долину, аэродром как на ладони. Ровные ряды палаток для роты охранения, много палаток, как бы, не два десятка. Отдельно чуть палатки для лётчиков и, видимо, техников. Есть полевая кухня и навес, ну, столовая, чтобы питаться не под дождём. Там лавки и столы деревянные.

На поле прикрытые ветками и сетями около десяти «Мессершмиттов» Bf-109 и три Тётушки Ю. «Худой», так потом наши солдаты и лётчики «Мессершмитт» на Великой Отечественной будут обзывать. «Худые» стояли двумя рядами. С одного при наблюдателях стали снимать сетку и отбрасывать в сторону подсыхающие ветки. В Испании вечнозелёных деревьев хватает. Сосна, наверное, какая. Готовить начали к взлёту истребитель. Один? На разведку возможно.

– Как ты говоришь, Иван Яковлевич, наивные албанские юноши. Так и есть, да мы их с пулемётов прямо отсюда всех выкосим. Вот тут нужно было охранение выставлять. Унтерменши. – Светлов выплюнул соломинку и повернулся к Брехту, – Ну, что сидим, улетит, потом вернётся и причешет нас из пулемётов. Командуй.