Убить в себе зверя - Чиркова Вера - Страница 2

Однако, взглянув в горящие охотничьим азартом глаза Кена, ясно понял, собирается. И остановить его сможет только что-нибудь значительно повесомее голоса разума. А этим чем-нибудь в данном случае мог быть только я. Но мне, как назло, в этот момент не пришло в голову ничего умнее, кроме как зачерпнуть горсть песка и швырнуть в сторону варана.

– Кыш!

Ящер мгновенно развернул в сторону нашего бархана крокодилью голову, и мне показалось, будто в его маленьких глазках что-то мелькнуло. Вроде искорки интереса. А в следующий момент он уже быстро скользил к нам по песку.

– Ну и зачем ты это сделал?! – взвыл Кен, опуская от досады взведённый арбалет.

И тут же поднял его вновь, обнаружив варана в десятке метров от себя. Болт свистнул и вскользь царапнул варана вдоль спины. Однако животное не обратило на прыснувшую яркой кровью царапину никакого внимания, неумолимо продолжая приближаться к геологу.

Я сорвал с плеча свой арбалет, и, не целясь, выстрелил в хищника. Болт смачно врезался варану в бок, и на песок хлынул кровавый фонтанчик. Варан мгновенно развернулся в мою сторону и прибавил ходу. Мгновенно сообразив, что не успеваю выдернуть из-за пояса и включить свой резак, я моментально сгруппировался и в кувырке ушел в сторону. И сразу же вскочил на ноги, торопясь достать оружие.

– Вот тебе, гад! – азартно орал Кен, выпуская вдогонку хищнику болт за болтом.

И надо сказать, довольно удачно, в результате этой атаки драгоценная кожа украсилась еще парой кровавых дыр. Вот только варан этого как будто и не заметил. Он разинул огромную пасть и стремительно бросился на меня.

Я успел лишь выставить руку с контрабандным инструментом перед собой и нажать кнопку. На резак варан налетел сам. Плазменное лезвие с противным шипением проехало прямо по верхней челюсти хищника, заставив того в недоумении мотнуть тяжелой головой. От этого толчка я едва устоял на ногах, чудом удержав в руках свое оружие.

А варан, обезумев от жуткой боли, вновь прыгнул на меня, мотая наполовину отрубленной челюстью. И вновь зашипела, запекаясь от жара инструмента, кровь животного. На этот раз мне повезло меньше, острые резцы нижней челюсти успели полоснуть по правому колену. В штанине мгновенно образовалось несколько аккуратно прорезанных прорех, окрасившихся моей кровью. Её запах замутил и без того убогое сознание твари, она стремительно рванулась ко мне, торопясь отведать так заманчиво пахнущее блюдо.

Однако теперь озверел и я. От резкой боли и от досады на собственную неловкость во мне словно проснулись неведомые дотоле способности. Как-то очень ловко выставив в сторону варана резак, я мгновенно провел им уверенный выпад в сторону песчаного крокодила, и голова хищника наконец-то рухнула на песок.

Отскочив в сторону, подальше от хлынувшей потоком темной крови, я поспешил оглянуться на Кена, и разочарованно присвистнул. Друг вовсе не собирался в восхищении моим подвигом хлопать ни ресницами, ни ладошками. Вместо этого, повернувшись ко мне спиной, он яростно пускал куда-то в соседний бархан один болт за другим.

– Кен, помочь?! – сообразив, почему мне не досталось ни почестей, ни славы, заорал я, и попытался взобраться по осыпающемуся склону поближе к другу.

Он прорычал что-то нечленораздельное, затем вдруг резко взмахнул руками и кубарем покатился по склону прямо на меня. Увернуться от летящего на меня по осыпающемуся песку клубка я успел лишь в самый последний момент, но вот устоять все же не сумел и покатился следом, пытаясь покрепче сжимать рот, чтобы снова не наглотаться песка.

Однако, очутившись у подножия бархана, я не бросился поднимать Кена, а первым делом проворно вскочил на ноги и резко обернулся назад. Чтобы на миг замереть от неожиданного зрелища. На вершине бархана, на том самом месте, где мы стояли еще несколько секунд назад, два разъяренных варана неистово рвали бока третьему. Однако раненный Кеном огромный рыжий крокодил, вместо того, чтобы убегать от острых клыков сородичей, сам норовил вцепиться в них. Он крутился с неожиданной для его размеров стремительностью, однако силы явно были неравны. Внезапно один из нападавших выхватил из рваной раны увесистый шмат мяса и за его зубами потянулись кровавые плети кишок.

Меня замутило от этого зрелища и я поспешно отвернулся. Как раз вовремя, чтобы разглядеть как напарник, достав из-за пояса нож, кромсает убитого мной варана, скатившегося вниз вместе с нами.

– Эй, Кен! – возмущенно рявкнул я на друга, – а с какой стати торговцы в Гредале будут покупать у нас дырявую кожу?!

– А с какого перепугу ты решил, что я собираюсь ее продавать? – не переставая орудовать ножом, язвительно проворчал он.

Ну вот, теперь уж я и вовсе ничего не понимал. Кен у нас парень сообразительный, и никогда не упустит возможности напомнить, как поделены в нашем тандеме обязанности. Его дело придумывать планы, а мое – таскать тяжести. Однако обычно я и сам понимаю мотивы его поступков. Но вот сейчас, глядя, как на песок падают отхваченные от окровавленной туши куски мяса, даже приблизительно не мог догадаться, зачем это понадобилось Кену.

– Чего глядишь, помог бы лучше! – сдался, наконец, он, тщетно пытаясь отпилить ножом корявую лапу гигантского пресмыкающегося.

Да легко, пожал плечами я, только зачем?

Однако ответа на свой безмолвный вопрос так и не дождался, и со вздохом приступил к делу. Через несколько минут варан был распилен на сочащиеся кровью куски, и Кен принялся деловито разбрасывать их вокруг себя по какому-то странному, известному только ему одному, принципу.

– Отходим! – оглянувшись назад, наконец скомандовал он и мы поспешно покинули место схватки.

Как оказалось, очень своевременно. Парочка мерзких тварей, дожрав раненного собрата, вспомнила, что тут был кто-то еще и ринулась в нашу сторону. И, разумеется, наткнулась на останки убитого мной варана. Гады немедленно вцепились оба разом в ближайший кусок и нервно завозились, пытаясь единолично сожрать добычу. И только глядя на их злобное противоборство, я понял замысел Кена. Пока вараны воюют так за каждый кусок, мы, возможно, успеем уйти на недосягаемое расстояние. Обернувшись к другу, похвалить за удачную идею, я с огорчением обнаружил, что он уже почти скрылся за верхушкой соседнего бархана.

Черт, а что же я-то тогда здесь стою?!

Пустыня на поверку, оказалась самым гадостным из всех мест, когда-либо виденных мною. Мало того, что здесь начисто отсутствовало все то, что обязательно имелось в любой другой местности, например, вода, растения, и естественные укрытия, так еще и присутствовали крайне неудобные эффекты. Если днем мы едва тащились по вязкому песку, обливаясь потом от нестерпимой жары, то ночью, тесно прижимаясь друг к дружке в наспех выкопанной ямке, никак не могли согреться.

Мы уже потеряли счет дням, проведенным в этом аду, и потеряли надежду на возвращение домой. И все же вставали каждое утро с холодного песка и упрямо плелись куда-то, боясь признаться даже самим себе, что если утром вдали мелькнут на горизонте верхушки Охранных гор, то у нас все равно не будет ни единого шанса до них добрести.

И пища и вода уже закончились, и даже кусок варана, который втайне от меня прихватил с места стычки Кен, подходил к концу. Хотя есть подсоленные и провяленные на солнце ломтики было невыносимо противно, мы честно жевали их, надеясь, что этим даем своим организмам необходимое питание.

Но сегодня на заре, подняв с песка тупо гудящую голову, я твердо решил, что ни за какие блага не стану больше давиться этим отвратительным продуктом.

И вообще, никуда отсюда не пойду. Мне неплохо и в этой песчаной ямке, накрою голову рубашкой и буду отдыхать. Смотреть на небо, любоваться рассветами и закатами, звездами и редкими облачками.

Наслаждаться всеми этими чудесными вещами и радоваться жизни.

Ровно столько, сколько пожелаю.

И на сколько хватит сил.

– Арт, поверни голову влево, – тихий шепот Кена разрушил мои мечты.