Величие (СИ) - Хай Алекс - Страница 34

Что ж. Извини, Матильда, придется отложить аналитику бумажек и вернуться к старой доброй допросной деятельности.

— Прошу простить за выражения, но какого хрена ты приволок его сюда?!

Матильда торопливо сгребла бумаги со стола и принялась распихивать их по папкам.

— Спокойно, ваше благородие, — я бросил ношу прямо на пол. Воронцов рухнул, подняв небольшое облачко пыли. — Он все равно без сознания. Ничего не увидит. Пока что.

— Зачем? — Продолжала шипеть баронесса. — На кой черт именно сюда?

— А куда еще? В Пороховые к Грасс? Будь он просто бессмертным и бесполезным, я бы так и сделал. Но его можно привести в чувство и разговорить.

Матильда все равно спрятала бумаги и свои записи подальше, а затем склонилась над пленником. Приподняла веки, открыла рот, прошлась легкой диагностикой вдоль тела, благо стены убежища позволяли колдовать.

— Что ты с ним сделал? — Нахмурившись, подняла на меня глаза баронесса.

— Накачал затейливыми медикаментами. Мне обещали, что сейчас его мучают такие кошмары и видения, которые и боги бы не вынесли.

— Наркотики?

— Нет, упаси Господь! Хотя не удивлюсь, если в составе той отравы были препараты строгой отчетности… Вроде бы автор этого коктейля работает в доллгаузе на Пряжке. Ну или точно как-то связан с психушкой.

Матильда тяжело вздохнула и вытащила из кармана портсигар.

— Ох, Соколов… За какие грехи ты на меня свалился, а?

— Да что я опять сделал не так? — вспылил я. — Он не просто бессмертный юноша. Он адъютант самой Великой княгини! Представляете, сколько всего он знает!

— В этом и проблема, Миша. Он слишком много знает и представляет большую ценность для Ксении Константиновны. Как только выяснится, что он пропал, весь Петрополь встанет на уши. А выяснится это, полагаю, очень скоро. Если уже не выяснилось…

Я глядел на валявшегося на полу Воронцова и чувствовал… Да ничего я не чувствовал. Ни ненависти, ни жажды отомстить, ни презрения. Сейчас он был для меня словно вещь. Но вещь полезная.

— Тогда нужно работать быстрее, ваше благородие.

— Ты что задумал?

— Как что? Нужно его допросить. Думаете, я его сюда умирать привез? Это, к сожалению, невозможно. А вот привести его в чувство и допросить обстановка позволяет. Вы же сами говорили, что здесь раньше была допросная.

— И ты хочешь, чтобы это сделала я, — скорее утверждала, чем спрашивала женщина.

— А какие варианты? У меня сил не хватит. А у вас и опыт, и знания, и Благодать. Кроме того, тот веселый доктор дал мне пару препаратов, которые способны несколько упростить процедуру допроса.

Матильда взирала на меня почти что с ужасом.

— С кем ты начал водиться, Михаил?

— С теми, кто может помочь, — отрезал я. — Выбирать не приходится, вы еще не заметили?

Баронесса хотела что-то сказать, но осеклась.

— Что за средство, чтобы развязать язык?

Я вытащил из кармана небольшую коробочку с тремя шприцами. Первый предназначался, чтобы вывести Воронцова из бессознательного состояния. Второй — чтобы помочь его разговорить. Третий… Третий должен был снова отправить его смотреть фильмы ужасов.

— Вот, — я протянул Матильде тонкий шприц. — Насколько я понял, это вытяжка из белены.

Матильда кивнула.

— Скополаминум, — сказала она. — Действительно, его применяют в отдельных случаях, хотя это не является законным. Это вещество не заставит говорить правду, Михаил. Оно применяется в медицине, часто для наркоза. Врачи давно обнаружили, что под слабым воздействием пациенты были склонны выбалтывать такие подробности о себе и близких, которые в здравом уме никто не отважится обнародовать. Скополаминум немного растормаживает.

— Значит, то, что надо, — улыбнулся я. — Значит, пустим в дело.

— Погоди. Дай хотя бы осмотреть его ментал на предмет блоков. Уверена, Великая княгиня защитила голову своего адъютанта.

А вот это хороший вопрос. Да, защита точно должна была стоять. Только в случае с Воронцовым беда была в том, что блок, который убьет его в случае воздействия на разум… Короче, бесполезен он. Помрет, очухается, снова помрет, очухается… И в промежутках между смертью и воскрешением уж точно успеет что-нибудь разболтать. А Ксении Воронцов уж точно зачем-то был нужен, раз она так к себе его приблизила.

Я поделился рассуждениями с Матильдой. Баронессу это не особенно убедило.

— Какие еще варианты? — давил я. — Ждать появления Ирины или Корфа? Так они черт знает где и непонятно когда появятся. А держать этого бессмертного здесь долго я не намерен — слишком опасно. Как допросим, я… Короче, позабочусь я о нем.

— Ладно, — вздохнула Матильда. — Вводи препарат, чтобы он пришел в чувство. И помни: я делаю это из почтения к твоему роду и из желания наказать его за то, что он совершил.

Я кивнул и снял колпачок со шприца. Пока я возился с приготовлениями, Матильда сама готовилась к допросу: отодвинула стол к стене, и я увидел, что один из стульев был натурально приварен к полу. На него мы усадили еще не очнувшегося Воронцова, связали прочным тросом такими узлами, о которых я до этого дня и не знал. Затем баронесса установила плотные барьеры вокруг стула.

— На всякий случай, — пояснила она в ответ на мой немой допрос. — Я действую по протоколу взаимодействия с особо опасными. Правда, сейчас не все пункты можно соблюсти. Но будем надеяться.

— Как скажете.

Ну, ей точно было виднее. Я закатал рукав и ввел в вену Воронцова тонкую иглу. Руки помнили, как я сотни раз делал уколы маленькой Оле в старом мире. Получилось не хуже, чем у процедурной медсестры.

Долго ждать не пришлось — Воронцов с трудом открыл глаза через несколько минут.

— Обхитрил ты меня, Миша, — он попытался улыбнуться, но мышцы плохо его слушались. Вместо улыбки получился оскал.

Не отходя от него, я ввел скополаминум и отошел. Едва я оказался возле Матильды, она снова поставила щиты и усилила их.

Воронцов сфокусировал взгляд на шприцах у меня в руках.

— Умно, Миша, умно. Используешь опыт борцов с аристократией против своих же? Имей в виду, что теперь мне будет гораздо труднее тебя защитить. Хотя вряд ли это уже вообще возможно.

— Ты и не собирался, — ответил я.

— Ой ли? — он снова косо улыбнулся. Зрачки расширились, мышцы снова расслаблялись, и Сергей растекся по стулу, словно желе — лишь путы удерживали его от падения. Возможно, скополаминум был чем-то усилен. — Ты что, и правда думаешь, что я хочу тебя убить?

— Я не думаю. Я знаю.

— Погоди, Миш, — знаком остановила меня Матильда. — Он говорит правду.

— Ну хоть кто-то в этой комнате понимает суть вещей! — расхохотался Воронцов и уставился на меня. — Я не убивать тебя вез, дубина ты стоеросовая! Мне нужно было вывести тебя из игры, чтобы уберечь!

— Моего отца и бабушку ты тоже уберег?

— Здесь, признаюсь, вышла заминка. Приказ отдавал не я. Я мог вмешаться, попытаться остановить их, и тогда лег бы рядом с ними. И с Олей в том числе. А так мне удалось спасти хотя бы ее.

— Кто отдал приказ?! — рявкнул я так, что задрожал барьер.

— Ну угадай с одного раза, кто, — Воронцов взглянул на меня как на идиота. — Ты был полезен, пока служил. Пока гонялся за призраками и ковырялся в мелочевке. Но как только ты полез выше, стал опасен. Поэтому в тебе больше не заинтересованы.

— Значит, Ксения.

— Чудеса дедукции, дружище, — расплылся в улыбке Сергей. — Знаешь, мне в какой-то степени жаль, что она выбрала меня, а не тебя.

— Для чего выбрала?

— Ей нужна кровь. Кровь и то, что она в себе несет. Она собирала необычную силу. Вывела и нашла несколько уникальных… Она называет нас объектами. Мы-то с тобой думали, что мы чуть ли не единственные уникумы с особыми способностями, а оказалось, что нет. Госпожа давно собирала коллекцию… Но ты в нее больше не входишь.

Так, стоять. Воронцов говорил о людях, способности которых в той или иной степени выходили за рамки Благодати. Я был одним из немногих носителей родовой силы в стране. Воронцов получил дар бессмертия. Ирина оказалась скрытой Романовой, у которой, несмотря на незаконное происхождение, отлично получалось манипулировать силой. Значит, были и другие люди с уникальными способностями.