Величие (СИ) - Хай Алекс - Страница 32

— Я все понимаю, — кивнул я. — Спасибо за помощь.

Внезапно Аня потянулась ко мне и крепко обняла.

— Я хочу пойти с тобой. Хочу помочь. Но не могу.

— Позаботься о ребятах. И если вдруг все пойдет по худшему сценарию… Проваливай из города. Найди Денисова и бегите вместе. Ты хитрая, он сильный. Не пропадете.

Грасс горько усмехнулась.

— Береги карманы. Подарочки-то одноразовые. И не перепутай. Все, пошел к черту!

Это она так прощалась. Я улыбнулся и вышел в холодную ночь. Анька с громким хлопком закрыла дверь, и автомобиль шаркнул колесами по мокрому асфальту.

Опять дождь. Мелкая морось, дурацкий пронизывающий ветер, от которого ничего не спасало. И все равно я любил этот город. Он был прекрасен во всех мирах.

Без четверти полночь. У меня как раз было время, чтобы перекурить, собраться с мыслями и добраться до особняка. Я не стал переходить дорогу и остался в тени. Нашарил стащенную у Аньки сигарету, прикурил…

Интересно, повезет ли мне на этот раз? Если нет, вариантов несколько, но все хреновые. Воронцов мог просто меня убить. Мог серьезно ранить и сдать своей патронессе. Мог отдать в отстойник, где мне слегка отформатируют мозги и попытаются завербовать.

Что бы там ни говорила Матильда, я не мог смириться с необходимостью пожертвовать сестрой ради сомнительного будущего рода. Не мог, не попытавшись сперва ее вытащить.

— А там посмотрим, — выдохнул я и выбросил недокуренную сигарету в урну.

Дом № 62 на Лиговском проспекте был возведен владельцем Чугунолитейного и механического завода Ф. К. Сан — Галли. Похожий на дом в какой-нибудь Флоренции, двухэтажный особняк находился рядом со зданием главной конторы. От последней дом отделялся лишь въездными воротами на «малый» двор завода.

Я дотронулся до решетки чугунных ворот — не заперто. Значит, меня уже ждали.

Между особняком и домом был разбит сквер, украшенный металлической оградой в старорусском стиле. Я прошел через сквер мимо спящего фонтана со скульптурой то ли Афродиты, то ли другой богини. Сквер казался запущенным, да и в особняке свет не горел.

Парадные двери были гостеприимно распахнуты.

Не было смысла стараться идти бесшумно: в отличие от меня, Воронцов точно должен был прийти сюда с группой поддержки, и они наверняка срисовали меня еще за оградой. Поэтому я решил не скрываться и уверенно вошел внутрь.

— Я здесь, — сказал я, озираясь по сторонам.

Особняк хоть и считался заброшенным, но его явно грамотно законсервировали. На первом этаже находились парадные комнаты с отделкой в разных стилях, на второй я не поднимался, но, судя по всему, его отвели под жилые комнаты.

Пройдя через эту анфиладу, я оказался в аванзале — квадратном помещении со скругленными углами. В центре аванзала был установлен фонтан из итальянского мрамора в виде цилиндра с четырьмя мужскими головами, изо ртов которых должна была вытекать вода в чаши, расположенные у его подножия.

— Явился, — услышал я голос Воронцова издалека. — Иди сюда, Михаил, не бойся. Раз ты здесь, то все для себя решил. Отступать поздно.

Он еще нашел в себе наглость насмехаться. Черт возьми, неужели я все эти годы был слеп и не разглядел сволочь в Воронцове? Нет, ну я же прошел с ним нога в ногу четыре семестра! Ни разу за все это время он не показал себя тварью. Что с ним сделала Великая княгиня? Или я все-таки так и не научился разбираться в людях?

Воронцов ждал меня в столовой. Красивый зал, с двумя рядами окон, которые выходили во внутренний дворик с зимним садом. На окнах второго яруса были витражи, и свет уличных фонарей разбивал полумрак неуместными разноцветными бликами.

— Ну здравствуй, — Воронцов стоял у роскошного камина, скрестив руки на груди.

— Где Ольга?

— Ольга в безопасности. И раз ты сюда явился, то в безопасности и останется. Я рад, что ты сделал верный выбор. Зная твою несговорчивость, признаюсь, ожидал, что не придешь.

— Мы договаривались на обмен, — сухо ответил я, параллельно изучая помещение. Вроде никого, да и купол над нами висел крепкий. — И что-то я не вижу предмета торга.

Воронцов усмехнулся.

— Слышала бы Оленька, как ты ее называешь! Предмет торга, надо же. Может она была права, когда отпиралась от замужества и не хотела, чтобы ее продали, словно вещь?

Я пожал плечами.

— Но именно это ты и сделал. Поставил ее на кон. И поскольку моей сестры здесь нет, говорить нам не о чем.

Я резко развернулся в сторону выхода, прекрасно понимая, что будет дальше.

— Но-но-но! Стоять, Соколов! — воскликнул Сергей. — Когда я говорил, что гарантирую Оленьке жизнь и безопасность, я не обещал, что отдам ее тебе в руки. Уж извини, но ты и свою-то безопасность гарантировать не можешь. Крыть нечем, да? Да и куда ей возвращаться? На пепелище?

Сам не понимая, как так вышло, я в два прыжка оказался возле Воронцова и схватил его за грудки.

— На пепелище, которое ты и устроил! — прорычал я. — Говори, где она!

Воронцов улыбнулся, глядя мне прямо в глаза. Холодно, безжалостно. И в этот момент я понял, что теперь не было никакого смысла надеяться вернуть друга.

Что бы с ним ни произошло, по чьей бы воле это ни случилось, в нем не осталось ничего от того Сереги, которого я знал и любил. Он попытался отстраниться, но я придавил его спиной к стене.

— Полегче, костюм помнешь. Мне еще тебя конвоировать. Или хочешь, чтобы я применил силу? Заметь, Михаил, я даже сейчас стараюсь относиться к тебе по-человечески. Укрыл твою сестрицу. Сделал так, чтобы тебя взяли не отмороженные провинциальные ищейки или, не дай Боже, эти австрийские наемники, а я, знакомый тебе человек. И я даже окажу тебе последнюю милость…

— Много говоришь.

Ловкость рук и сила. Сила и ловкость рук. Я полчаса тренировался в подвале у нашего химика, чтобы сделать все правильно.

Резким движением я врезал ребром ладони по кадыку Воронцову. Грязный прием, но эффективный. И как раз давал мне нужное время, чтобы воспользоваться оружием.

— Хррр!

Он захрипел, скрючился, инстинктивно схватился обеими руками за горло. Не теряя ни доли секунды я сунул руку в правый карман и вытащил подарок «психиатра». Стянул зубами защитный колпачок и воткнул первый шприц в плечо Сергея. Поршень пошел легко.

Все еще хрипя, он вздрогнул и заскулил. А я поздновато вспомнил, что он боялся уколов. Ха, значит, выйдет еще циничнее.

Я приложил его головой к каминной полке. Черепно-мозговая сейчас только на пользу — усилит эффект.

— Ты всегда был слабаком и хиляком, — сказал я, когда он обмяк, а его взгляд затуманился. — Думал, раз стал князем, то теперь по морде не получишь? Зря.

Он закатил глаза, и мне пришлось его встряхнуть. Видать, сильно я его приложил. Лишь бы кони не двинул, а то обнулится.

— Это веселый коктейль от одного химика-затейника, — прорычал я. — Тебя нельзя убить, и ты не умрешь. Доза почти летальная, но я не подарю тебе роскошь умереть и воскреснуть. Нет, Серега, ты будешь платить за все, что сделал. Долгими днями.

Он хотел что-то мне ответить, но препарат уже начал действовать. Вместо внятных слов изо рта Воронцова вырвалось несвязное мычание.

Не знаю, что конкретно намешал в шприцы «психиатр», но там точно был атропин. Наверняка какие-то другие затейливые медикаменты, и все в такой дозировке, чтобы Сергея Андреевича Воронцова ожидал самый жесткий приход в его жизни.

Приход, который будет длиться несколько суток или пока я не захочу с ним поговорить. А для разговора у меня были припасены еще несколько неприятных сюрпризов.

— Сейчас тебя начнет трясти, — шептал я ему на ухо с удовольствием наблюдая, как его дергающиеся пальцы не могли связать простейшего заклинания. — Мозг начнет сходить с ума, станет подавать всему телу сигналы о скорой смерти. Но она не наступит, Сережа, нет. Твои глаза перестанут видеть, сердце станет колотиться как бешеное, ты будешь жадно хватать ртом воздух, но у тебя не получится надышаться.