Хохот степей (СИ) - Питкевич Александра "Samum" - Страница 17

— Вот и умница, — мне показалось, что колдун добавит что-то еще к сказанным словам, но он только развернулся, покинув шатер, оставив меня в замешательстве размышлять обо всем, что сегодня произошло.

_______________________

Дэгэл — халат

Как я и ожидал, хан упорно, три раза предложил мне место темника.

Волчий череп, выбеленный солнцем, с прикрепленными к нему колокольчиками и подвесами, как огромная ценность, стоял в центре ханского юрта, привлекая к себе все внимание. Нойоны и багатуры, которых позвал Великий, сидели кругом у тотема, с благодарными кивками передавая друг другу большой поднос с угощениями. Где-то на фоне, едва слышно, играла музыка, не мешая разговору, а у самого юрта были приподняты бока, позволяя ветру гулять внутри шатра. Но внутри все равно было довольно душно, от дыхания стольких воинов.

— Еще раз прошу тебя, Эргет Салхи, прими мою благодарность и зарлиг (яртык) темника.

— Благодарность Великого хана принимаю с почтением, — склонив голову, прижав ладонь к сердцу, проговорил я. Подняв голову, встретился взглядом с темными глазами властителя степи, подбирая правильные слова. Скорее всего, весь этот спектакль для племянника Великого, но и отыграть его нужно было так, чтобы молодой, наглый и резкий багатур не заподозрил сговора. Не доверяет хан сыну своего брата. Не доверяет. — Но зарлиг принять не могу. Нет у меня ни умения, ни стати, чтобы тьмой в твоем войске командовать. Не по моей голове эта шапка. Найдутся среди людей в улусе, и в этом шатре, более достойные. А меня, прости хан. Силу Вечное небо подарило, да умом обделило.

Хан чуть прикрыл глаза, этим мимолетным движением выдавая свое удовлетворение, а с дугой стороны юрта послышался едва сдерживаемый смех. Ташуур, не очень высокий, но крепкий в плечах и обладающий колючими, внимательными глазами, племянник хана, щурился, глядя на все это. Мне не было понятно, чего именно добивается Великий, то ли ослабить внимание племянника, то ли убедить его в том, что нет здесь у него соперников, но пока все это выглядело странно. И все же, Ташуур не дурак. Знает, что просто так отказаться от места темника никто бы не посмел. И я не исключение. Пусть и илбэчин, да и на таких у хана есть управа.

— Наговариваешь на себя, Эргет, наговариваешь, — растягивая слова, и знаком приказывая слуге податьмне чашу с кумысом, проговорил хан, — не обидел тебя умом дух Чистого Вечного неба. Но раз ты так сильно не хочешь стать темником, так и быть, уважу твое желание. Но за тотем все равно награда полагается. Знаю я, что не просто было тебе его добыть.

— И то правда, Великий. — Видя, что слуга наливает только половину пиалы, я внутренне выдохнул. Чем меньше наливают гостю, тем чаще он вынужден обратиться к хозяину юрта, значит, тем выше к нему почтение. Не обидел я хана своими словами, все верно сделал. — Славно духи оберегают гробницу твоего отца. С большим трудом нам удалось отыскать это тайное место в степи. Не просто было и попасть в сам склеп. Славный курган, да и ход сделан умело.

— Но тебе это удалось, — все же сверкнул глазами Ташуур. Никак, подловить пытается. Если и мы сумели в усыпальницу попасть, то и врагам этот путь открыт? Нет. Ошибаешься ты, песий сын. Если бы не дар Тэнгэра, не видать бы хану свой тотем.

— Только потому, что я илбэчин. И не самый слабый, — потягивая кумыс, ответил племяннику хана.

— Только что ты говорил, что глуп, а теперь хвалишься силой.

— То ли слух тебя, Ташуур подводит, то ли духи не те слова нашептывают, — вступил в разговор Хар Сум, отрывая зубами кусок мяса с кости. Он тоже был дальним родственником хана, и не слабым нойоном, так что вполне мог так разговаривать в этом юрте. — Брат мой говорил, что не справится с тьмой, а не о том, что голова его пустая. Уж не знаю, как ты, Ташуур, своим войском правишь, но, видно, Великому стоит с сомнением к твоим словам прислушиваться.

В юрте наступила оглушительная тишина. Судя по взгляду Ташуура, он бал готов киунться на Хар Сума, но вместо этого племянник и наследник Великого хана только улыбнулся. Недобрая, опасная улыбка растянула тонкие губы.

— Сам не знаешь, что говоришь, Хар Сум. Не тебе Великий место предлагает, а ты все в хвосте у илбэчина ходишь, да спину его бережешь. О себе бы подумал.

— Брат мой в защите не нуждается, — как ни в чем не бывало, продолжил Хар Сум, все так же спокойно, отгрызая мясо кусок за куском. — А вот тот, кто слова неосторожно выбирает, должен опасаться, как бы его спина кинжал не притянула.

Вновь среди присутствующих повисло молчание. Я не знал, что произошло у этих двоих в прошлом, что Хар Сум, обычно спокойный и терпеливый. Позволяет себе подобное, но судя по молчанию хана, право на такие слова у него все же было.

— Не стоит ворошить то, что давно минуло, — между тем не слишком громко, но все же предостерег обоих Великий. — Хар Сум в чем-то прав. Не нужна Эргету Салхи защита. И если я принял его отказ, то почему кому-то вздумалось идти против? И не будем больше об этом. Расскажи лучше, илбэчин, на самом ли деле так хорошо скрыта усыпальница моего отца, чтобы никто из врагов до нее не добрался, как о том переживает Ташуур.

Половину вечера мы потратили на рассказ о том, какие ловушки скрыты в гробнице прежнего хана, скрытой под высоким, покрытым мхами курганом. Великий успокоился только тогда, когда я сказал, что до главного зала нам было бы не добраться, как и до основных сокровищниц. Чудом сумев вернуть тотем, мы едва унесли ноги из этого места, оберегаемого проклятиями.

— И я могу сказать, Великий, без помощи духов, нам бы не вернуть тотем в твой юрт. Не просто так все это. Видно, Чистое Небо само желает, чтобы ты взял своей крепкой рукой всю степь, — угодливо проговорил я положенную фразу.

— Сладко поешь, Эргет Салхи, — фыркнул Ташуур, изрядно захмелев и опрокидывая сразу целую чашу кумыса.

— А тебе есть что возразить на это, багатур?

Мне в какой-то степени очень хотелось услышать слова, которые так и висели в воздухе, но видно, мужчина был еще не до того пьян, чтобы совсем утратить разум, так что только протянул вперед пустую чашу, склонив голову перед ханом.

Словно не слыша последних фраз, Великий махнул рукой. Было видно, что его уже утомили эти пикировки, и хан давно бы разогнал всех гостей, если бы это позволяли приличия. Но вот, мясов казане было съедено, а кумыс выпит, так что все приличия были выполнены.

— Слышал, мать твоя, Эргет Салхи, праздник устроила? Соседей позвала.

— Так, Великий. Плов готовят, — кивнул я, понимая, что на этом сегодня все и закончится.

— Тогда стоит тебя отпустить. Не дело заставлять такую уважаемую женщину, как Галуу, ждать сына.

— Прости, Великий, но и браться мои на праздник приглашены, — прижав руку в сердцу, я склонил голову, так чтобы все же видеть лицо хана. Темные глаза на мгновение прикрылись в удовлетворении. Все верно,

— И это правда. Идите, уважьте хозяйку.

— Рехмет, — склонив головы, мы поднялись со своих мест, тоже утомленные этими тяжелыми разговорами. Трудно будет хану справиться с племянником.

Расставшись с братьями, что отправились к себе в юрт сменить наряды, я медленно шел по улусу, размышляя, к чему может привести противостояние таких сил. Хан не может так просто убрать Ташуура, но и такая сила, не подвластная хану — не надежная опора. Только других наследников нет у Великого. Не дает Чистое Небо детей хану, хоть и сменил он трех жен. А Ташуур может решить в один день, что слишком уж долго ждать, пока духи небес приберут к себе Властителя степей.

Женский вскрик я услышал совсем недалеко от собственных юрт, но сперва не обратил внимания. Всякое бывает, а когда на самом деле нужна помощь, степные женщины кричат громко, так что вся округа знает. Ни один мужчина в своем уме не посмеет обидеть жену просто так, или нанести вред. И все же, что-то внутри требовало двигаться именно в ту сторону.