Царетворец. Волчий пастырь. Книга четвертая (СИ) - Delacruz Angel - Страница 23

«Врага нужно знать в лицо» – именно таким соображением руководствовались командиры Корпуса, когда отвоевывали шаг за шагом перевалы Варгрийского хребта, и когда они не стали уничтожать одно из захваченных Мест Силы Инферно, оставив его для исследований и изучения. Даже более того, построив над ним одну из самых мощных цитаделей Корпуса.

Именно поэтому – из-за наличия Места силы глубоко внизу, я и был уверен в сохранности тюрьмы от интереса Стужи. Лезть в глубину скалы для тех, кто пользуется силой ледяного пламени, настоящее самоубийство. Численное преимущество в узких переходах не играет никакой роли, а спрятанное глубоко Место Силы имеет подпитку из самых недр Юпитера. Даже без охраны тварям Стужи туда так просто не пробраться – адское пламя на глубине просто сожрет ледяное; а если и нет, то скала бы просто не выдержала такого столкновения.

Ледяные демоны, кстати, судя по всему и не пытались попасть в тюрьму. Защита, наложенная магами и ментатами Корпуса, сокрыла адскую тюрьму от внимания порождений Стужи. Неудивительно – созданная маскирующая защита предназначалась в первую очередь для того, чтобы не вызывать интереса у периодически появляющихся в цитадели самых лучших магов Империи и инквизиторских ищеек. И контур периметра постоянно обновлялся и совершенствовался.

О наличии глубинных залов с Местом Силы адского пламени знали в Корпусе считанные единицы, а охрану тюрьмы осуществляло специальное подразделение стражей, каждый из которых принял посвящение в служении Аиду. Которого мы, у себя во Врангарде, называли Чернобогом – защитником нашего мира от порождений ада, тюремщиком плененных в нашем слое реальности адских тварей. Это, кстати – стражи Аида в составе Корпуса, тоже было информацией с грифом совершенной секретности. И это тоже знание со мной из прошлой жизни. Обо всем этом спутникам я конечно же сообщать не стал. Они и не спрашивали – командир сказал копать, они и копали без вопросов.

Больше полутора часов нам потребовалось на расчистку прохода, после чего мы наконец смогли, протискиваясь в узкий лаз, спуститься в карцер гарнизонной гауптвахты. Здесь демоны Стужи были – видно по следам когтей и ледяного пламени. Следов спартанцев не видно – судя по всему, по всем тем же моим обрывкам воспоминаний, смазанным картинкам в памяти со времен нашего безумного прорыва к обелискам, цитадель не защищалась до последнего бойца, а Первая бригада эвакуировалась.

Штурм цитадели точно случился, но противостоял Стуже и погибал здесь, если анализировать видимые следы битвы, совсем небольшой гарнизон. Может быть вообще даже одни только бездушные куклы – которых для тренировок всегда было достаточно. Собрали несколько десятков, и отправили на стены. От случайных и небольших отрядов такие бездушные защиту обеспечат, а против всей мощи ледяной орды и вся бригада бы не выстояла.

С такими мыслями я и спускался дальше вниз. Подземные этажи гауптвахты и карцера были похожи на морозильные камеры – иней по стенам, пронизывающий стылый холод. Пройдя через длинный пустой коридор, я оказался у нужной двери. Приложил к замку перстень – и надо же, сработало. Допуск в подземную тюрьму из гауптвахты был настроен на ауру души – и в прошлой жизни у меня этот пропуск был. Я конечно был уверен, что сработает, но все равно приятно в этом убедиться.

Симона и Стефана я отправил обратно на поверхность, следить за обстановкой, мы же с Филиппой двинулись дальше. Миновали небольшое помещение шлюза, прошли через еще одну дверь, с таким же замком, отреагировавшим на мой перстень Спарты. И далее ведущая вниз тесная, винтовая лестница.

Тварей на арены и закрытые полигоны Мессены выводили из подземных уровней тюрьмы другим путем, который – как я видел на поверхности, после взрыва Мест силы перестал существовать; ну, вернее он существовал, но в засыпанном каменными глыбами состоянии – утес, под которым находился Большой закрытый полигон, рухнул, засыпав ущелье полностью. Так что теперь туда добираться только либо с инженерной бригадой, либо со сборными командами индигетов повелителей стихии земли и воздуха. Этот же приватный путь был предназначен для посещения адской тюрьмы высокими чинами и желающими сохранить инкогнито посетителями.

И вывел этот тайный путь нас с Филиппой в самый подходящий, для моих замыслов получить информацию, уровень тюрьмы. Здесь, в помещении предназначенном для «разумных» и «очень важных» пленников, было занято всего четыре камеры. Узнать это легко – занятые камеры обозначались подсветкой над дверьми. Два красных отсвета, один белый и один синий. Два демона и два человека-индигета, причем судя по яркости белого Сиянию один из них крайне сильный владеющий. Надо же, какое удивительное дело. Вот такого я точно не ожидал увидеть – люди здесь на моей памяти не содержались, только демонические сущности.

И как оказалось дальше, удивляться я только начинал.

Камера с ярким белым Сиянием над дверью была первой по проходу, к ней я и подошел. Узник в камере, несмотря на свою не сильно подходящую для этого комплекцию, сидел на голых нарах в позе лотоса и с закрытыми глазами, погрузившись в медитацию.

– Оу, – не сдержался я от комментария.

Глаза заключенного открылись, и на меня с интересом узнавания посмотрел Гомер Ли, ментат цитадели Мессена. На вид, надо сказать, довольно исхудавший.

– О, Рейнар, мальчик мой. Ты здесь каким ветром? – поинтересовался Гомер у меня как будто между делом. Сохраняя завидное спокойствие и выдержку – все же в камере без еды и воды он провел никак не меньше нескольких дней точно.

– Мимо пролетал, – совсем не соврал я.

Ментат, судя по краткому и неуловимому изменению взгляда, контролировал ложь-правду в чужих словах по умолчанию. И сейчас Гомер почувствовал, что я действительно «пролетал». Уточнять подробностей он, правда, не стал.

– Испить у тебя есть чего?

Открепив фляжку от пояса, я через решетку бросил ее Гомеру. Одним движением свернув крышку, которая звякнула, повиснув на цепочке, ментат приложился к горлышку большим глотком. И тут же громко фыркнул, далеко выплевывая воды.

– Т-ты… – было видно, что Гомер едва сдерживается от крайне резких оценочных суждений. – Ты надо мной издеваешься?! Это вода!

Возмущение Гомера было настолько велико, что я даже сразу не нашелся что ответить. Филиппа вдруг шагнула вперед из-за моего плеча, и бросила через проем решетки ментату плоскую фляжку грамм на сто. Поймав ее, Гомер также одним движением свинтил крышку, и присосался к горлышку.

– Божественно, – выдохнул Гомер, полностью опустошив фляжку. – Я тебя не знаю, но я тебя уже люблю, красивая моя.

– Филиппа Мария Оржье, баронесса Бланшфор, – сделала книксен Фили.

– Спасибо, милая. Мальчик мой, а закусить у тебя есть чего?

– Закусить нет, – отрицательно покачав головой я попытался вспомнить, когда сам в последний раз нормально закусывал. Вспомнить не получилось. Впрочем, сейчас у меня стояла более важная задача.

Прежде чем задавать вопросы Гомеру о том, что здесь произошло, нужно было решить, открывать камеру или нет. В тюрьму Корпуса просто так не попадают, а если Гомер сделал что-то очень этого достойное, то мне об этом никак не узнать – он ментат такой силы, что я просто не могу почувствовать ложь в его словах. Можно конечно обратиться к силе богини, но здесь Морриган мне не поможет – мы глубоко под землей, и отзвуки адского пламени перебивают любую связь. Выпускать же его, вести на поверхность и там… мда, вариант так себе.

Если же расспрашивать Гомера с закрытой дверью… в общем, тяжелое решение. Ментат мои раздумья, кстати, прекрасно видел и чувствовал. И, глядя со сдерживаемой усмешкой, внимательно наблюдал.

Раздумывал я в принципе совсем недолго, и решение принял почти сразу, разблокировав замок. Гомер после этого сразу подниматься с койки не стал. Всем своим видом давая понять, что заходить в гости без еды и выпивки с моей стороны – откровенный моветон. И если бы не Филиппа, он может вообще не стал бы со мной даже разговаривать.