Реагент (СИ) - "PoiSon_IvY." - Страница 30

— Ангел Фенцио, а вы никогда не пробовали вовремя заткнуться?

Преподаватель, явно не ожидавший такой дерзости, изменился в лице.

— Что ты только что сказала?

Выслушивать речи ангела дальше девушка не стала, нервы сдали. Вики встала со своего места и под удивленные вздохи остальных, вышла из аудитории. Искать уединенное место для эмоционального взрыва долго не пришлось. На заднем дворе, напротив крыла, где находился госпиталь, редко кто бывал, а значит и возможность быть застуканной в таком состоянии минимальная. Дойдя до нужного ей места, Вики опустилась на лавочку и сильно зажмурила глаза. Грудь часто вздымалась, а истерика была уже на подходе.

— Проснись, проснись, проснись. Пожалуйста, пусть весь этот ужас окажется моим сном, просто глупым сном. Я не хочу, я не могу больше, я устала…

Говорят, чтобы полегчало, иногда нужно выплакаться, прокричаться, отдаться во власть настроения. Чем больше негатива держишь в себе, тем сильнее разрушаешься изнутри. Все скапливается. Скапливается до тех пор, пока станет уже невмоготу выносить происходящее и ты взрываешься. Слезы стекают по твоим щекам, плечи судорожно приподнимаются, при каждом твоем всхлипе, внутри все горит и ты задыхаешься от собственной боли. Вот такой вот разбитой, зареванной, одинокой ее нашел Люцифер. Без лишних вопросов просто обнял, прижал к своей груди и не отпускал. Ей необходимо выплеснуть эмоции, а он будет рядом, подождет.

— Отведи меня туда, — осипший, дрожащий голос.

— Отвести куда?

— К той пещере.

— Уокер… — хочет сказать, что будет еще больнее, предостеречь, вот только смотрит в эти раскрасневшиеся глаза и язык не поворачивается.

— Пожалуйста, я хотя бы в этом хочу разобраться. Хочу понять осталось ли что-то от той женщины, про которую мне рассказывал отец или она, как и многие в этом месте, решила оставить земную жизнь в прошлом.

Люцифер молчит, думает. Потом, будто бы не находя достойных аргументов против, соглашается. До назначенного места добираются быстро, не без помощи водоворота. Какие-то несколько минут, одолеваемая сомнениями, Вики топчется у входа. А вдруг там она не найдет ответов на интересующие ее вопросы или наоборот подтвердит свою догадку о том, что она уже просто не нужна Ребекке?

— Мы можем вернуться, — Люцифер делает последнюю попытку, предлагает отступить, не надрезать по новой затянувшиеся раны.

Девушка благодарно смотрит на демона, отрицательно качает головой:

— Нет. Все нормально.

«Совершенно ненормально».

Шаг вперед, как прыжок в неизвестность. Глубокий вдох, выдох. Сейчас или никогда.

Отец сидел в гостиной. Глаза потухшие, а губы плотно сжаты. Один звонок и он изменился в лице, один звонок и вся их жизнь изменилась. Тогда Вики еще не понимала, почему папа сидел в своем излюбленном старом кресле и тихо плакал, почему мама еще не пришла с работы, ведь за окном уже сгущались сумерки… Сложно объяснить ребенку, что такое смерть. Тогда маленькой девочке сказали, что ее мама была хорошим человеком, в награду за что ей даровали крылья, на которых она улетела в небеса. Знали бы они тогда, насколько оказались правы…

— Когда папа сказал, что мама не вернется, я очень сильно расстроилась. Думала она меня бросила, но все оказалось куда сложнее. Когда я подросла, отец рассказал мне о том, что на самом деле с ней случилось. Группа отморозков подкараулила ее на улице и… — сказать последнее слово, она не смогла, тяжело.

— Я понял.

Люцифер был в замешательстве. Он не знал, как ему нужно себя вести, что сказать, а может лучше и вовсе промолчать. Демон видел Вики, когда она выбегала из кабинета, где был урок Фенцио, как не оборачиваясь, пошла на задний двор, как сидела на той скамейке возле фонтана и плакала. В тот момент он почувствовал нечто странное, будто он связан с этой непризнанной прочными нитями, тянущими его за ней. Как еще объяснить этот порыв быть рядом, поддержать ее в тяжелый момент, разделить разъедающую душу боль? Моно и реагент, раньше казалось, что это лишь способ познать все краски мира, теперь же… Они знакомы не так давно, но вот она сейчас вместе с ним в этой пещере делится очень личным. Неужели Вики хочет доверится ему, потому что тоже чувствует их связь?

— Я почти свыклась с мыслью, что никогда не увижу ее, а сейчас хочу найти хоть что-то, потому что не знать ничего еще хуже. Прости, не знаю, что на меня нашло, я просто… — Вики пожала плечами.

— Все нормально, Непризнанная, не только в твоей жизни происходят семейные драмы.

Пещера на секретное логово походила слабо. Обычное углубление в скале, за исключением одной маленькой детали.

— Смотри, я думаю это то, что нам нужно, — Люцифер кивком головы указал на выпуклость в стене, на которой были разложены вещи.

Они подошли ближе. Увиденное повергло Вики в шок.

— О, Шепфа! — она прикрыла рот руками.

— Я не он, поэтому может объяснишь? Что в этом барахле такого особенного?

— Потому что это мое. Это мои вещи, Люцифер. Вот! — Вики потянулась к плюшевому голубому медведю.

Цвет давно выгорел, передняя лапка еле держалась на фиолетовых нитках, а там, где разошелся шов виднелась вата, которой была наполнена игрушка.

— Это мой мистер Спаткинс, я думала, что забыла его в школе, но когда вернулась и стала искать, не нашла. А это… — теперь в руках оказалось самодельное ожерелье из бисера. — Я помню, это поделка была сделана ко Дню Матери, только вот подарить я ее собиралась бабушке.

Глаза продолжали хвататься за разные предметы, погружая Вики в воспоминания. Сердце болезненно защемило, в горле стал ком, воздуха перестало хватать. Голова закружилась, в глазах начало темнеть. Схватившись за плечо Люцифера, ей удалось устоять на ногах.

— Может достаточно? — в голосе мужчины отчетливо слышалось беспокойство.

— Эту фотографию я сделала с подружкой, когда она лежала в больнице со сломанной рукой… Я не понимаю как, откуда? — эмоции переваливали через край, по щекам снова потекли слезы.

— Уокер, нам нужно идти, — Люцифер приобнял ее за плечи.

— Нет, нет, нет.

— Идем, я знаю, кто нам сможет все это объяснить.

Она прильнула к нему, пряча лицо в ткани черной рубашки. Сквозь слезы произнесла:

— Спасибо тебе.

Люцифер положил ладони на ее талию, еще сильнее прижимая к себе.

— Пожалуйста.

К Винчесто решили отправиться вечером, разговор предстоял тяжелый. Вики должна была отойти, переварив сначала эту информацию, а Люциферу… После событий сегодняшнего дня, ему тоже было о чем подумать.

***

— Я не буду спрашивать, откуда вам стало известно про пещеру. Допустим, вы с Люцифером прогуливаясь, чисто случайно набрели на это место, а не потому что вышеупомянутый мною демон рылся в моей личной переписке с твоей матерью, — Винчесто посмотрел на Люцифера, которого вдруг необычайно сильно заинтересовала висящая в кабинете картина Нижнего Мира.

Рылся ли Люцифер в его переписке со старшей Уокер? Да. Хотел ли использовать эту информацию против самой Ребекки? Нет. С появлением реагента политические гонки между светлой и темной стороной волновали мужчину все меньше, к тому же, Ребекка Уокер изрядно выводила из себя его отца, что Люциферу только играло на руку. Так зачем же он, собственно, перерыл несколько сотен писем в попытке найти нужные? Все просто, хотел впечатлить ее. Взять преимущество в гонке, где главным призом будет Вики, оставив белокрылого дружка позади. Зачем? На этот вопрос он и сам себе еще не до конца ответил.

— Если рассудить здраво, это даже неплохо. С моей стороны было очень неосмотрительно оставлять эти письма. Если бы до них добрался кто-то другой, полетела бы не одна голова, — речь шла о жизнях, а Адмирон рассказывал об этом так буднично, как, если бы суп пересолил, и есть его стало невозможно.

Либо его спокойствие было ненастоящим и напускным, либо за годы службы Сатане и не к такому привык. Винчесто казался Вики чуть странным, даже слегка опасным. Вот бывает, встречаешь человека на улице, вроде бы ничего плохого он сделать тебе еще не успел, а ты в своей голове уже во всех красках разрисовала, как будешь отбиваться от этого маньяка, если вдруг останешься с ним в подворотне один на один. Удивительно, при знакомстве на это внимания она не обратила, но теперь видела отчетливо, Адмирон тот еще лис: много знает, мало говорит. Такие не топят за правила открытого честного боя. Они выжидают и, как только чаша весов качнется в их сторону, нападут.