Двуглавый Змей (СИ) - "Марло Arc" - Страница 48

Тик–так, тик–так. Минута бесконечного стука идущих стрелок. Тик–так, тик–так. Раздался голос:

— Прости меня, Гумберг. — На этот раз, говорила Ландер, всхлипывая.

— За что?

— За то, что я такая жалкая, — ещё один всхлип. Потом, несколько секунд молчания. — Я предала свою подругу.

— Тебе не за что передо мной извиняться. Гм, ты всего лишь хотела быть в безопасности.

— И всё равно прости меня.

— Хорошо, прощаю.

Ландер придвинулась ближе. Гумбергу уже не было места, куда он мог бы деть руки, а потому ему пришлось обнять девушку. Та не сопротивлялась, наоборот, казалось, расслабилась.

— Мне было страшно.

— Гм, я понимаю. Лучше поспи.

— Нет, ты не понимаешь, — шептала девушка. — Ромари действительно очень, очень не нравилась Люси.

— В какой–то степени я её понимаю.

— Нет. Ты не видел… Не видел её взглядов. Она действительно иногда бывает очень страшной. И, мне кажется, — девушка на секунду стихла, — она могла это сделать.

— Не преувеличивай.

— Нет, я могу в это поверить, — девушка всхлипнула. — Однажды, она отправила свою двоюродную сестру в лазарет. В очень тяжёлом состоянии.

— …Продолжай, — протянул Гумберг.

— Она загнала её в вольер с Куролисками. Множественные переломы и шрам, изуродовавший её лицо — вот что вышло из этого.

— Из–за чего?

— Она нравилась одному юноше. Сыну рыцаря Бальхштайна, Тигру их Вирсирска. А ему нравится хотела она.

— И ты думаешь, она убила Люси из–за… Ростафа? — С большим сомнением предположил Гумберг.

— Нет. Ведь всего через три дня, она сказала, что любовь — это дурость и пообещала себе больше никогда не влюбляться.

— Это всё?

— Нет… Но есть ли смысл продолжать?

— Гм, наверное, нет.

Опустилась тишина, и только мерный стук часов напоминал о себе. Гумберг задумался. Всякие мысли роились в голове. Несколько раз он приходил к самым разным мыслям, и каждый раз считал их ложными.

— Гм, Ландер, прекрати.

— О чём ты?

— Я чувствую твою руку. Убери её.

— …Спокойной ночи, Гумберг.

День четвёртый

Громкий, глухой стук с первого этажа разбудил наёмника. Мечник открыл глаза. Погода вновь улучшилась, но всё также не обнадёживала. Гумберг всё также опустил ноги на холодный пол, всё также прошёлся по комнате, разминаясь, всё также поправил пепельные волосы. Потом обомлел, удивившись самому себе:

«Неужели я заснул под утро? — наёмник взглянул в окно, пощурившись от блестевшего при лунном свете, снега. — Нет, ещё ночь.»

Это было действительно странно для него. Для того, кто до этого засыпал только по своей воле, (не считая заклинаний Мираны).

«А я ведь даже не заметил этого…»

— Скверно. — прошептал Гумберг, чувствуя как проходит оттёк шеи. И снова выругался: — Пекло, да что за…

Обернулся, поняв, что не видит Ландер. Забыв о неприятном ощущении, вскинул одеяло с кровати. Никого. Развернулся, провернул ручку двери — открыто. Открыл дверь, высунулся на половину, огляделся. И обомлел.

Ландер лежала у самого начала лестницы, раскинув руки и не двигаясь. Её шея была странным образом вывернута, а глаза смотрели в одну точку — на небольшую картину с корабликом.

Сзади кто–то охнул. Гумберг обернулся. Ромари, прикрыв побледневшее лицо рукой, стояла, не двигаясь и не сводя глаз с тела подруги.

«Пожалуйста, только не это!» — взмолился наёмник.

Отчаяние. Отчаяние, отчаяние и отчаяние. Ромари, всё ещё бледная, сидела на кресле, медленно покачиваясь взад–вперёд, сдерживая всхлипы. Её раскрасневшиеся глаза были похожи на две стекляшки, не выражающие никаких эмоций, кроме застывшего шока. В комнату вошёл мистер Роберсон, окинув каждого тяжёлым взглядом. Следом вошёл Джефри, чуть шатаясь.

— Нужно решить всё здесь и сейчас, — сухо проговорил хозяин гостиницы. — Всё ясно как день, и пусть я скажу сейчас очень банальную фразу, но думаю, отрицать то, что убийца среди нас — бесполезно.

Остатки сна, если бы они и были, смело как ветром. Все нервно переглянулись, одна только девочка, сидевшая поодаль ото всех, заспанно и непонимающе таращилась в сторону коридора, где был обнаружен труп Ландер.

— Он обязан понести наказание, — прошипел Ростаф, заламывая кисть. — Мы должны не просто выставить его на мороз, а разобраться здесь и сейчас.

Роберсон заглянул в глаза Ростафа. В глаза, полные холодной ярости. Его передёрнуло.

— Он убил лошадей, отрезав нам возможность добраться до ближайшего города. Можно сказать, что сейчас мы полностью в руках убийцы, а потому я согласен, что действовать нужно немедленно и не церемониться. От этого зависит жизнь госпожи Эллеаноры.

Гумберг повернул голову, удивлённо посмотрев в сторону Орена, мужчины, что стоял позади девочки. Тот замолчал и повернул голову в сторону наёмника, чуть нахмурившись.

— Предлагаю голосовать, — предложил он.

— Мне кажется, улик уже достаточно, — проговорил Ростаф, взглянув на Гумберга. — Вы же помощник детектива? Прошу, помогите нам.

Гумберг сглотнул. Лицо Ростафа было бледным, почти как у наёмника, а под глазами разбухли тёмные круги — мужчина не спал вот уже который день. Он ждал ответа помощника детектива, не сводя с него глаз.

Гумберг открыл рот, чтобы что–то сказать, как его сразу же перебила девушка в кресле:

— Это он, — тихо проговорила Ромари, указав на наёмника. — Я уверенна.

Глаза пепельноволосого мечника расширились, а все слова застряли в горле.

— Мисс Ромари! — воскликнул извозчик. — Да с чего вы вдруг…

— Подожди, Джефри, — рукой остановил его наёмник. И голос его был тих. — Почему ты так считаешь?

— Потому что именно ты стоял в коридоре в тот момент! Именно твой нож нашли в комнате Люси! Именно с твоего приезда началось всё это! А может, ты действовал на пару со своим шофером!

— Мистер Роберсон, она же явно не в себе! — Теперь уже воскликнул Джефри, схватившись за хозяина гостиницы. — Успокойте её!

— Тише, Джфери! — поднял голос Гумберг. — Гм, в твоих словах есть логика, Ромари. Вот только в коридоре стояла ты, а не я. В тот момент я только выходил из комнаты и ещё шагу не успел ступить. А твоя комната, насколько мне помнится, находится на первом этаже. Так что же ты делала на втором, ещё и ночью? Только не говори, что туалет искала.

— Что… но… — замялась девушка.

Роберсон холодно посмотрел на неё, отчего Ромари стала ещё бледнее.

— Но лошади! Как это могла сделать я! — Тут же нашла чем воспользоваться обвинительница. — Я же знаю, что именно ты ходил к ним!

Джефри побелел как фарфор. Ужался, ослабив руки и отпустив плечи хозяина гостиницы. Всё это время Орен смотрел на всё это в молчаливом ожидании. Роберсон не сказал ни слова.

— Но я же каждый раз ходил при вас, мистер Роберсон! — взревел извозчик. — Все четыре раза с того момента, как мы с вами договорились!

Лицо Роберсоно вытянулось, а глаза стали напоминать небольшие блюдца. На его лбу выступили капельки пота.

— Но ты ходил пять раз, — сдержанно проговорил Роберсон, стараясь скрыть дрожь в голосе. С каждой секундой его лицо всё больше приобретало розоватый оттенок.

— Ч‑что? Нет! — воскликнул извозчик. — Нет, нет!

— Аааааааргх!

Ростаф взревел, выхватил нож и рванул в сторону извозчика, целясь ему в позвоночник. Сталь блеснула в лучах луны, отразив лицо мужчины — полное отчаяния, злобы и горечи. Джефри не успел даже обернуться.

Раздался глухой удар. Ростаф упал, проехавшись лицом по полу, а кухонный нож, что был в его руках, в мгновение ока оказался у Гумберга. Мечник подкинул его, словив за лезвие, несколько секунд рассматривал, а после протянул Роберсону, стоящему в полном оцепенении.

Никто не успел сказать и слова, и только девочка растерянно проговорила:

— Мне холодно.

Массивная, дубовая дверь скрывала за собой тьму, находившуюся в подвале. Терпкий запах вина зудил в носу, заставляя неприятно морщится любого, кто подходил к холодному, мрачному помещению, скрывавшемуся под ногами постояльцев гостиницы.