Гувернантка для чудовища (СИ) - Тур Тереза - Страница 55

Ройсбург взял меня за руку и громко заявил:

- Аби - моя невеста!

Мы стояли, глядя спасённым в глаза. Где они были, пока мы сражались?

- Я не вижу на пальчике невесты кольца... Вы помолвлены? - с подозрением спросил старейшина, по-прежнему игнорируя остальных, включая короля, который уже явно терял терпение.

Ройсбург тяжело вздохнул. Некромаг взял мою руку, достал, словно из воздуха, перстень зелёным камнем и надел мне на палец.

- Прости, что в такой обстановке, - проговорил он, привлекая к себе. - Лиззи рассердится, что без неё, но...

- Лиззи? - мама побледнела, и я, давясь от смеха, спрятала лицо на груди милорда -наверное, это у меня от пережитого...

- Лиззи? - повторила мама, - Кто это?

- Моя дочь, - ответили мы хором.

- Свадьба! - приказала мама, ловя ртом воздух. - Немедленно.

- Но... - возмутилась я, глядя на свои испачканные руки и порванный плащ.

- Не возражаю, - Ройсбург склонил голову набок.

- Хорошая идея, - подал наконец голос его величество.

Ах, вот как? Сговорились они, что ли? Но.. .как? Здесь? Сейчас?

- Лиззи, - я посмотрела на любимого в отчаянной попытке воззвать к здравому смыслу.

- Мы найдем способ доставить её сюда, - улыбнулся король, убив последнюю надежду.

- Платье, - пролепетала я чисто из упрямства.

- Думаю, этот вопрос мы решим.

Я поймала взгляд старейшины. Тот был недоволен, словно от него уходила добыча. Что бы он ни задумал, я собиралась ему помешать, и кажется, впервые в жизни мама была на моей стороне.

- Хорошо, - сдалась я. - Свадьба, так свадьба!

Мама тащила меня за руку. Как в детстве, когда я не хотела идти к старейшинам.

Или нет.

Мне лет пять, я раскапризничалась на ярмарке, требуя купить игрушку. Мама не слышит. Но и не кричит, просто молча ведёт мимо зазывал, предлагающих сладости.

Откуда это? Я не была капризным ребёнком. Послушным, правда, тоже.

- Не мучай себя, - мама остановилась, и я, очнувшись, вернулась в этот мир. - Не пытайся вспоминать. Будет болеть голова.

- Почему? Почему с моими воспоминаниями творится что -то странное?

- Потом. Не время.

И тут я не выдержала. Боль и злость нелюбимого, ненужного ребёнка, что все эти годы спали в самых потаённых уголках души, взбунтовались! Не всю тьму отдала я Крылатому, кое-что осталось.

- «Потом»? «Не время»? Я часто тебя беспокоила, мама? Я окончила Академию, а мы так ни разу и не встретились! Ни одного письма. Вы нашли меня, потому что пришла беда в город. Вы попросили о помощи, и я привела некромагов, которых вы даже не удосужились поблагодарить!

- Старейшины дали слово, что расплатятся.

- Уверена, что его величество ждёт драгоценные камни и монеты из пыльных сундуков? Или где вы их там прячете?

- Есть нечто, куда более ценное, - уклончиво заметила мама, отворяя дверь.

Дом. Дом, в котором я выросла. Запах дерева, лака и специй. Разве может он будить неприятные воспоминания? Оказывается, да. Чем пахло в особняке милорда Ройсбурга? Тем же самым, вот только это был другой лак, другое дерево, другие травы - они любили меня, а эти - нет! Вдруг стало так обидно, так горько, что я бы, пожалуй, расплакалась, вот уже и в носу щиплет, но кое-что привлекло моё внимание. Лепнина над камином. Знак. Тот же, что на волшебной книге! По всему видно - этот узор на стене здесь целую вечность. Не могу я его не помнить, но...

- Хватит, мама. Я хочу услышать ответы на свои вопросы. В конце концов, я это заслужила.

Мама молчала. Строгая. Недовольная. Хоть что -то в этой жизни не меняется! Зачем. Зачем я вернулась? В городок, что так и не смог стать тихим приютом, что спрячет от всех бед. А теперь ещё оказывается, он прятался, подсовывая ложные воспоминания? Мало того, что меня не любили, мне врали. И кто? Мама! Человек, который должен быть мне самым близким, самым родным...

- Что происходит? - повторяю и требовательно смотрю маме в глаза.

Сестер с нами нет, но, наверное, это и к лучшему. Пришло время поговорить наедине.

- Сядь, - кивнула мама на кресло у камина.

- Но я.

- Хоть раз сделай, как тебе сказали! Сядь! Сядь и выслушай. Ты же этого хочешь?

Сажусь, стараясь унять сердцебиение.

- Какая ты все же упрямая, - мама скупо улыбается, но даже эта едва заметная полуулыбка для меня непривычна, она всегда сердилась, сколько себя помню.

- Аййй!

Снова ломит виски. Мы с мамой у колодца. Она плещет на меня водой и смеётся - громко, заливисто, запрокидывая голову вверх. Над нами - синее-синее небо. Когда это было?

- Сказала же, не пытайся! - она ушла и почти сразу же вернулась с каким-то флаконом. -На, выпей. Выпей и успокойся. Твои воспоминания... Это последствия заклятия. Любой, покинувший город без напутствия старейшин, не вернётся в него безнаказанным, но тебе нечего бояться. Ты же наша спасительница! Старейшины уже провели ритуал, и то, что с тобой происходит - лишь лёгкие отголоски магии. Рябь на воде - не больше.

- А если бы я не вернулась?

- А ты бы и не вернулась. Никогда. Если бы не нежить. Ты оказалась Хранителем рода, но я и так всегда это знала. Как же ты похожа на неё! Упрямая. Непокорная. И при этом такая. Правильная. Явилась и всех спасла! Вся в лучах славы, а те, что вырастили - в тени. Жалкие, неблагодарные трусы! История повторяется вновь и вновь. Проклятие Аглаи.

- Аглаи? Но при чём тут.

- При том. Аглая - твоя пра-пра-пра. В общем, бабка.

Выдохнув всё это одним махом, мама без сил опустилась на сундук. Старый, большой дубовый сундук. Маленькой я любила в него забираться. Там, в полной темноте, сама себе рассказывала сказки о далёких землях, великой магии и тюльпанах, звенящих на рассвете. Эти воспоминания были мои. Неподдельные. Это я точно знала.

- Не могу понять . Ты злишься на меня? Ненавидишь?

- Не говори глупости! Я не чудовище, чтобы ненавидеть собственную дочь, но. С тобой было слишком много проблем. Я знала, что рано или поздно ты сбежишь. Так же, как она когда-то. Долг нашего рода - хранить тайну. Но так вышло, что именно Хранительница не захотела этого делать!

- Если бы я не.

- Да, да. Если бы не ты, не некромаги, мы бы все погибли. Ты всех спасла! Так же, как когда-то Аглая. Но ты так же, как она, слишком доверяешь миру! Тайные знания этого не любят. Наш долг - хранить.

- Ценой невинных жизней?

- Я же говорю. Ты похожа на неё. Долг выше милосердия!

- Значит, она была на самом деле? Аглая? И вся эта история - правда?

- Её рассказывают по-разному. Что-то из этого, безусловно, правда. Она была безответственной.

- Она спасла людей.

- Она нарушила закон! Выдала своих и поплатилась за это. Вбила себе в голову, что людям надо помогать, объединиться против нежити. Это же замечательно, не правда ли? Любить друг друга. Жить в мире. Вот только стоит людям избавиться от одного смертельного страха, они примутся за другой и не успокоятся, пока не уничтожат то, чего не могут постичь! Они возьмутся за нас.

Мама скорбно поджала губы.

- Вы её убили? - тихо спросила я

- Кого? Твою пра -пра-пра -бабку Аглаю?

^{- Да}.

- Это было несколько сотен лет назад, дочка.

- Так убили или нет?

- Её не надо было убивать, достаточно было просто не помочь.

«Не помочь». Пока мы дрались там, за городской стеной, нам тоже «не помогли». Мне вдруг стало страшно. С одной стороны. С другой, я понимала, что разговор этот бесполезен. Я не смогу переубедить маму и всех тех, кто считает, что долг выше всего на свете! Выше сострадания. Ценнее жизни? Может быть, оно и так, но для меня долг - не причина спорить с собственной совестью.

Пока все эти мысли роились в моей голове (не знаю, что за зелье я выпила, но стало намного легче), мама рылась в сундуке. Том самом, из настоящих, «взаправдашних» воспоминаний моего детства.