Запретный контент (СИ) - "Ven Harmon" - Страница 4

Михаил развел ноги Глеба, вытянул вверх здоровую, провел по гладкой коже икры языком и отпустил ее, затем опустился к пупку, обвел языком вокруг него, стал подниматься выше, к шраму на груди и соскам. Он будто заново изучал и без того знакомое тело, но это, отчасти, было правдой — слишком много новых отметин появилось на нем. Так Курбатский дошел до пересохших губ омеги.

Глеб дышал часто и рвано. Он страдал от желания, его член прижался к животу и подрагивал от каждого прикосновения Михаила. Член альфы тоже уже стоял колом, хотелось поскорее войти в омегу, но Курбатский понимал, что у Орлова секса не было давно и навредить ему физически сейчас было бы кощунственно. Михаил продолжил целовать обнимающего его за плечи Глеба, а сам просунул руку между их телами, что невероятно плотно прижимались друг к другу. Он провел по стволу омеги, вырвав громкий пошлый стон. Глеб не постеснялся, да и кого? У омеги не осталось даже молчаливых рыбок. Передохли, пока тот валялся в больнице. Курбатский же просто забыл о них.

Михаил двигал рукой уверенно, чувствуя крепкую плоть, а сам сходил с ума. Он был на грани и мог кончить сейчас даже без рук, но нужно было продержаться ещё немного. Глеб впивался в его спину пальцами. Михаилу пока было все равно на то, что омега мог оставить следы; он методично водил рукой по члену любовника, останавливался у головки, проводил пальцами по ней, а затем снова опускал сжатую на стволе ладонь к яичкам. Омежьего секрета было много. Курбатский понимал, что Глеб на грани.

Омега выгнулся, и тогда Михаил, не выпуская член Глеба из руки, вошёл в его тело почти до конца. Растягивать мышцы ануса не пришлось, омега был максимально расслаблен, а смазка давно уже залила кожаный диван под ними. Глеб громко ахнул и сам начал нетерпеливо двигаться, пытаясь насадиться ещё глубже, но член был и так полностью внутри. Курбатский оторвался от губ омеги, зажал рукой основание его члена и посмотрел в раскрасневшееся лицо любовника. Затуманенный взгляд блуждал по потолку. Орлов замер под альфой. Он был расслаблен. Вдруг Михаил резко задвигался. Рука заработала в такт, Глеб совсем потерялся в своих ощущениях.

Он стонал в голос, трогал соски и напряжённые мышцы руки альфы, которая служила опорой Михаилу. Глеб кончил первым. Он гулко выдохнул и протяжно застонал. Альфа остановился, собрал рукой омежий секрет, который выплеснулся из члена Орлова, и поднес пальцы к своим губам. Омега наблюдал из-под полуприкрытых век за тем, как альфа с наслаждением облизал каждый палец. А затем Михаил крепко обнял Глеба, запустив руки под спину омеги, прижался к нему и задвигался внутри ещё быстрее, чем ранее. Орлов монотонно застонал, схватившись одной рукой за волосы альфы, а второй обнимая его.

Казалось, Михаил оставит омегу без чувств и без голоса. Он двигался агрессивно, прикусывая соски омеги, почти полностью вынимая свой член и загоняя его обратно. Он уже и забыл, как поначалу собирался быть предельно аккуратным, чтобы не навредить, но, похоже, омеге его поведение было только в кайф, потому что Глеб, насколько ему позволяло положение, старался подмахивать альфе.

Когда член Михаила выстрелил спермой внутрь омеги, он впился зубами в метку на шее Глеба, обновляя ее. Омега вскрикнул и сильнее прижал альфу к себе. Вкус крови на языке ударил в голову Курбатскому. Если до этого он не планировал сцепляться с Орловым, то теперь было поздно.

Потребовалось несколько долгих минут, чтобы восстановить дыхание. Сердце Орлова билось так, словно грозило вот-вот проделать дыру на месте неровного шрама и выпрыгнуть на свободу. Глебу захотелось курить сразу, как он почувствовал, что узел достаточно раздулся, чтобы скрепить их с Курбатским, как минимум, на полчаса. Он потянулся рукой к щели между подушками и достал пачку, в которой оставалась единственная сигарета и хранилась зажигалка. Омега прикурил и затянулся, затем выпустил дым в сторону, чтобы не потревожить Курбатского. Альфа, не успевший вовремя сменить позу, остался лежать сверху, положив голову на грудь омеге. Он мерно дышал, лёгкая дрожь пробегала по телу от каждого микрооргазма.

— Будешь? — Орлов погладил альфу по спине, а когда тот приподнял голову, показал сигарету, зажатую между двумя длинными пальцами, на которых тоже были шрамы.

— Тебе нельзя курить, — укорил альфа, но от сигареты не отказался, Орлов сунул ее в зубы Курбатскому.

— Старая привычка. Да и не курил я почти, пока не вернулся в Комитет.

Глеб забрал сигарету у альфы и затянулся снова. Он прикрыл глаза и вспомнил, когда сделал свою первую затяжку. Ему было всего четырнадцать и его пытался изнасиловать лучший друг, с которым они были неразлучны с детства. Жили на одной улице, играли в одной песочнице, гуляли в парке и на прудах, ходили в одну школу, только Федя был на класс старше. Их семьи дружили, парень часто ночевал у Глеба дома, дед и отец хорошо принимали его. Но потом молодой альфа решил, что может воспользоваться другом в свой первый гон.

Глеб вспомнил, как Федя пригласил его к себе, как ему сразу не понравился дикий взгляд альфы, как тот постоянно принюхивался и трогал тогда ещё длинные волосы Орлова. В квартире Глеб сразу обратил внимание на плотно закрытые шторы и то, что альфа закрыл дверь на ключ и вынул его из замка. Федя предупредил, что родителей не будет до завтра, а наивный Глеб предложил ему переночевать у него дома. Альфа приготовил чай, а потом завалил омегу на старый скрипучий диван, на котором раньше спал дед Феди, пока не умер. Глеб сопротивлялся, бил, куда придется, брыкался, кричал, звал на помощь, рыдал, но один удар альфы по лицу закончил все его стенания.

Друг обезумел. Разорвал молнию на вельветовых штанах омеги, стянул их с бельём и перевернул Глеба на живот. Орлов попытался сопротивляться снова, но альфа пригрозил, что будет только хуже, и больно схватил за волосы. Течки у Глеба к тому времени ещё не начались, смазки не было. Альфа на сухую войти не смог, причинив только себе и омеге боль. Слюны тоже оказалось недостаточно, тогда альфа начал неистово дрочить, глядя на голую задницу Глеба. Он рычал и рукой сжимал ягодицы омеги. Глеб плакал, всхлипывая, боясь, что друг все же захочет закончить начатое. Наконец кончив, альфа растер сперму по спине и ногам омеги. А потом поднялся и ушел из комнаты.

Собрав последние силы в кулак, Глеб встал, сильно пошатнувшись, поднял штаны и начал быстро их надевать. Федя появился в дверях неожиданно. Он, по-прежнему голый, дико смотрел на Глеба.

— Сядь! — взревел альфа не своим голосом.

Глеб послушался. Взобрался на диван, и, притянув к груди колени, уткнулся в них. Альфа встал напротив, поднял свои джинсы с пола и достал из кармана помятую сигарету, прикурил, затянулся сам и после протянул ее омеге. Глеб поднял заплаканные глаза на парня, всхлипнул, и снова разрыдался. Альфа так и стоял с протянутой рукой, в которой тлела сигарета, пока омега не взял ее, а потом опять вышел. Сигарета осталась тлеть в руках Глеба. Омега помедлил и неумело затянулся слишком глубоко; лёгкие обожгло, дым пошел в горло. Глеб закашлялся, но все равно захотел затянуться снова, а потом ещё и ещё.

Отцу он все рассказал, но просил ничего не предпринимать, а просто перевести его в другую школу. Отец послушал, однако семья того альфы спустя пару месяцев внезапно переехала, спешно и не попрощавшись ни с кем.

— О чем ты задумался? — Курбатский поднял глаза на Глеба. Тот одной рукой держал сигарету, которая сотлела почти до фильтра, а другой перебирал волосы альфы.

— О работе, — соврал Глеб.

***

Орлов записал для Курбатского целую голосовую инструкцию, как добраться до нужной остановки, откуда начнется их увлекательное путешествие в Балашиху.

«Значит, так. Первый вагон из центра. Поднимешься по ступенькам, далее направо через турникеты. Из стеклянных дверей выйдешь налево и поднимешься наверх. Я буду ждать тебя у остановки маршрутки номер 447. Не опаздывай и не заблудись!»

Курбатский сообщение Глеба прослушал несколько раз. Даже искаженный записью голос омеги отозвался где-то ниже пояса. Пришлось закрыться в ванной и скинуть напряжение. Вышел альфа разгоряченный не только теплым душем.