Неандерталец - Ангарин Леонид - Страница 2

Зеркало бы сюда, подумал Андрей, может, еще что угляжу. Интересно, что там осталось от лица.

Он привстал на валуне и начал щупать голову своими «сардельками», в которые превратились пальцы.

Так, лоб стал больше и какой-то покатый, над глазами образовался едва заметный небольшой валик, нос стал немного шире, а затылок под волосами закругленее. Сама голова показалась какой-то большой и вытянутой. А что с телом? Изначально сухопарое и длинное у менеджера по продажам теперь оно стало шире раза в полтора. Хорошо еще, что цвет кожи остался, какой и был— белым, и шерсти не появилось. Это обстоятельство почему-то обрадовало. Андрей распахнул на груди кожаные тряпки. Привычной с детства большой родинки на груди не было, зато сама грудь напоминала надутую бочку из крепких мышц. Такой она бывает у борцов греко-римского стиля или атлетов из глянцевых журналов.

Глаза оказались закругленными, а не привычной формы приплюснутого прямоугольника. Просунул пальцы в рот. Здесь вроде все по- прежнему— зубы как зубы. Правда, пломбы исчезли, а за зубом мудрости почему-то оказалось пустое пространство. Что касается подбородка, то под бородой он показался каким-то маленьким.

Неужели похитители провели над ним какие-то запрещенные медицинские эксперименты, например, по генной инженерии, наверное, это была секта сумасшедших генетиков, которым непременно надо было вырастить в пробирке суперчеловека, потом они увидели результат, испугались ответственности и забросили его в эту пещеру? Хорошо хоть не убили— гуманисты чертовы. А ведь могли бы просто по голове чем-то тяжелым и все— концы в воду.

Он видел такие сюжеты в разных фильмах, смотреть было интересно, но почему для практического воплощения выбрали именно его? Может потому, что он живет один? Кто его будет искать, да еще в Европе. Родители давно умерли в автокатастрофе. Воспитавшая его бабушка скончалась в позапрошлом году от старости. Остальные родственники после того, как он переехал в Москву только на день рождения и могут позвонить, и то не каждый год. На фирме уволят за прогулы и все— никто и не вспомнит, что был такой человек— Андрей Кузнецов. Кто знает, сколько таких «пропавших без вести» лежит сейчас в укромных безлюдных местечках в сырой земле по всему миру.

– Адррр Кзннннвввв.

Этот набор звуков язык выдал при попытке выговорить собственное имя. Простые русские слова новому горлу явно давались с трудом. Ну ладно, попробуем еще.

– Анддррй Кзннцццав.

Немного лучше, но язык во рту с трудом проговаривал гласные. Опыты похитителей явно дали сбой. Суперчеловеком тут и не пахло. Скорее получился какой-то питекантроп.

Последнее сравнение зацепило какие-то шестеренки у него в мозгу, результатом работы которых получилась следующая логическая цепочка: может он жертва не садистов- генетиков, а шизанутых физиков, которые каким-то образом перенесли его сознание в ископаемого бедолагу. Только где они его взяли? Машину времени изобрели, потом украли кого-то в каменном веке, чтобы пересадить в него сознание Андрея в настоящем. Или наоборот— его сознание перенесли в прошлое и оно попало в эту большую голову? Окончательно запутавшись в версиях произошедшей коллизии, бывший уже менеджер по продажам пластковых изделий решил отложить решение этой загадки на потом. А пока подождать на месте, вдруг все разрешится само собой с появлением на его холме хоть кого-то, кто сможет внятно объяснить, что собственно говоря, он тут делает.

Андрей кружил по вершине холма, не зная, что предпринять дальше. Тысячу раз он проклял себя за то, что решил вчера по дороге на Ла-Рошель переночевать в маленьком городке. Устал за рулем взятой напрокат машины, видите ли. Еще больше ругал себя за то, что согласился взять не использованный за год работы отпуск в декабре, а уж решение посмотреть, как отмечают католическое Рождество во французской провинции, сейчас выглядело верхом безрассудства. Парижа ему мало показалось. Эстет нашелся. Слишком большой и космополитичный мегаполис, многолюдностью похожий на Москву. Не интересно. Захотелось ему посмотреть старую добрую провинциальную Францию атлантического побережья. Ну вот, посмотрел.

Время шло, солнце скоро должно было зайти за небольшую горку, а на месте его нахождения так никто и не появился. Ни генетики- садисты, ни физики, ни местные жители, ни даже зеленые человечки. Он и последним был бы сейчас рад. Хотелось есть, а еще больше пить. Обзор с холма ничего не прояснил, далеко на юго-западе виднелась гряда невысоких гор поросших лесом, а по направлению на север и восток тянулись холмы. Местность ничем не похожая на ухоженные пейзажи Приморской Шаранты, где он и заснул вчера в гостинице небольшого сонного городка. В этом населенном пункте он пересек по мосту реку, которую местные называли Шарантой, а здесь он ее не видел, значит, он точно не там, где уснул в гостинице. После некоторого колебания он решился спуститься с холма, чтобы поискать воду. Надо бы найти ее до заката, а с рассветом, если никто не придет, идти искать людей. Только бы они его за йети не приняли при встрече, что не удивительно в таких-то вонючих обмотках и странном обличье.

Далеко Андрей не отходил, боялся потеряться в надвигающихся сумерках. Холм с пещерой казались ему сейчас самым безопасным местом в этом странном месте. В результате часового хождения в окрестностях холма в небольшом боковом овраге нашелся ручеек. Ну, как ручеек, скорее это была мокрая земля на склоне оврага. Чтобы добыть воду Андрею пришлось вырыть руками небольшую ямку в глине, выложить ее дно плоскими камнями, а потом с нетерпением ждать, пока в ней соберется достаточное количество мутноватой влаги для питья. Назад он возвратился уже в темноте.

Ночь он провел сидя на своем валуне. Мысль вернуться в пещеру и поспать в своем склепе на ковре из засохших цветов его не прельстила— Андрей живо представил как срывается в темноте вниз и его изломанное тело лежит на полу рядом с козлиными рогами. Воображение нарисовало, что будет дальше— пройдет несколько веков и нашедший случайно их скелеты бородатый палеонтолог в круглых очках будет сердито бурчать под нос, пытаясь рассортировать перемешавшиеся кости. Картина была настолько яркой, что он даже хихикнул. А потом задумался над своей реакцией— таким бурным воображением и эмоциональностью продавец пластиковых дверей и окон раньше не отличался, да и обстановка вроде бы не располагала к веселью. Поразмыслив, пришел к выводу, что это видимо побочная реакция его тела на произошедшие с ним метаморфозы. Еще бы, очутиться в непонятном организме, то ли своем, то ли чужом. Это какой стресс он получил. Хорошо, что не свихнулся. А мог бы сидеть на этом большом камне, мычать и пускать слюни.

В путь Андрей двинулся только через два часа после рассвета. Сначала долго смотрел во все стороны со своего большого камня, выбирая маршрут для движения. В итоге решил двигаться на северо-восток, в этом направлении холмы вроде бы становились ниже, а значит теоретически и шансов натолкнуться на какое-то поселение больше. Не в горы же идти босиком. Еще час он никак не мог решиться покинуть холм, тянул время, надеясь, что вот-вот кто-то все-таки объявится, все объяснит, и ничего предпринимать не придется, пока бурчащий живот не намекнул, что если он не хочет здесь помереть с голоду, то придется что-то делать. Напоследок он наведался к роднику в овраге, вода в котором за ночь очистилась от глины и стала почти прозрачной. Воду он пил с запасом, сколько поместится в животе, ведь фляжки или на худой конец пластиковой бутылки, чтобы набрать ее в дорогу, у него по понятным причинам не было.

Солнце стояло в зените, а Андрей отдыхал в тени кривоватой белой березы. Он успел пройти не торопясь около 5 километров, стараясь двигаться ложбинами между холмами, не отходя далеко от намеченной линии на северо-восток, когда решил переждать самое жаркое время дня. Его мучила неопределенность собственного местонахождения. Если бы кто-то ткнул пальцем в карту и сказал, что он находится там-то, то ему было бы намного легче. Появилась бы цель добраться до географического пункта, где он точно встретит людей. А там разобрался бы. Мысль, что он находится там же где и уснул в гостинице, во Франции, он опять отверг. Окружающий пейзаж напоминал Канаду или Финляндию, но отнюдь не Францию.