Обреченная (СИ) - Тихая Елена - Страница 37

Возле дивана нас ждали родители Габриеля.

Я восхитилась молодостью и красотой доктора Турнена. Он был даже красивее Габриеля: каштановые волосы, идеальные тонкие черты лица, черные глаза. Рядом с ним стояла, по всей видимости, его жена Джанет, которую я видела, но по неопределенным причинам не помню. Очень бледная и красивая, как и все Турнены: тонкое лицо с высокими скулами и волны светлых кудрей — как похожа на актрис немого кино! Она чуть полнее, чем остальные, и держится проще. Одеты Джанет и Питер довольно изысканно, в светло — бежевой гамме. Оба приветливо улыбнулись, но не приблизились к нам ни на шаг. Наверное, боятся меня испугать!

— Питер, Джанет, — прервал неловкое молчание Габриель, — это Вира.

— Добро пожаловать, Вира. — Питер шагнул ко мне и неуверенно протянул руку, и я тотчас ее пожала.

— Здравствуйте, доктор Турнен.

— Пожалуйста, зови меня просто Питер.

— Питер, — улыбнулась я. Стоящий рядом Габриель вздохнул с облегчением.

Добродушно улыбаясь, ко мне подошла Джанет. Маленькая изящная рука оказалась сильной.

— Очень рада, наконец, с тобой познакомиться, — искренне проговорила она.

— Спасибо, я тоже рада встрече. — И это действительно было так. Похоже, я попала в сказку и пожимаю руку Белоснежке.

— А где Эшли и Роберт? — поинтересовался Габриель. Родители не успели ответить, потому что парочка появилась на лестнице.

— Привет, Габриель! — сухо произнесла Эшли, пристально смотря на меня, и тут я вспомнила наш разговор, в котором ничего не поняла.

— Привет, Вира! — добавила она.

Возникла неловкая пауза, но тут к нам спустился Роберт.

— Здравствуй, Вира, — весело кивнул Роберт, а потом подмигнул. А он относиться ко мне лучше, чем его спутница. С этим здоровяком можно и подружиться, хотя очень осторожно.

— Здравствуй, Роберт, — отозвалась я, застенчиво улыбнувшись. — Очень приятно познакомиться со всеми вами. У вас обалденно красиво и уютно, — вежливо добавила я.

— Спасибо, — улыбнулась Джанет, очевидно приняв это на свой счет. — Мы рады видеть тебя в гостях.

— Кстати, мама Виры пригласила нас, вдвоем, на рождественские каникулы! — почти торжественно проговорил Габриель.

— Замечательно! Когда едете? — обрадовалась Джанет.

— Мы пока не знаем. Сначала надо сообщить о нашем согласии маме! — постаралась спокойно ответить я.

— Вы можете позвонить прямо отсюда!

— Ты уверен, что сможешь провести столько времени рядом со мной? — обратилась я к Габриелю.

— Я же уже согласился! Что какие-то проблемы?

— Ну … тебе будет очень тяжело! Круглосуточно несколько дней рядом и без еды.

— На охоту можно сходить заранее, и круглосуточно мы вряд ли будем вместе.

— С чего это ты взял?

— О чем ты? Что-то не так? — удивилась Джанет.

— Ну, моя мама очень современная женщина, — проговорила я, почти прошептала.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Джанет.

— О! — осенило Габриеля, — ты хочешь сказать, что твоя мама поселит нас вместе?

— Дошло! — еле слышно вздохнула я.

— Ну, я всегда смогу уйти в окно, если станет туго! — а Габриель у меня оказывается оптимист.

Я долго смотрела Габриелю в глаза, сомневаясь. Все же решила пока не говорить, подождать подходящего момента.

— Может быть, мы присядем? — сказала Джанет.

Мы прошли на диван. Все сели, даже Эшли, пристально глядя на меня.

— Габриель нам рассказал немного из твоей истории. Нам так жаль, что тебе пришлось пережить такое! — сказала Джанет. Эта фраза была искренней, потому и противной. Меня снова жалеют!!!

— Это уже в прошлом. Последствия только остались! — уверяла я.

— Какие последствия?

— Ну, я даже не знаю с чего начать. Сколько ты рассказал?

— Немного. Без подробностей и не все. Но как это связано? — спросил Габриель.

— В моей жизни все связано и довольно тесно.

— Тогда расскажи сама вкратце, — предложила Эшли.

— Тебе бы было приятно все это рассказывать? Сама расскажи, как ты стала такой! — закричал Габриель. Такой реакции от него я совсем не ожидала.

— Успокойся. Ничего страшного она не предложила… Сядь! — я немного помедлила и стала рассказывать свою историю, — Я за свою жизнь пережила две клинические смерти. Первую в свое четырнадцатилетие, когда меня изнасиловали. Вторую через несколько месяцев, когда выпрыгнула из окна больницы. Мне не хотелось жить, тем более, что я всегда считала себя виноватой в смерти подруги!

— Я стала такой после того, как меня изнасиловали. Меня всегда считали очень красивой, это и погубило меня. Но ты все еще человек и можешь иметь детей, а вот я никогда не смогу, — смотря в пол, проговорила Эшли. Роберт крепко ее обнял за плечи. Я поняла, что главная ее мечта — иметь ребенка. Именно поэтому она мне завидует.

— Соболезную! Но у тебя нет причин мне завидовать! Я тоже никогда не смогу иметь детей. И уже смирилась с этим.

— Как это? — удивилась Эшли.

— А вот так! Люди тоже бывают бесплодными, — спокойно соврала я. Я действительно уже смирилась с тем, что мне не хватит времени, создать настоящую семью.

— Прости! — сказала она и зарылась в объятия Роберта.

— Питер, вы как врач должны знать теорию о клинической смерти, — продолжила я свой рассказ, набрав полные легкие воздуха.

— Ну, их много, но не одна не доказана, — с сомнением отозвался Питер.

— Есть теория, что человек, переживший клиническую смерть, приносит в этот мир особый дар. И я прямое доказательство этой теории.

— Что ты имеешь в виду? — с нескрываемым любопытством спросил Питер.

— Все очень просто. Человек, переживший это, приносит с того света особую способность. Сила этой способности зависит от длительности пребывания в таком состоянии, а от чего зависит качество или тип силы никто не знает. Говорят, что это зависит от человека. Каждый вернувшийся обладает даром, но во многих случаях он не проявляется. Чаще всего это либо очень слаба способность, либо человек сам не понял, что сделал или вообще в жизни не было ситуации, когда ее можно было бы применить.

— Ты хочешь сказать, что обладаешь какими-то способностями? — усомнился Габриель.

— Да, обладаю! И я удивляюсь, что ты еще ни одну не заметил! Дело в том, что большинство способностей проявляются сами собой. Но каждой из них надо научиться управлять или хотя бы выявить закономерность ее действия. В основном они проявляются в стрессовых ситуациях, когда ты волнуешься, ругаешься, ранен или тебе только угрожает опасность.

— И чем же ты обладаешь? — пренебрежительно спросила Эшли. Теперь я точно не поняла такого агрессивного настроя. Теперь то, что не так?

— Да, что с тобой? — возмутилась я, — Я совершенно не понимаю, почему ты меня так ненавидишь? Что я тебе такого сделала?

— Ты простой человек! Я бы все отдала, чтоб быть человеком. И у меня нет никаких способностей, хотя наши человеческие способности увеличиваются в разы! А ты говоришь, что у тебя уже что-то есть! Как такое может быть? Это не справедливо! Почему все должно достаться тебе? — кричала Эшли, вскочив с дивана. Я опешила от такого заявления. Ей только дай повод!

— Замолчи!!! — проревел Габриель, поднимаясь. Он был очень напряжен, будто готов ударить сестру. Сердце мое ушло в пятки.

— Ты хоть представляешь, сколько пришлось ей пережить за свои восемнадцать лет? — ревел Габриель. Лицо его перекошено злобой, глаза горят, губы приоткрыты так, что видно идеально ровные белые зубы. От низкого горлового рыка мурашки шли по коже. Эшли тоже в оборонительной позе: ноги согнуты, готовые к прыжку, руки выдвинуты вперед и согнуты в локтях, глаза застыли на Габриеле, и сверкают неподдельной злобой, с губ срывается оглушающее рычание с шипением.

Остальные тоже встали. Питер подошел к Габриелю и что-то очень быстро и тихо сказал. Роберт крепко держал Эшли за плечи. Джанет подошла ко мне и настойчиво вывела на кухню. На всех лицах читалось беспокойство.

— Прости дорогая! Такое случается иногда! Им надо успокоиться. Хочешь чего-нибудь перекусить?