Халим. В плену у шейха - Шерр Анастасия - Страница 9

– Ложись, я должна тебя осмотреть! Быстро! – повышает голос бабища, а я понимаю, что выхода нет. Сейчас сюда вломится Саадат, и они разложат меня на этой кушетке, как лягушку для препарирования. Мерзко…

Благо гинекологического кресла здесь нет. Оно на меня наводит тихий ужас даже в мирное время, сейчас и подавно. Впрочем, хватит и этой бабы.

Ложусь на белую простынку, раздвигаю ноги и закрываю глаза. Интересно, здесь бельё вообще положено? Или меня так и будут таскать по дворцу шейха без трусов. Как же мерзко всё-таки, а…

Пока женщина грубо орудует у меня между ног, я думаю о всякой чепухе. Не стоит сейчас вникать во всё происходящее. Выводы мне однозначно не понравятся. И эта баба у меня в промежности – лишь цветочки.

Осмотр заканчивается неожиданно быстро. Женщина помогает мне подняться, сама поправляет платье. Потом берёт зачем-то кровь из вены и ни на один вопрос не отвечает. А после выводит меня за дверь без всяких разговоров. Там я снова попадаю в руки Саадат, и две ведьмы быстро о чём-то перешёптываются.

– Пойдём, красавица. Эмир будет рад, когда узнает, что ты невинна. Это очень хорошая новость!

Замечательно просто. Я теперь стала ещё более лакомым куском для ненормального араба. Осталось надеться, что он всё-таки не насильник, и я смогу выбраться из этого дворца. Рано или поздно…

– Пришли. Теперь слушай меня внимательно, – мы останавливаемся перед двойной огромной дверью, у меня начинают трястись поджилки. – Когда войдёшь, поклонись эмиру. Ни на кого не смотри. Ступай маленькими шагами и смотри себе под ноги, – поправила тонкую вуаль, волосы, взяла меня за плечи. – Не груби господину и не открывай рот, пока тебе не позволят говорить. И не устраивай истерик, а то я тебя изобью! Всё, иди! – дверь передо мной открылась, и я сходу окунулась в праздник. В приглушённом свете, будто змеи, грациозно извиваются танцовщицы. Они танцуют в центре круга из диванов и столиков, за которыми сидят мужчины. Их немного, но мне тут же становится не по себе от их внимания. Стихают разговоры и смех, даже музыка, кажется, становится тише. И стены начинают давить…

Сбежать бы, но там, за дверью, Саадат, которая обещала избить. А может, мне просто не хочется спасовать перед шейхом?

Виновник торжества восседает в центре. Один на диване, перед ним кальян и поднос с чаем. Смотрит на меня пристально, его улыбка гаснет, и глаза начинают блестеть. Восхищенно… Он смотрит на меня с восхищением. Боевой настрой тут же теряется, я чувствую, как обжигает щеки румянец. Благо на мне вуаль, и никто не видит лица. Только глаза. Глаза, которые я должна была опустить.

Остальные гости угощаются алкоголем, заедают фруктами и какими-то закусками, а танцовщицы продолжают вилять перед ними бёдрами и голыми животами. Красиво.

Я почему-то представляю себя в этой одежде, и сердце заходится от волнения. Я всегда любила Восток. С его загадками, танцами, красивыми, романтичными сказками. И мне вдруг начинает казаться, что я тоже угодила в сказку. Но это длится совсем недолго. Шейх поднимает руку, манит меня властным, уверенным движением, и я тут же вспоминаю, при каких обстоятельствах я тут оказалась. Не особо романтично так-то.

Задрав подбородок, иду к нему и, остановившись перед его столиком, смотрю эль Хамаду в глаза.

– Ты хотел меня видеть?

Сбоку слышатся шепотки – это его друзья меня обсуждают.

– Тебе неизвестно, как нужно приветствовать своего господина, Райхана? – разглядывает меня, развалившись на диване и закинув руки на спинку.

– Я не Райхана. Меня зовут Ирина. И ты не мой господин, – отвечаю, глядя прямо. Не склонюсь. Только не здесь, не при этих людях.

– Аллах, какая женщина! – смеется мужчина с соседнего дивана. Рядом с ним сидит танцовщица и, кажется… Нет, не кажется. На ней нет верха. Совсем ничего. Только юбка. Но юбка, как известно, грудь не прикрывает. – Брат, что это за прекрасное создание? – поворачивается к шейху. – Познакомишь?

А вот эль Хамад его радости не разделяет. Смотрит на меня пристально, склонив голову чуть вперёд. Освещение здесь слабое, почти интимное, оттого и кажется, будто его глаза становятся ещё чернее. Чернее ночи. И блестят, будто у пантеры. Кстати, а где его премилая домашняя кошечка?

– Это моя… – эль Хамад будто специально растягивает фразу, а когда я вытягиваю шею, чтобы наверняка его расслышать, усмехается и… Не договаривает.

– Я Ирина! Переводчица из России! Халим эль Хамад меня похитил! – объявляю громко, чтобы перекричать музыку. И желаемого добиваюсь. Теперь на меня смотрят даже те, кто не обратил внимания изначально.

– Наложница. Моя наложница, – всё-таки договаривает шейх. – И, да, я её похитил.

Всё-таки опускаю глаза первой. Не выдерживаю его взгляда. И ещё больше краснею, когда меня бесстыдным взглядом осматривает его друг. Остальные, впрочем, тоже не стесняются. А я чувствую себя, как… В общем, неважно себя чувствую. И запал повоевать с эль Хамадом уже как-то потух.

– Мы можем поговорить? – спрашиваю тихо, на что он отвечает улыбкой и загадочным прищуром.

– Нет, Райхана. Сегодня ты танцуешь для меня. Разговоры потом.

Вокруг поднимается довольный гул. Кажется, всем этим людям доставляет удовольствие моё унижение.

– Что хочешь за неё? – во всеуслышание спрашивает у шейха друг, не сводя с меня взгляда. Так просто спрашивает, будто речь идёт о верблюдихе, а не о человеке. Куда я попала?! Да он даже лица моего не видел!

– Она принадлежит мне, Фархад, – ухмылка шейха исчезает, а взгляд становится опасным. – Не забывай, что я не только твой брат, но и твой эмир, – осаждает его, и тот поднимает руки в защитном жесте.

– Хорошо. Хорошо. Не сердись. Я просто спросил.

Брат, значит. Что ж, это многое объясняет. Оба ведут себя как дикари.

Фархад скользит по мне жадным взглядом ещё раз и отворачивается к своей танцовщице, а шейх манит меня рукой.

– Присядь со мной рядом, Райхана, – и прежде, чем я отказываюсь, качает головой, будто предупреждая. – Присядь, или я тебя заставлю, – добавляет тише, на что я фыркаю, но всё же делаю пару шагов и сажусь на краешек его дивана.

– Хочешь фруктов? – откидывается назад, а его ладонь ложится на мою спину. Тут же по делу проходит разряд, и там, где он коснулся, вспыхивает кожа.

– Нет, – отодвигаюсь от него ещё дальше, слышу смешок, но усиленно делаю вид, что меня интересуют танцовщицы.

– Почему бежишь от меня, красавица? Ты ещё не поняла? Ты здесь настолько, насколько я захочу. Сделай одолжение, перестань набивать себе цену. Ты всего лишь женщина, – я не вижу его лица, но представляю, как свысока он сейчас смотрит на меня.

– А женщина, по-твоему, вещь? – подаю голос, обрадовавшись тому, что танцовщицы снова забрали на себя внимание арабов и меня не пожирают заинтересованными взглядами эти… Самцы.

– Как-нибудь мы обсудим этот вопрос. А теперь идём. Станцуешь для меня, – подаёт мне руку, в самом деле считая, что я соглашусь. – Не заставлять же мне тебя танцевать здесь, при других мужчинах. Учти, я ревнив.

Оборачиваюсь к шейху, взираю на него, как на умалишённого.

– А если я не хочу? Что ты сделаешь? Заставишь меня танцевать для тебя?

– Аллах! – притворно ужасается он. – Откуда в такой красивой голове такие страшные мысли? – и тут его губы касаются моего виска, скользят по коже, вызывая мурашки и дрожь. – Если захочу, – шепчет мне на ухо, заставляя поёжиться, – я всё с тобой сделаю. И сделаю это жестоко, Райхана. Идём. Не провоцируй меня.

Шейх поднимается, вместе с ним встают все, кто присутствует в зале. Я тихо шиплю от боли – так сильно он сжимает моё запястье. А после выводит меня в другую дверь, туда, где я ещё не была. Из-за плохого освещения мне приходится подолгу разглядывать длинный коридор, по которому он меня ведёт.

– Куда мы? – и испуганно выдыхаю, когда он останавливается у тёмной, ничем не примечательной двери.