Карл Великий - Дюма Александр - Страница 12

• Предыдущая
• 12/14
• Следующая

— Поди-ка сюда, Ролан, маленький разбойник! — вскричал Милон. — А ну, признавайся: где ты украл этот камень?

— Прошу прощения, отец, — отвечал юный Ролан, — но пока вы спали, появился великан, и я подумал, что не стоит вас будить. Я ринулся в бой, сразил его и забрал изумруд. Не сердитесь, отец.

Милон поднял Ролана на руки и, зарыдав от счастья, трижды прижал его к груди. Поворотившись к славному императору Карлу Великому, он сказал:

— Государь! Вот победитель. Он и заслужил герцогство. Он рассказал императору все, как оно было, но никто не хотел ему верить; впрочем, поверить пришлось: доказательством тому был изумруд.

Так как Ролан был еще слишком мал для герцогства, получил эту награду его отец и правил от его имени.

С этого времени рыцарь Милон получил титул и стал называться Милоном Англорским.

А на следующий день император Карл надел изумруд на шею и отправился на войну с неверными; как и предсказывал архиепископ Тюрпен, благодаря чудесному талисману он вышел победителем из всех сражений.

Однако по возвращении его ждало огромное несчастье. В тот самый день, как он вошел в Ахейский дворец, ему доложили, что добрая принцесса Хильдегарда скончалась в Вейхенштефанском замке.

Тяжело переживая потерю любимой супруги, Карл Великий решил однажды отправиться на охоту, его любимое развлечение, в надежде хоть немного забыться. И вот, проезжая мимо небольшой часовни, затерявшейся в лесной глуши, он увидел на ее пороге коленопреклоненную девушку, которая так была поглощена молитвой, что не заметила, как подъехал король. Боясь напугать девушку, прибывшую в часовню в сопровождении одной служанки, сидевшей теперь верхом на иноходце и сжимавшей в руке узду другого коня, он приказал свите остановиться и, спешившись, подошел к молившейся.

Путешественница обернулась на шум его шагов, и Карл Великий, хоть и был он уже в преклонных летах, так и замер на месте, ослепленный необычайной красотой незнакомки. Длинные светлые волосы и высокий рост, присущие северянкам, сочетались у нее с темными горящими глазами, характерными для южан; одета она была до крайности просто; на ней было длинное белое платье. Вопреки обычаю той эпохи, на ней не было ни серег, ни ожерелья; одно-единственное золотое колечко с опалом и двумя рубинами — вот и все ее драгоценности.

Встреча эта была даже по тем временам настолько неожиданной, что славный император поспешил узнать, что заставило пуститься в путь вот так, без пажей и без слуг, одну из самых очаровательных его подданных. Прекрасная кающаяся грешница молвила в ответ, что зовут ее Фальстрада, что она лишилась отца, когда была еще в колыбели, а ее мать только что умерла, оставив дочь без средств; вот она и решила поступить в Кельнский монастырь урсулинок, для чего продала все те немногие драгоценности, которые имела, кроме колечка, доставшегося ей от матери. И вот она пустилась в дорогу, останавливаясь для молитвы в каждой встречавшейся часовне, чтобы Господь хранил ее в пути и оберегал от несчастья. А Карл Великий увидал ее как раз в ту минуту, как она исполняла добровольно наложенный на себя обет.

Благочестивый император не мог не одобрить столь похвальное решение; он даже предложил девушке эскорт, от которого она, правда, отказалась, и король попрощался, попросив ее не забывать его в своих молитвах. Прекрасная странница обещала за него молиться. Карл Великий помог ей сесть на коня, и Фальстрада продолжала свой путь. Карл Великий провожал ее взглядом до тех пор, пока ее белое платье не исчезло за деревьями и еще некоторое время неподвижно стоял на дороге. Наконец, видя, что свита ждет его распоряжений, он вскочил в седло. Однако продолжать охоту он не пожелал и возвратился в Ахен. Там он заперся в самой дальней комнате своего дворца.

После смерти доброй императрицы Хильдегарды с Карлом Великим не раз случались приступы меланхолии; вот почему на сей раз никто не обратил на него внимания, если не считать архиепископа Тюрпена, которому стало казаться, что король слишком тяжело переживает утрату. Но он решил не мешать его слезам в надежде, что император скорее выплачет свое горе. Не тут-то было: старый прелат вскоре узнал, что состояние императора ухудшается. Повелитель лишился аппетита и сна, а порою запирался в опочивальне, и оттуда доносились рыдания и душераздирающие стоны.

Отчаяние короля до такой степени обеспокоило архиепископа, что он решился войти к императору и предложить ему облегчить душу. Он постоял, прислушиваясь, под дверью и в ту минуту, когда его присутствие показалось ему особенно необходимым, постучал к королю.

Карл жалобным голосом спросил, кто там. Тюрпен назвал себя, император отпер дверь.

Добрейший архиепископ был поражен изменениями, происшедшими в императоре. Он сел с ним рядом и, пользуясь свободой, даруемой его положением, попенял кающемуся грешнику на то, что тот предается отчаянию: ведь это большой грех — позабыть Создателя ради земного существа. Карл Великий слушал его, глубоко вздыхая. Ободренный этими знаками раскаяния, Тюрпен продолжал и, вспомнив о Хильдегарде, сказал, что, судя потому, как беспорочно жила она на земле, она, несомненно, попала на Небеса; стало быть, не следует и убиваться по ней, потому что земную корону она сменила на небесный венец ради вечного счастья.

— Увы, увы, отец мой, я убиваюсь не только оттого, что потерял Хильдегарду, — отвечал славный император.

— Что же еще вас печалит?! — вскричал благочестивый архиепископ.

— Я люблю другую, — пробормотал Карл Великий.

— Да ну?! — озадаченно воскликнул Тюрпен. Помолчав немного, он продолжал:

— Ну, тем лучше! По мне так это еще легче уладить.

— О Господи, да нет же! — вскричал Карл Великий. — Моя возлюбленная собирается стать Божьей невестой.

— О величайший император! — воскликнул архиепископ. — Если она не дала обета, все еще можно устроить. Ведь вы за свою жизнь немало совершили во имя Бога, чтобы и он теперь воздал вам хоть отчасти за вашу службу.

— Отец мой! Ежели он даст мне Фальстраду, я буду считать, что за все вознагражден.

В тот же вечер архиепископ Тюрпен выехал из Ахена в Кельн с неограниченными полномочиями, полученными от императора, а три месяца спустя Фальстрада стала императрицей.

Этот новый брак существенно изменил образ жизни Карла Великого; в отличие от Хильдегарды, которая была благочестива и милосердна, ходила по святым местам и проводила время в молитвах, юная красавица Фальстрада была весела и легкомысленна, она тратила все деньги, жалуемые ей царственным супругом, на ожерелья, браслеты и серьги.

Только колец она не покупала: никогда ее пальцы не украшали другие кольца кроме того, золотого, с опалом и двумя рубинами.

И хотя, как мы сказали, она была ветрена и кокетлива, хотя она находила удовольствие в любовных романсах труверов, хотя ей нравилось улыбаться, показывая белые, как жемчуг, зубки молодым рыцарям, старый император влюблялся в нее с каждым днем все более; нередко он усаживал ее на свой трон и, положив корону ей на колени, сам ложился, как ребенок, у ее ног.

Любовь эта все более разгоралась и отвлекала его душу от Господа; вот Бог и поразил земное существо, которому король отдал предпочтение: Фальстрада умерла.

В Ахенском дворце наступил глубокий траур. Славный император сел у изголовья умершей, без конца повторяя, что его любимая Фальстрада спит, и не желая поверить в ее смерть. Когда священники пришли за телом, Карл Великий выхватил меч, объявив, что он развалит надвое первого, кто посмеет приблизиться к постели, где она лежит, бледная и неподвижная, но такая прекрасная, — можно в самом деле подумать, что она еще жива.

К несчастью, добрейший архиепископ Тюрпен находился в это время в Майенсе и должен был возвратиться только через три дня. Никто не смел войти в комнату Фальстрады — настолько все были напуганы угрозами императора. И все три дня Карл Великий оставался у изголовья умершей супруги, не сомкнув глаз, без пищи и воды, не сводя с нее взора и надеясь, что она вот-вот вздохнет и откроет глаза.

• Предыдущая
• 12/14
• Следующая