Облик Огня (СИ) - Липарк Михаил - Страница 39

«Досчитываю до трех, и я на свободе. Ловлю момент, когда те два паладина отвернуться от того дуба, выскакиваю через это окно и забираюсь по стволу почти на самый вверх. Все. Оттуда по кронам деревьев я уже неоднократно выбирался из замка, сюрпризов точно не будет. Главное, поймать момент сейчас… Поймать… момент… сейчас…»

С этими мыслями странник выскочил в окно и бесшумно приземлился, с другой стороны. Стражники, притаившиеся у стен снаружи, которых он не заметил, немедленно окружили вора и почти одновременно наставили на него лезвия своих мечей. Лязг стали глухим эхом пролетел по саду и привлек внимание остальных слуг Рогара.

— Бездна! — разлетелось в ночи.

Наплевав на осторожность и опасную близость вражеских клинков, медведь оттолкнулся от земли и в прыжке, зацепившись за уступ на стене, принялся ловко карабкаться на крышу. Рыцари запрокидывали головы и выкрикивали проклятья вслед расторопному медведю, потом разбежались в разные стороны, оставив нескольких человек дежурить внизу, на тот случай, если вдруг он решит спуститься обратно. Мешок, висевший на поясе странника, развязался, а его содержимое посыпалось мелкой изморосью на землю. В надежде сохранить хотя бы часть добытого, рука Сарвилла тщетно пронеслась над падающими драгоценностями.

— Проклятье! — вновь выругался он и пополз дальше, расторопно перебирая руками по торчащим из стены камням и отталкиваясь от них же ногами, когда те оставались позади.

Края крыши были совсем близко. Над высокими потолками тронного зала было только небо, а остальные этажи Шаарвиля появлялись лишь ближе к центру замка — по этой причине еще первые гномы часто называли свое детище Горой.

Когда пальцы странника зацепились за самый край крыши, рядом с ними тут же просвистел клинок — так что сталь выдохнула искрами. Он увидел, стоящего над собой паладина, широко размахивающегося двуручным мечом, и переставил руку, вновь уклонившись от сильного, но не точного удара. Замах. Еще замах. Камень, принявший удар на себя стал осыпаться, а осколки полетели вниз. Быстро раскусив тактику противника Сарвилл, довольно легко избегал прямого попадания по своим рукам. Еще несколько таких атак и медведь бы решил, что делать дальше, но рыцарь, запыхавшись от усталости, уронил клинок с одной стороны и, тут же сообразив, какой удар будет наиболее эффективным, нанес горизонтальный удар, срезая все лишнее с поверхности края крыши. Увидев резкое приближение рыцарского меча, странник оттолкнулся, пропуская под руками клинок. Еще раз. С третьей попытки рыцарь все же взял верх — его враг потерял координацию и сорвался. Медведь попробовал ухватиться за сточную трубу, но она не выдержала, когда весь его вес оказался перемещен на нее, и оборвалась. Он полетел вниз, по пути сорвав тряпочный карниз, и свалился прямо на одного из стражников, поджидавших внизу.

Со всех сторон тут же подбежала остальная стража. Кто-то сильно ударил упавшего по затылку.

— В тюрьму вора! До королевского приказа! — громко выкрикнул Хранитель Порядка, подоспев как раз к поимке беглеца.

Странника, который был больше не в состоянии самостоятельно подняться, взяли под руки и потащили прочь. Вся свита, включая короля, двигалась рядом. Сарвилл видел, как на месте, где недавно все произошло, возник силуэт Седрика. Он не мог понять, рисует ли его возбужденное воображение желанные картинки или алхимик действительно очень осторожно собирал с земли все рассыпанные драгоценности. Все встало на свои места, когда Седрик сделал выразительное движение головой, означавшее, что он знает, что делать с королевскими украшениями. Сарвиллу стало спокойно — он закрыл глаза и потерял сознание.

«Почему я хотел, чтобы мои заметки нашли именно в таком порядке, и ни в каком больше? Не помню. Понадобится время на раздумья. Ох… может быть, тогда и была какая причина, но сейчас мне этого уже никак не вспомнить. Ваш добрый слуга может только, как и вы поразмыслить над этим и предложить одно из миллиона предположений, которое в конечном итоге все равно окажется неверным. Когда я обнаружил факты, доказывающие, что принцесса отвергла своего возлюбленного для его же блага еще в стенах замка, для меня все стало на свои места, и тогда-то я и понял, что часть судьбы медведя до событий на Штормплац также значима, как и любая другая глава в его Книге Жизни. О принцессе Лиане ходит много разных слухов и легенд, которым вряд ли стоит безоговорочно верить, однако факты о ее жертвенности, красоте, незаурядном уме и актерских способностях — истинная правда. У меня челюсть висела до пола, когда старик, служивший тогда в королевском отряде паладинов, рассказывал мне суть разговора странника и принцессы. Я прихожу в восторг от сообразительности серебряноволосой и поражаюсь недалекости нашего героя в таких, казалось бы, очень обычных ситуациях. Для меня навсегда останется загадкой наивность Сарвилла Кхолда, когда женщина, любившая его сильнее жизни, нарочно лгала ему в лицо, а он слепо ей верил. Мне жаль лишь, что жертва этой прекрасной особы оказалась для нее напрасной, но безмерно счастлив, что этот поступок в конечном итоге привел странника к его истинной судьбе…»

Заметки чужеземца, обнаруженные в потайном месте, куда привела карта, нарисованная им же на странице последних найденных записей.

Сумеречная Пустошь находилась к северу от Югурда — последнего города Дордонии на пути к Вольным Городам и Холденфеллу. Если какой-нибудь путник мечтал оказаться в Тонне или Сонне и при этом хотел избежать морских путешествий, его ждала долгая и мучительная дорога через обожженную солнцем и не принадлежащую никому пустыню.

Единственными постоянными жителями Пустоши были иркарайцы — народ, веками кочующий между Жалким морем и Кладбищем Длиннорогов, жаждущий завоевать землю, пригодную для земледелия, чтобы пустить там свои корни. Именно поэтому раз в столетие дикари нападали на Дордонию, но, несомненно, терпели поражение и отступали обратно, в пустыню, чтобы в очередной раз накопить сил для следующего похода. Более всего от их набегов страдали северные деревни, монастыри и корчмы, коих владельцев бес попутал возвести жилища на самом краю цивилизации и в какой-то момент те, даже сами того не желая, стали союзниками иркарайцев, предоставляя им воду и припасы, чтобы пустынники хотя бы на какое-то время оставляли их в покое.

Так Сумеречная Пустошь была столь же бескрайней территорией, насколько она была дикой. Редкого путника нынче могло занести туда. Если так и происходило, то не по его воле — таковой либо заблудился, либо пытался спрятаться от самой смерти. В конце концов, все стали путешествовать между королевствами только по Змеиному Тракту, забыв дорогу в пустыню раз и навсегда.

Несколько дней от рассвета и до заката странник и спасшая его в Лисохвосте чародейка пересекали Дордонию. Они проскакали все южное королевство, выбирая тропы, известные лишь диким животным, охотникам и контрабандистам, петляя между всеми крупными городами, такими как Аард, Тюрун, Каан и Югурт. Они сбавили темп лишь после того, как загнали одну из лошадей и потеряли день, чтобы украсть в небольшой деревне близ Каана вороного коня, который то и дело первое время пытался скинуть с себя медведя.

Путники потеряли счет всякому времени с тех пор, как ушли из Лисохвоста.

— Сколько можно тебе повторять? Мы вернемся за Ноэми. Если этого не хочешь ты, значит, я вернусь туда один! — взорвался Сарвилл.

Иллайа, сидевшая по другую сторону костра, обиженно опустила голову и захлопала своими большими карими глазами.

— Прости, я напрасно повысил голос. Очень хочется чего-нибудь съесть, — он перевел тему, — иначе я опять не смогу сразу заснуть.

Лагерь был разбит в глубине леса на опушке. Вокруг не было следов присутствия людей — во время этого Расцветания еще ни один человек не ступал здесь, а скорее всего, прошло гораздо больше времени. Забравшись на холм неподалёку можно было видеть, как стройные ряды деревьев с каждой верстой нещадно редеют и уступают свое место холодной и мертвой земле, которая в свою очередь с каждой верстой становится все светлее и превращается в песок.