Капитан Поль - Дюма Александр - Страница 19

• Предыдущая
• 19/30
• Следующая

— Это еще приятнее. Так извольте видеть, граф, мосье де Нозе входит в воду по самую шею, надевает на голову круглую тыкву и пробирается в кусты. Утки не узнают его и подпускают к себе очень близко. Так ведь, кажется, вы говорили: очень близко?

— Вот как от меня до вас.

— Неужели? — удивился Эммануил.

— И тут он бьет их, сколько душе угодно, — сказал Лектур.

— Дюжинами! — прибавил провинциал, радуясь, что эти парижане заинтересовались его рассказами.

— Это, должно быть, очень приятно для вашей супруги, если она любит уток, — сказал Эммануил.

— О, она их обожает! — отвечал де Нозе.

— Позвольте мне иметь честь познакомиться с этой милой дамой, — попросил Лектур, низко кланяясь.

— Ей это чрезвычайно приятно будет, барон.

— Как только вернусь в Версаль, — продолжал Лектур, — непременно расскажу об этом способе охоты своим знакомым, и я уверен, что весь двор непременно попробует поохотиться таким образом в пруду, что на дворе Швейцарской стражи.

— Извините, любезный мосье де Нозе, — проговорил Эммануил. Взяв Лектура под руку и отведя его в сторону, он грустно вздохнул: — Мне очень неловко, барон, что вам пришлось беседовать у меня в гостях с таким чудаком, но это сосед, и его нельзя было не пригласить на свадьбу!

— Помилуйте, дорогой граф! — Лектур тоже говорил вполголоса. — Я бы очень много потерял, если бы не познакомился с этим оригиналом. Считайте, что он вошел в приданое моей невесты, и я очень этому рад!

— Маркиз де Лажарри! — провозгласил слуга.

— Это, наверное, тоже ваш брат охотник? — спросил Лектур, обращаясь к де Нозе.

— Нет, это наш путешественник.

— Ага, все ясно! — произнес барон с таким видом, который ясно говорил, что гостю угрожает решительная атака. Вслед за тем дверь отворилась, и появился Лажарри в венгерке, подбитой мехом.

— Здравствуйте, дорогой Лажарри, — Эммануил подал гостю руку. — Что это вы так закутались?

— Что делать, граф, — ответил Лажарри вздрагивая, словно от холода, хотя в комнате было очень тепло. — Кто недавно из Неаполя… Бррр!..

— А, так вы недавно были в Неаполе? — спросил Лектур, непринужденно подключаясь к беседе.

— Прямехонько оттуда, — Лажарри гордо подкрутил усы.

— И вы, конечно, восходили на Везувий!

— Нет, я только смотрел на него из окна. Да притом, — продолжал он с презрительным видом, очень обидным для вулкана, — мало ли в Неаполе вещей полюбопытнее Везувия! Что в нем удивительного? Гора, которая дымится; да у меня печка точно так же дымится, когда ветер дует со стороны Бемеля. А кроме того, у меня жена очень боится извержений.

— Но вы, конечно, побывали в Собачьей Пещере? — продолжал допрашивать Лектур.

— А что там смотреть? — удивился Лажарри. — Что интересного, если собака вдруг падает и умирает? Бросьте любой дворняжке кусок хлеба с ядом, так она вмиг откинет ноги. Да притом жена моя страх как любит собак, и она бы расплакалась, если б это увидела.

— Но вы, как ученый путешественник, полагаю, должны были непременно посетить Сольфатару? — спросил Эммануил.

— Э, помилуйте, любезный граф! — усмехнулся Лажарри. — Стоит ли смотреть какие-то три или четыре десятины серы, которые не дают ничего, кроме серных спичек? Да притом жена моя терпеть не может запаха серы.

— Каковы провинциалы, а? Прощу вас, барон! — Эммануил взял Лектура за руку и повел в комнату, где был приготовлен брачный договор.

— Хорош! Однако не знаю: потому ли, что первого я раньше встретил, только тот мне больше нравится.

— Капитан Поль! — провозгласил лакей.

— Что это значит! — воскликнул Эммануил, оборачиваясь.

— Кто это? Еще какой-нибудь сосед? — спросил Лектур.

— О, нет, этот совсем другое, — ответил Эммануил с беспокойством. — Как этот человек посмел явиться сюда без приглашения?

— Ага, понимаю… Какой-нибудь знакомый — из простых, но богат. Нет? Так может быть, музыкант? Поэт? Живописец?.. Вы знаете, Эммануил, эту братию нынче везде принимают! Проклятая философия перемешала все сословия. Что делать, надо терпеть! Вообразите: нынче художник садится себе преспокойно рядом с дворянином, толкает его, приятельски кивает ему головой, сидит, когда тот встает. Они толкуют между собой о том, что делается при дворе, смеются, шутят! Это умора да и неприлично, но в большой моде.

— Нет, барон, этот Поль не поэт, не музыкант, не живописец, а человек, с которым нам необходимо поговорить наедине. Уведите отсюда этого дурака де Нозе, покуда я спроважу Лажарри.

Они взяли гостей под руки и двинулись с ними в боковые комнаты, толкуя об охоте и путешествиях. Вскоре в дверях появился Поль.

Он уже знал эту комнату — в ней по всем четырем стенам были двери; из боковых одна вела в библиотеку, другая в кабинет, куда он при первом своем посещении скрылся во время разговора Эммануила с Маргаритой. Поль подошел к столу и остановился, посматривая на ту и на другую дверь, словно ожидая кого-то. И точно, надежды его скоро оправдались. Через минуту дверь библиотеки отворилась, и в проеме ее возникла чья-то тень. Капитан бросился к ней.

— Это вы, Маргарита? — спросил он.

— Я, — ответила девушка дрожащим голосом.

— Ну, как ваши дела?

— Я ему все сказала.

— И что из этого вышло?

— Через четверть часа брачный договор будет подписан.

— Я так и думал! Он низкий человек!

— Что же мне делать?! — воскликнула Маргарита. — Я в отчаянии!

— Только не унывайте! Вот вам записка, которая немножко ободрит вас.

— Что в ней, не понимаю!

— Название деревни, где скрывают вашего сына, и имя женщины, которая его кормит.

— Моего сына? О, вы мне посланы небом! — Маргарита сжала руку Поля, которая подала ей записку.

— Тихо! Кто-то идет! — прошептал Поль. — Что бы ни случилось, вы найдете меня у Ашара.

Маргарита, не ответив, выскользнула за дверь: она узнала шаги своего брата. Поль повернулся и пошел навстречу графу. Они сошлись у стола.

— Я ждал вас в другое время, не при таком многолюдном обществе, — сказал Эммануил.

— Но мы, кажется, и теперь одни, — ответил Поль, осматриваясь.

— Да, но здесь подписывают брачный договор, через минуту комната будет полна народу.

— За минуту многое можно успеть сказать, граф.

— Да, но только человеку, который хорошо тебя понимает.

— Я слушаю, — сказал Поль.

— Вы мне говорили о письмах, которые есть у вас, — продолжал Эммануил, подойдя вплотную к Полю и понизив голос.

— Говорил, — подтвердил спокойно Поль.

— Вы назначили цену за них.

— Да, и это правда.

— В таком случае, если вы честный человек, то должны отдать мне их за эту сумму. Здесь, в портфеле, деньги.

— Да, граф, — ответил Поль, — все было так, пока я думал, что ваша сестра, забыв свои клятвы, свой грех и даже своего сына, помогает вам в исполнении ваших честолюбивых планов. И я решил, что если уж этому несчастному ребенку суждено войти в свет без имени, то мне следует помочь ему вести хотя бы безбедную жизнь. Недавно, это правда, я требовал с вас за эти письма сто тысяч франков, но теперь обстоятельства изменились. Я видел, как сестра бросалась к вашим ногам, слышал, как она умоляла вас не принуждать ее к постыдному браку: ни просьбы, ни слезы ее не тронули вашего сердца. Прежде я хотел спасти ребенка от нищеты, теперь хочу спасти его мать от отчаяния, и я могу это сделать, потому что не только ваша — честь всей вашей фамилии у меня в руках. Я отдам вам эти письма только тогда, граф, когда на этом столе мы подпишем брачный договор Маргариты д'Оре не с бароном де Лектуром, а с Анатолем Лузиньяном.

— О, этому не бывать!

— А иначе вы не получите этих писем.

— Я найду средство заставить вас отдать их мне.

— Не думаю.

— Отдадите ли вы мне эти письма?

— Граф, — сказал Поль, хмуро посмотрев на Эммануила, — граф, послушайте меня!

— Отдадите ли вы мне эти письма?

— Граф!..

— Да или нет?

— Дайте мне сказать вам два слова…

• Предыдущая
• 19/30
• Следующая