Плата за молчание - Продель Гюнтер - Страница 37

Через неделю государственный департамент откликнулся на выступления печати:

«Правительство Соединенных Штатов направило сегодня министерству иностранных дел Доминиканской Республики решительную ноту протеста с требованием выяснить судьбу похищенного из Соединенных Штатов профессора университета Йезуса де Галиндеца и строго наказать виновника похищения».

В тот же день сенаторы Морзе и Портен выступили с дополнительными требованиями - немедленно лишить доминиканского генерального консула в Нью-Йорке Эспалье дипломатического иммунитета и создать специальную сенатскую комиссию для расследования дела Галин-деца, обязав Эспалье под присягой ответить перед этой комиссией на обвинения Майка Мортона.

О том, что сенаторы - поборники права внесли предложение только спустя 24 часа после того, как генеральный консул Эспалье, отозванный своим правительством, покинул США, государственный департамент, к слову сказать, умолчал. Однако правила игры в демократию этого, видимо, не запрещают.

Решительная нота американского правительства, если таковая действительно имела место, судя по всему, не слишком обеспокоила Трухильо. Во всяком случае, он оставил ее без ответа, но зато объявил американского посла в Сьюдад-Трухильо «персоной нон грата» и потребовал его отзыва. Не запросив даже о причинах этого недружелюбного дипломатического акта, Вашингтон немедленно отозвал мистера Стефенса.

Все энергичные шаги, предпринятые американским правительством по делу Галиндеца, свелись в конечном счете к тому, что сын убийцы Трухильо был исключен из американской военной академии. В остальном же это дело, как и тысячи других скандальных дел, было потихоньку сдано в архив. Книга Галиндеца «Эра Трухильо» так и не увидела свет, поскольку вместе с автором исчез и единственный рукописный ее экземпляр. Столь героически бившийся над раскрытием преступления Майк Мор-тон тоже умолк. Свой гонорар и свою газетную шумиху он получил и был, должно быть, рад, что вырвался живым из этой истории.

«Время свергнуть Трухильо еще не настало», - сказал в 1956 году посол Стефенс. Пять лет спустя правительство США смогло наконец освободиться от слишком уж обременительного из-за его преступлений союзника, не утратив при этом контроля над политикой важного в стратегическом отношении островного государства. Группа офицеров, столь же ненавидевших Трухильо, сколь и послушных Америке, приобрела такое большое влияние, что американская секретная служба решилась подать сигнал к государственному перевороту.

30 мая 1961 года 69-летний президент Трухильо был убит по пути в Сан-Кристобаль, куда он ехал навестить свою мать. Управляемый капитаном секретной службы роскошный американский автомобиль был остановлен перегородившей проселочную дорогу легковой автомашиной. Трухильо вышел узнать причину задержки и тут же был сражен наповал очередью из автомата. Участниками заговора явились семеро офицеров под командой генерала Хуана Томаса Диаца, получившего образование в американском кадетском корпусе.

Президентский пост с благословения Белого дома занял штатский - Хуан Балагюр, так называемый либеральный политик, втайне мечтавший продолжить политику синдиката убийц Трухильо.

Однако свержение диктатора пробудило к активной деятельности угнетаемый десятилетиями народ. 2,7 миллиона людей жили в невыносимых условиях, в то время как несколько сотен семей, принадлежащих к правительственной клике, владели безмерным богатством. Один лишь свергнутый диктатор оставил 800 миллионов долларов, преимущественно хранящихся в банках Соединенных Штатов.

Победоносная кубинская революция оказала свое влияние и на развитие революционных сил Доминиканской Республики. Все чаще происходили демонстрации протеста против проамериканской политики Балагюра. В течение года ему удавалось еще с помощью танков и воинских соединений сдерживать народное движение, но потом Вашингтону пришлось отказаться и от этого своего ставленника во избежание назревавшей гражданской войны. Президент был свергнут военной хунтой. Америка бросила на укрепление доминиканского побережья усиленные отряды войск и кораблей. Но и они не были в силах подавить волю угнетенного народа к свободе. «Доминиканская Республика - да! Янки - нет!» - кричали лозунги, ночь за ночью появлявшиеся на правительственных зданиях Санта-Доминго.

21 февраля 1962 года и новое правительство окончательно зашло в тупик. Сдержать натиск народных масс можно было, только объявив чрезвычайное военное положение. Теперь уже открыто были призваны на помощь американские бронированные части и морские соединения.

«Когда нас ожидает новая Куба?» - самым крупным шрифтом вопрошала 22 февраля 1962 года «Нью-Йорк таймс», затмив этим тревожным вопросом даже радостное известие о первом полете в космос американского подполковника Гленна.

Газета горестно предрекала: «Пример Фиделя Кастро на соседней Кубе не даст успокоиться народу, на протяжении 30. лет страдающему от гнета и нищеты. Когда наконец наше правительство поймет, что морской пехотой и авианосцами народного гнева не сдержать? Если мы в самое ближайшее время не покончим с нашей близорукой политикой, мы получим новую Кубу!»

Вне всякого сомнения, осуществление этого пророчества «Нью-Йорк таймс» - только вопрос времени.

О смерти западногерманской куртизанки Марии Розалии Нитрибитт газеты оповестили утром 2 ноября 1957 г. обычной краткой заметкой. Под заголовком «Белокурая Розмари убита» стояло: «Известная ночному Франкфурту под прозвищем Белокурая Розмари 24-летняя женщина найдена вчера удушенной в ее роскошной квартире на Штифтштрассе, 36. Полиция предполагает, что убийство совершено уже три дня назад. Миловидная женщина, значившаяся в телефонном справочнике манекенщицей, разъезжала в черном спортивном «мерседесе», обитом изнутри красной кожей, а по ночам принимала у себя многочисленных мужчин».

Никто тогда не мог вообразить, что эти краткие, сухие строки положат начало сенсационнейшему уголовному делу Федеративной Республики, что над Западной Германией нависнет угроза величайшего общественного скандала, что несколько сотен богатейших, а 'потому и почтеннейших представителей промышленности, экономики и дипломатии на многие месяцы лишатся сна, что постановке фильма о жизни и смерти Нитрибитт воспрепятствует правительство, что иллюстрированный журнал, взявшийся самостоятельно расследовать убийство, вынужден будет уже очень скоро прервать рассчитанный на много номеров репортаж.

И пятеро членов франкфуртской комиссии по расследованию убийств во главе с опытным обер-комиссаром Мершелем тоже поначалу не предполагали столкнуться в этом случае с чем-то большим, чем обычное убийство проститутки.

Об убийстве Нитрибитт им стало известно от ее приходящей прислуги, 52-летней Эрны Крюгер, безработной актрисы, которая показала следующее.

В пятницу, 1 ноября 1957 года, около 17 часов, она позвонила в дверь квартиры Нитрибитт, сделав это после некоторого колебания, так как во вторник, 29 октября, Нитрибитт дала ей расчет. Стирая пыль, Эрна разбила вазу, из-за чего у нее вышла ссора с хозяйкой. Однако, желая сохранить за собой хорошо оплачиваемое место, Эрна Крюгер через три дня явилась опять с новой вазой и букетом цветов, чтобы испросить у Нитрибитт прощение. Она позвонила трижды, но Рози, как она фамильярно называла хозяйку, не откликалась. Из квартиры доносилось лишь жалобное тявканье, и Эрна Крюгер ощутила смутное беспокойство. Рози постоянно носилась со своим белым пуделем, как с ребенком, и повсюду таскала его с собой. Не верилось, чтобы она заперла его одного в квартире. Но окончательно Эрна Крюгер поняла, что стряслось нечто из ряда вон выходящее, когда заметила в нише возле двери три полных бутылки молока и три пакета с булочками. Молоко и булочки ежедневно доставляли Нитрибитт на дом. Значит, она уже три дня не покидала своей квартиры или не возвращалась туда.