На той стороне (СИ) - Шарапов Кирилл - Страница 32

Константин расправился с картошкой, которую даже немного маслом подсолнечным полили, и отрицательно мотнул головой.

— Не буду связываться, как-нибудь в другой раз займусь, когда найду профессионала.

— Тогда собирайте ваши пожитки, — улыбнулся Кин, — через минут двадцать выдвинемся, благодаря Зору выедем гораздо раньше.

Погода испортилась к обеду. Дорога, как и предупреждал старший приказчик, барона Тротта была размыта частыми весенними дождями, машину мотало. Тащивший его на буксире грузовик, зарывался в грязь, всеми колесами, скорость колонны снизилась, и к обеду смогли проехать чуть больше тридцати километров. Раз в час машины вставали, чтобы откопать завязший в грязи грузовик. Да, местные дороги для тяжелого транспорта не приспособлены. Водилы были вымотаны, много ругались, даже богам доставалось, но каждый раз они брались за лопаты и топоры, дабы нарубить жердей, чтобы бросить их под колеса. Ну да, все привычно — вокруг столицы хорошие дороги, даже несмотря на то, что шестьдесят лет прошло с момента катастрофы, а стоит отъехать подальше, дорогой становится место, где русский человек собирается проехать.

На обед остановились, но ничего не готовили. Да и как готовить на костре, когда за окном льет, не сильно, но все вокруг вымокшее. Воронцов не стал дожидаться обеда и достал из ранца копченую рыбу, которую надо употребить, пока не испортилась совсем. В принципе, прокоптилась она хорошо, кости были крупными, и не особо доставали. Эх, жаль, что когда коптил, соли не было. Константин уже докуривал свою трубку после обеда, когда в дверь кто-то постучал. Открыв, он получил в руки банку чего-то, напоминающее тушенку, пару сухарей и стакан взвара, вот он единственный был горячим, похоже, какая-то плитка небольшая все же имелась. Но есть уже не хотелось, только выпил травяного взвара для бодрости, горячее сейчас необходимо. Хорошо, банку с тушенкой не вскрыли, решили, что у благородного боярина имеется нож, сам вскроет. Так что, консервы отправились в ранец. Черт, маловат он все же был, может, стоит спросить у Кина, не осталось ли рюкзаков от погибших, да выкупить один?

Через двадцать минут тронулись дальше. Кин гнал караван вперед, словно пытался вырваться за зону непрекращающегося дождя. Самым опасным участком пути оказался деревянный мост, перекинутый через мелкую речку, шириной всего лишь метров двадцать. Когда грузовик, тащивший машину Константина на прицепе, ехал через него, тот начал слегка покачивается и поскрипывать. Воронцов даже дверь открыл и встал на подножку, если бы конструкция рухнула, он бы успел выскочить. Но обошлось.

Ночевали в таком же пустом погосте, за световой день прошли всего шестьдесят километров. Люди держались из последних сил, дождь кончился только к вечеру, но дорога лучше не стала. Мужики едва ногами передвигали, так вымотались. Это Воронцову хорошо, его на буксире тащат, а как говорит старинная мудрость — лучше плохо ехать, чем хорошо идти. У него одна задача — держать руль, чтобы колеса грузовика прямо смотрели. Вот только скучно было Константину, лес кончился, пошли холмы, а впереди на горизонте показались горы.

На погосте столкнулись с еще одним караваном, правда крохотным, всего два грузовика, и что-то напоминающее вилис, в котором сидели трое охранников. Они ехали не с ярмарки, а откуда-то с востока, и путь их лежал в столицу вотчины.

Кин обменялся с ними новостями. Воронцов же не стал мозолить глаза, а сразу ушел в один из домов, в которых ему приготовили комнату. Тем более не понравились ему эти люди, смотрели они оценивающе. Их старший с бритой наголо головой, пока разговаривал с Кином, пересчитал людей и транспорт. Взгляд у него был не хороший, жесткий.

На этот раз Константин еще засветло осмотрел апартаменты, прикидывая, откуда можно ждать очередного нападения. То, что Крив ему не простил гибель алчного младшего братишки, было ясно. Если бы взгляды могли поджечь, то Константин бы осыпался невесомым пеплом каждый раз, когда мужик на него смотрел.

Воронцов, перехватив взгляд Кина, мотнул головой, приглашая зайти к нему в комнату.

— Что изволит, Ваше сиятельство? — с издевкой поинтересовался приказчик, когда бывший детектив прикрыл за ним дверь.

— Предчувствие у меня плохое, — тихо произнес он, — нехороший взгляд был у старшего второго каравана. Их семь человек, как бы чего не вышло.

— Погост — нейтральная территория, — напомнил Кин.

На это Константин только хмыкнул.

— Не верю я им. Я курил, наблюдая за вами, пока вы с ним новостями обменивались, так вот, он точно всех пересчитал, запомнил, кто, в какой дом пошел. Усиль охрану каравана.

— Два человека по два часа — вполне достаточно. Это погост, никто не будет тут нападать, — упрямо заявил Кин.

— Ну, смотри, я предупредил.

— Я тебя услышал. Мне кажется, ты не отошел от ночного покушения, отсюда и подозрения, и беспокойство.

— Может, и так, — согласился Воронцов, но только лишь для того, чтобы не продолжать этот бессмысленный разговор.

Доказательств у него не было, а у Кина опыт. Это его не первый караван, и если жив до сих пор, значит, знает, что делает. Вот только опыт прошлой жизни упорно доказывал, что нейтральные территории работают до того момента, пока сторонам выгодно там жить в мире, но стоит качнуть весы, и начинают говорить стволы. Все это вопрос цены.

Ужинали молча, снова вареная картошка с тушенкой, только все же разогрели ее. Люди вымотались и, сварганив еду на скорую руку, улеглись спать. Кин пару раз выходил проверять посты. Каждый раз, возвращаясь, он качал головой, как бы говоря, что зря Константин поднял волну. Он усаживался за стол, и игра с Шрамом и Марикой продолжалась. С полчаса Константин наблюдал, пытаясь понять правила, но не вышло, видимо, была какая-то внутренняя логика. Двенадцать картинок, по шесть карт у каждого, нужно было накрывать парные, вот только зачем-то бросалась еще и пара костей. Наконец Воронцову надоело смотреть на то, что он не понимает. Достав сигариллу, он вышел на крыльцо и закурил, небо затянуто тучами, снова начал накрапывать мелкий дождик, такое ощущение, что местная весна больше похожа на середину среднерусской слякотной осени.

Воронцов уже собирался уйти, когда увидел, как командир второго каравана вышел на крыльцо дома напротив, сопровождаемый своим помощником. Константин стоял в тени, прислонившись к темной стене, и разглядеть его в ночи было не так просто, остаток тонкой сигары он спрятал в руку.

Мужчины напротив закурили и начали о чем-то тихо разговаривать. Несколько раз они пристально смотрели на кузов грузовика, где за пулеметом, закутавшись в плащ-палатку, сидел первый часовой, и в сторону третьего дома, где нес вахту второй. Наконец, они докурили и ушли.

Воронцов отлип от стены и раздавил окурок, который медленно затух у него в кулаке. Хотелось пробовать прокрасться к дому, в котором устроились чужаки, и попытаться подслушать. Но это было нереально, улица просматривалась часовыми, будет подозрительно, если боярин, которого подобрали в проклятой столице, пойдет к дому чужаков. В обход, конечно, вполне реально, в тени изгороди, задами, но тут можно нарваться на стража. Кроме того у этих обозников была собака, похожая на овчарку. И она, явно, свое дело в охране знала. Так что, махнув рукой и не желая рисковать, Константин направился в дом. Говорить об увиденном он Кину не стал, пара взглядов не доказательство, все, что мог, он ему сообщил, а для себя решил, что ночью ему снова не удастся выспаться, но если все обойдется, он потом в дороге отдохнет. Он в наглую взял старый массивный стул из общей комнаты и провожаемый ироничными взглядами ушел к себе. Стулом привычно подпер дверь, проверил, заперты ли ставни (вот только запирались они снаружи), второй стул поставил в темный угол, чтобы, если что, в спину из окна не прилетело, и если через дверь выстрелят, тоже не зацепило, топчан для этого не годился, как раз напротив двери стоял. Положив взведенный револьвер на стол рядом с собой, Константин позволил себе немного расслабиться, из-под двери била тусклая полоска света, шлепали по столу карты, продолжался негромкий разговор. Что и кто говорит, было разобрать невозможно, да и ненужно.