Гувернантка для монстра (СИ) - Орланд Лилия - Страница 37

Лючина согласно кивнула, но улыбка получилась слегка вымученной. Ей явно не терпелось попробовать что-то ещё.

– Может, ты хочешь десерт? – невзначай поинтересовалась я.

– А можно?! – малявка просияла. А мне в очередной раз захотелось настучать мсье Милфорду сковородкой. Ведь у него есть деньги, почему же он держит девочку в таких жёстких условиях? Ведь эта прелестная малышка создана для того, чтобы её баловать.

– Конечно, можно, – я протянула руку и накрыла её маленькую ладошку.

– Хочу мороженое с кусочками сладких фруктов, шоколадной стружкой и взбитыми сливками, – прочитала она почти без запинки подошедшему на мой кивок усатому.

– Что-нибудь ещё? – он записал наш заказ в блокнот и посмотрел на меня.

– Ещё, пожалуйста, чайничек горячего травяного отвара, – улыбнулась я, глядя, как малявка сияет глазами и старается не ёрзать от нетерпения.

Еда здесь была вкусной. Не зря мсье Милфорд заказывал её именно в этом ресторане. А может, «Мечта Греноя» была единственным рестораном в городе?

Лючина старалась есть аккуратно, помня об осанке и столовых приборах. За весь ужин я не сделала ей ни одного замечания, с гордостью глядя, как изящно она держит десертную ложечку, зачерпывая ею краешек из облака из взбитых сливок.

Но насладиться мороженым нам не дали.

– Лючина Дербеней, какими судьбами?

От столика у окна, где сидела компания из четырёх мужчин, к нам поспешил один тип – высокий, мощный, с неприятным самодовольным выражением на лице и кривой ухмылкой.

При взгляде на этого наглеца Лючи побледнела, явно его узнав, а я напряглась. Что происходит?

– Твой папашка по-прежнему держит тебя взаперти? – игнорируя мои предупреждающие взгляды, мужчина подошёл к нам и вальяжно расселся на свободном стуле. – А Сатиса скучает. Она сказала, что хочет тебя увидеть.

Малявка вжала голову в плечи. Десертная ложечка, жалобно звенькнув, упала на блюдце, разбрызгивая мороженое по скатерти. Но, кажется, этого никто не заметил.

– Мсье, мы вас не звали. Будьте любезны покинуть наш столик, – произнесла я ледяным тоном.

Но наглец только хмыкнул и, проигнорировав меня, снова обратился к Лючине.

– Твой папашка всё-таки решился нанять тебе няньку? Уже не боится, что ты наделаешь глупостей? – он противно засмеялся.

А я поняла, что сам он не уйдёт. Схватила предусмотрительно оставленный на столике колокольчик и затрясла им что было силы.

На пронзительный звук начали оборачиваться недовольные шумом посетители. К нам поспешил официант. А неприятный незнакомец, ещё раз гадко ухмыльнувшись, наконец поднялся и вальяжной походкой двинулся к своим друзьям.

– Желаете что-то ещё? – усатый тоже посмотрел вслед незнакомцу, но тот уже сидел на своём месте и что-то рассказывал. Вся компания за столом громко захохотала.

– Принесите счёт, пожалуйста, – произнесла я, чувствуя, как дрожат пальцы.

Ресторан мы покинули, так и не доев десерт. Забрались в Зверя и двинулись в сторону дома. Газовые фонари едва освещали дорогу. И мне приходилось сдерживаться, чтобы не рвануть вперёд со всей скоростью.

Всё праздничное настроение улетучилось.

Я не понимала, что произошло. Кто этот неприятный человек? Но Лючина явно его знала. И на неё эта встреча произвела очень сильное впечатление. Иначе малявка бы сейчас не всхлипывала тихонько, отвернувшись к окну.

Я решила не давить на свою воспитанницу, кинувшись с расспросами, а дать немного времени, чтобы прийти в себя.

Войдя в дом, Лючина сразу же рванула к себе, яростно застучав пятками по лестнице. А я только посмотрела ей вслед. Не торопясь, прошла в кухню, скинула пальто и шапку на спинку стула. Пожалуй, сейчас позволю себе немного беспорядка. Заложила в печь приготовленные дрова и подожгла бересту.

Привычный треск поленьев настраивал на мирный лад. Я заварила чай, поставила на поднос чайник, две чашки и пошла наверх.

Нам с воспитанницей нужно было поговорить.

На мой тихий стук Лючина не откликнулась, и я толкнула дверь. Малявка лежала на постели, уткнувшись лицом в подушку. Она даже не сняла верхнюю одежду и сапожки. Приглушённые рыдания наполняли спальню.

Я поставила поднос на стол и осторожно присела на край постели. Матрас прогнулся под моим весом, и девочка вздрогнула. Её рыдания затихли на пару секунд, а потом она разревелась с новой силой.

– Лючи… – я погладила воспитанницу по голове, и она быстро перевернулась, уткнувшись лицом мне в колени.

Малявка плакала долго, горько и надрывно. А я молча сидела и гладила её волосы, ожидая, когда истерика прекратится. Наконец малявка затихла. Только долгие всхлипы заставляли её маленькое тельце вздрагивать.

– Ты расскажешь мне, кто это был? И почему он назвал тебя Лючина Дербеней? – спросила я.

Малявка кивнула, подняла зарёванное лицо.

– Стефан – муж моей мамы, это её фамилия, – Лючина снова уткнулась мне в колени.

– Муж твоей мамы? – повторила я эхом, от изумления не найдя других слов.

Вот так новости.

Мало того, что мать малявки не умерла, так у неё ещё и есть муж. Причём это вовсе не мсье Милфорд.

Как такое возможно?

– А как же твой папа? – начала я осторожно прощупывать почву, боясь, что девочка снова расплачется.

Но она решительно вытерла рукавом глаза и села на кровати. Я решила, что сейчас не лучшее время для замечаний о необходимости носового платка. Просто ждала, что она скажет.

– Мой папа, он… не муж моей маме, – наконец не слишком понятно пояснила она, теребя руками покрывало и с преувеличенным интересом рассматривая рисунок на нём.

Я ждала продолжения, потому что пока ничего не понимала. Но так и не дождалась, поэтому спросила:

– Как такое могло получиться?

Малявка пожала плечами. Знания брачных нюансов были ей недоступны. И мне, кажется, тоже.

– Моя мама… она другая, и я тоже… – вдруг шёпотом призналась Лючина и кинулась мне в объятия, вжимаясь в меня лицом изо всех. Словно боялась, что я сейчас её оттолкну или буду немедленно требовать ответы.

Но я только крепко обняла её.

Ответы были мне необходимы. Вот только вопросы я буду задавать мсье Милфорду. Думается, он задолжал мне объяснения.

Я помогла малявке раздеться, отвела в ванную, где она умыла заплаканное лицо, а потом уложила в постель. Лючи крепко держала мою руку, пока я тихонько напевала колыбельную, которую когда-то пела ещё моя тётя. После этой песни я всегда хорошо засыпала. И на Лючину она тоже подействовала.

Осторожно высвободив свою ладонь из детской ручки, я поцеловала малявку в лоб и поднялась. А потом спустилась в кухню и долго сидела у печи, глядя в огонь и размышляя о тайнах семейства Милфордов.

Когда огонь потух, и красные угольки почернели, закрыла задвижку и отправилась в свою комнату.

– Что же вы скрываете от меня мсье Милфорд? – думала я, ложась в постель. Но мне никто не ответил.

Утром малявка заболела.

Когда Лючи не спустилась к завтраку, я сама зашла к ней. Девочка лежала под одеялом и смотрела на меня жалобным взглядом, от которого разрывалось сердце.

– Что случилось? – спросила я, одновременно кладя ладонь ей на лоб. В руку пыхнуло жаром. – Похоже, ты заболела…

– Всё хорошо, – она попыталась меня успокоить, – это скоро пройдёт.

Но голосок был таким тихим, почти шелестящим, что я с трудом сдержала слёзы.

– Конечно, пройдёт, – поцеловала малявку в лоб и отправилась заваривать ей чай.

Уже на лестнице решила, что надо прошерстить запасы, чтобы сварить Лючи бульон. А если совсем расхворается, съезжу к доктору за порошками.

От растапливания печи меня отвлекли крики на улице. Что такое? Кто там может кричать?

Я накинула пальто и вышла на крыльцо.

– Хозяйка! Мисс Крунс! Есть кто дома?! – кричали от ворот.

О, боги! Там же приехали мастера. Я совсем забыла.

Поспешила к воротам. В домашние тапочки быстро набрался снег и тут же принялся таять.