Не с тобой-2 (СИ) - "Gesiona" - Страница 17

— …Я сказала ему, что боюсь, что произошедшее всегда будет стоять между нами.

— А он?

— А он ответил, что не будет, если мы оба приложим усилия, чтобы оставить это в прошлом. Что ошибки совершают все, но важно извлекать из них уроки, чтобы не повторять впредь. Я… я недостойна его, да? — упавшим голосом завершила Александра.

— О-о, Саш! — закатила глаза Алиса. — Только не тащи в вашу совместную жизнь этот свой комплекс вины! Вряд ли Эд ждет от тебя бесконечного покаяния. Просто прими, наконец, тот факт, что он любит тебя и готов заботиться о тебе и вашем ребенке.

— Он именно так и сказал. Что все остальное не имеет ровным счетом никакого значения. Алька, я так его люблю-у-у! — заголосила Александра.

— Что ж ты ревешь, дурочка? — ласково спросила Алиса.

— Не знаю! — Сашка икнула и одновременно шмыгнула носом. — Я просто до смерти боялась его потерять!

Через полчаса Алиса провела наспех собравшуюся Сашу и бережно поддерживающего ее Эдгара до такси.

— Только не пропадай, — напутствовала она наконец-то перешедшую в расслабленно-опустошенное состояние Александру. — Сообщай о любых изменениях в самочувствии. И не тяни с визитом к врачу.

Александра мелко закивала и жалобно проговорила:

— Я подвела тебя, да?

— Не говори глупостей, Шурик! В чем ты могла меня подвести? — покачала Алиса головой. — Я очень за тебя рада! Береги себя… Берегите друг друга.

Сашка шмыгнула покрасневшим от бесконечных слез носом.

— Вот только попробуй! — возмутилась Алиса. — Эд, да забери ты ее уже! Это же просто невозможно!

Александра махнула рукой и неловко полезла в машину. Эдгар коснулся губами щеки Алисы, прощаясь.

— Просто… держи меня в курсе, — попросила она. — На Сашу я не особо надеюсь.

Он серьезно кивнул. Хлопнула дверца. Алиса провела глазами скрывшуюся за поворотом машину.

— Ну вот, — потрепала она по голове нетерпеливо переступившего с лапы на лапу Ориона, — снова мы с тобой остались одни.

Пес блаженно зажмурился от ласки и коротко взбрехнул, всем своим довольным видом демонстрируя, что совсем не против такого рода одиночества. Алиса вздохнула.

И дни помчались за днями, похожие друг на друга, как однояйцевые близнецы. Работа, дом, дорога туда и обратно, прогулки с Орионом, вечер под пледом с книгой. Раз в неделю вынужденный шопинг.

Некоторое оживление в ее монотонную жизнь вносила лишь легкая, ни к чему не обязывающая переписка с Джейденом. Джей мог просто пожелать ей доброго утра, и это пожелание становилось залогом ее удачного дня, а мог настрочить в чате настоящее письмо, полное смешных описаний нелепых казусов на съемочной площадке и метких характеристик товарищей по ремеслу. А чего стоили его забавные двустишия, которые он генерировал легко и как бы мимоходом, и которые она с удовольствием собирала и перечитывала. Джейден ни единым словом не напоминал ей о произошедшем в последний вечер на Родосе, и за это она была ему благодарна. Порой ей самой начинало казаться, что тот поцелуй был всего лишь плодом ее пострадавшего от продуктов греческого виноделия воображения.

Иногда ее навещала Рита. Они пили кофе с яблочным пирогом, который та неизменно привозила с собой, и болтали почти как в прежние времена. Почти, потому что былая легкая непринужденность из их общения ушла безвозвратно. И потому что каждый разговор рано или поздно сворачивал на одну тему.

— …Я не оправдываю его, — печально покачала головой Рита. — Тому, как он себя вел, нет оправдания.

Алиса напряглась. Обычно за подобным вступлением следовало — «но»…

— Если ты чувствуешь, что способна двигаться дальше, иди и не оглядывайся. Переворачивай страницу, выстраивай свою жизнь заново. Но, дорогая, — она ладонью накрыла руку Алисы, — я же вижу, что ты не в силах это сделать. Ты зависла в безвременье: и простить не можешь, и жить полноценно дальше тоже не можешь. Эли, люди должны разговаривать друг с другом. Ваши отношения просто оборвались. И теперь своим молчанием ты разрушаешь себя. Попытайся найти в себе силы для простого разговора.

Алиса подняла на нее глаза.

— Разговора о чем?

— Я думаю, ты знаешь, о чем. Вы оба знаете, о чем.

Алиса отрицательно покачала головой.

— Нет. Нам нечего обсуждать, — ответила она и добавила чуть тише. — Простите.

Рита тяжело вздохнула.

— Что ж, я надеюсь, ты все же изменишь свое мнение, — сказала она. — И, пожалуйста, дорогая, не отдаляйся от нас. Мы столько лет были родными людьми, давай не будем ставить на этом крест. Это ты можешь мне обещать?

— Вы знаете, как я к вам отношусь, — ответила Алиса.

Рита внимательно посмотрела на несостоявшуюся невестку, легонько сжала ее пальцы и встала из-за стола.

Дублин, декабрь

Холодный ветер настойчиво норовил забраться под теплую куртку, заставляя беспрестанно ежиться и пританцовывать на месте. Поправив съехавший с головы капюшон, Алиса сунула руки в карманы и развернулась на сто восемьдесят градусов, принимая спиной резкие порывы. Хотелось домой в уютное обволакивающее тепло к шерстяным носкам и обжигающему кофе, но было неловко перед псом, который, очумев от неожиданно свалившегося на него блаженства в виде долгой прогулки, нарезал круги по пляжу, заходясь в беспрерывном лае. Ему нецензурно вторили совершенно деморализованные наглым вторжением чайки.

Поморщившись, Алиса покосилась на небо. Налившиеся свинцовой тяжестью, беременные снегом тучи низко нависали над стылыми, подернутыми сизой рябью волнами. Но снег отчего-то не шел. Коренной ирландец Марк ухмылялся ее ожиданиям.

— Снег был прошлой зимой. Следующий по расписанию — через десять лет, — выдавал он оптимистичный прогноз. — Пора бы уже и привыкнуть.

Не привыкалось. Хмурое небо, с которого постоянно что-то моросило или откровенно лилось, навевало уныние. И с этим унынием не могла справиться даже предпраздничная суета, охватившая преобразившийся в ожидании Рождества Дублин. Особенно предпраздничная суета. Яркая иллюминация на улицах, оживление и толкотня в магазинах, предвкушающе озабоченные лица — все это тянуло за собой цепочку живых и болезненных ассоциаций с прошлым Рождеством. Последним Рождеством из ее прежней счастливой жизни, которая закончилась душной августовской ночью почти пять месяцев назад.

Прошло уже столько времени, и, казалось бы, горечь и боль притупились, давая возможность если не жить, то хотя бы нормально дышать, но, как и прежде, достаточно было любой мелочи, и остановить неотвратимое соскальзывание в воспоминания было уже невозможно. А этих мелочей было так много. Начиная от каждой вещи в доме, которая волей или неволей несла на себе отпечаток личности хозяина, и заканчивая случайно выхваченным в толпе чужим лицом, и не похожим вовсе, но это становилось понятно только потом, когда спадала пелена, и остановившееся было сердце отчаянно пыталось поймать привычный ритм. Он никуда не делся из ее жизни, он по-прежнему присутствовал в ней, глядя на нее с обложек глянцевых журналов, с афиш шумно стартовавшего блокбастера «Полиция города ангелов» и билбордов, несущих рекламу бренда Ralph Lauren, лицом которой он неожиданно стал.

Чего греха таить, она и сама порой провоцировала этот возврат к прошлому. Злясь на себя, стесняясь собственной слабости, вбивала его имя в строку поисковика. Она и самой себе не смогла бы объяснить того болезненного, постыдного любопытства, с которым пролистывала страницы с новостями о нем. Большое, крайне сдержанное и безэмоциональное интервью в преддверии премьеры «За край Ойкумены», полное пространных рассуждений о роли личности в истории, о воплощенном образе великого полководца и о гениальности и деспотизме не менее великого Ричарда Моргана. Куча дублирующих друг друга заметок о прошедших кинофестивалях, на которых был представлен его артхаусный проект. Всякий мусор в виде подборок «5 фильмов про плохих парней» или «15 черных комедий на любой вкус». И никакой личной информации за последние несколько месяцев. Ни слухов, ни сплетен, ни скандалов. Столь обожаемый таблоидами, он просто взял и исчез с радаров желтой прессы.