Империя Страсти (ЛП) - Кент Рина - Страница 75

— Ты уверен, что она здесь? — спрашиваю я, пока его люди расходятся по территории по одному лишь кивку.

— Да. — он подносит сигару к уголку губ, но не зажигает ее. — Он поэт, Бруно. Возможно, он не выбрал бы день ее рождения, как я думал, но он определенно привел бы ее в то место, где она предала его.

Я иду к лестнице, мой позвоночник скован напряжением, и каждый шаг отдается гулом в ушах.

Рука опускается мне на плечо, но Николо не останавливает меня. Он просто идет рядом со мной.

— Куда это ты собрался, богач? Позволь мне позаботиться об этом.

— Как будто, блядь, я тебе доверяю.

— О Бруно позаботятся. Я даю тебе слово.

— Я иду с тобой.

— Не вини меня, если тебя случайно подстрелят.

Он отпускает меня, просто пожав плечами, но идет рядом со мной. Или полубегом, потому что лестницу я преодолеваю в мгновение ока.

Но от увиденной сцены я едва не падаю обратно вниз. Гвен привязана к креслу и пытается откатиться от края, где находятся Аспен и Бруно.

Моя грудь взрывается от мириад поганых эмоций, которые начинаются и заканчиваются страхом.

Всеобъемлющим.

Такого я никогда не испытывал за всю свою чертову жизнь.

— Мама, нет!

Громкий крик Гвен сотрясает стены, и я даже не думаю об этом, когда бегу туда, где Аспен пытается спихнуть Бруно с края.

И мне это удается.

Мир замирает на секунду, когда они оба падают вниз, и я ныряю, хватаясь за все, до чего могу дотронуться.

За ее руку.

Мои пальцы впиваются в ее кожу, и я падаю на живот, чтобы схватить ее обеими руками.

Она чертовски тяжелая.

Я нахожу причину необычного веса, который точно не принадлежит Аспен, когда смотрю вниз и вижу Бруно, который держится за ее талию обеими руками и смотрит вверх с маниакальным выражением лица.

Аспен, однако, нет. Ее глаза закрыты, а из раны на боку ее головы течет кровь.

Черт, черт, черт.

Мои плечи едва не вырываются из гнезд, но я все равно пытаюсь поднять ее. Лучше было бы бросить камень в голову паразита и избавиться от него, но, если я отпущу Аспен, она наверняка последует за ним.

Выстрел пронзает воздух, и я замираю, думая, что с Гвен что-то случилось, но затем вес становится легче, так как Бруно отпускает Аспен. Между его пустыми глазами появляется дыра, когда он падает, и его голова разбивается о землю.

— Никто не наебывает меня и не выживает, чтобы говорить об этом, — бесстрастно произносит Николо из положения стоя, медленно пряча пистолет.

Затем он встает на колени, помогая мне подтянуть Аспен, но я уже держу ее наполовину на краю.

Как только она оказывается на твердой земле, я убеждаюсь, что она дышит, затем касаюсь ее щеки.

— Аспен, дорогая, открой глаза.

— Мама! — Гвен падает на колени рядом с нами, вероятно, ее развязал один из людей Николо. — Папа, с ней все будет в порядке?

Я прижимаю голову Аспен к своей груди.

— С ней все будет хорошо.

Она, блядь, должна быть в порядке.

***

Я вышагиваю по коридору больницы взад-вперед, как загнанный в клетку зверь.

Шарканье медсестер, суетящихся вокруг, в сочетании с прогорклым антисептическим запахом зажимают горло. Теперь я понимаю, почему Аспен ненавидит это место. Здесь пахнет смертью, кровью и самыми страшными кошмарами.

Нет.

Я не буду думать о смерти в таких ситуациях. Просто не буду.

Врачи были с Аспен, кажется, целую вечность, а медсестра, которая выходила раньше, ничего не сказала, даже когда я пригрозил подать на это место в суд и уволить ее.

— Папа…

Я останавливаюсь и смотрю на Гвен, которая сидит на стуле, раскачиваясь взад-вперед, как в детстве, когда она была расстроена. Ее верх порван у воротника, но ее плечи прикрыты моим пиджаком, который я накинул на нее раньше. Ее лицо испачкано, полосы сухих и свежих слез прочерчивают ее щеки.

— Что если… что, если она не выживет? Что если… она впадет в кому, как ты?

— Эй. — я сажусь рядом с ней, обхватываю ее рукой и принимаю свой успокаивающий родительский тон, хотя ее мысли отражают мои. — Она чертовски сильная и не позволит этому опустить ее.

— Но она не бессмертна. — она плачет у меня на груди. — И она, похоже, тоже решила умереть. Ее отец… заставил ее выбирать между тобой и мной, но она решила пожертвовать собой, папа. Она решила броситься с края вместо того, чтобы увидеть смерть любого из нас. Но что, если это мы потеряем ее? Я только что нашла ее…

Моя грудь содрогается от преследующей силы грусти Гвен, и я продолжаю гладить ее по плечу, пытаясь сохранить спокойствие. Пытаюсь обмануть свой мозг мыслью, что с Аспен все будет хорошо.

— Я тоже только что нашёл ее, и я не позволю ей так просто уйти. Она выберется из этого.

— Обещаешь?

Гвен смотрит на меня глазами, наполненными слезами.

— Обещаю, Ангел.

Дверь открывается, и мы оба вскакиваем на ноги, когда доктор выходит, снимая шапочку.

— Как моя мама? — спрашивает Гвен дрожащим голосом.

— Сейчас ее состояние стабильно, но мы не узнаем, пока она не придёт в себя, и мы не проведем дополнительные тесты.

Моя дочь, пошатываясь, прижимается ко мне, пока доктор рассказывает нам о травме головы, которая не критична, и о тестах, которые они будут проводить.

К тому времени, как он уходит, приезжает Нейт. Я позвонил ему, чтобы он отвез Гвен домой. Она испытала слишком много стресса для одного дня, и едва держится на ногах.

— Нейт. — она бросается в его объятия. — Мама ранена и не приходит в себя.

Он обхватывает ее рукой в качестве защиты и смотрит на меня поверх ее головы. Вероятно, он думает о том же, о чем и я.

С каких пор она называет Аспен мамой?

Сейчас, видимо, потому что только сегодня она обратилась к ней так.

— Отвези ее домой. Она устала, — говорю я ему, не понимая, как, черт возьми, я вообще могу говорить нормально.

— Я хочу остаться, — протестует она, глядя на меня.

— Поезжай, переоденься и отдохни, а потом возвращайся, Ангел. Ты же не хочешь, чтобы она увидела тебя похожей на выжившего из фильма ужасов?

— Нет, — ворчит она.

— С тобой все будет в порядке? — спрашивает Нейт.

Я издаю неопределенный звук и отмахиваюсь от него.

Через три минуты они уходят, а я тяжело дышу, опираясь рукой на стену. Мне просто нужно собраться с мыслями, когда она проснется.

А она, блядь, проснется.

— Проверка завершена. Никаких полицейских дел не запланировано.

Я отталкиваюсь от стены, чтобы найти источник голоса. Николо стоит в своей обычной невозмутимой позе, рука в кармане. Его костюм-тройка, который он надевал раньше, все еще отглажен и чист, на нем нет ни грязи, ни крови.

— Что ты здесь делаешь?

Я встаю во весь рост, лицом к нему.

— Решил сам сообщить хорошие новости. Тебе не придется иметь дело ни с телом Бруно, ни с кровью, ни с вопросами, которые может задать полиция. Что касается рыжеволосой, уверен, что она выживет.

— Да, выживет, а когда выживет, ты освободишь ее от своих грязных дел.

— У нас был уговор, Кинг. Моя защита за ее услуги.

— Небрежная защита, подвергшая ее чертовой опасности. Или ты освободишь ее, или можешь поцеловать мои миллиарды на прощание.

Он приподнимает бровь.

— Ты готов выложить за нее столько денег?

— Я готов отдать за нее все свое гребаное состояние, но вместо того, чтобы признать это, я говорю: ты ее освободишь.

— А ты сохранишь свои инвестиции.

— Да, но я больше не буду твоим исполняющим обязанности члена совета защиты. Найди кого-нибудь другого, кто будет убирать твои беспорядки.

— Договорились. — он поворачивается, чтобы уйти, помещает сигару между губами и зажигает ее, затем останавливается и снова смотрит мне в глаза. — Ты уверен, что она все еще не твоя женщина?

— Она моя, блядь, женщина.

Единственная женщина, которую я когда-либо хотел видеть своей.