Спасти мир в одиночку - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 47

Но сейчас мужчины ее не интересовали. В голове крутились мысли, разноцветные, как лошадки, слоники и машинки на детской карусели… Она умела анализировать жизненные ситуации и делать правильные выводы, но сейчас зашла в тупик. Первоначальное задание – зафиксировать и задокументировать контакт Иуды с Поводырем и принять меры в зависимости от конкретных обстоятельств, – не требовало поездки в Австрию. Осмотр древнего замка Маутендорф и его окрестностей не имел никакого отношения к предательству высокопоставленного российского чиновника, находящегося в Венеции! Тем более что Цицерон не поставил ей там реальной задачи, ограничившись видимостью поручений «для отвода глаз», а на самом деле совершенно бесполезных и не дающих конкретных результатов! И ничего не объяснил насчет цели вертолетного путешествия, которое стоило немалых денег и требовало обоснованного отчета перед Центром! Но как он думает отчитываться? Чем? Что он получил в итоге? Ни-че-го! А экскурсионный тур по крепостям позднего средневековья никто, конечно, не оплатит, больше того – он вызовет множество вопросов!

Может быть, у него есть собственные бизнес-интересы в тех краях? Сейчас этим никого не удивишь, хотя в их Службу зараза стяжательства, вроде бы, не проникла. Да и сам Цицерон никогда не был замечен в предприимчивости и корыстолюбии… Хотя с чего бы, вернувшись из этой мутной поездки, он сорвался в другую, не менее мутную, далекую от территории, на которой находятся фигуранты разработки… Может, все дело в личной обиде? Ведь не зря он отказался жить с ней в одном номере со всеми вытекающими из этого последствиями… А ведь раньше никогда не упускал возможности переспать и не прикрывался надуманными причинами, столь же банальными для мужчин, как головная боль для женщин…

После того как она сработала на укрепление контакта с Иудой, отношение Цицерона действительно изменилось: стало откровенно прохладным, если не холодным, как лед. И это непонятно! Они не муж и жена, в Москве он никогда не интересовался ее личной жизнью, а тут вдруг вспыхнула ревность к рабочим моментам…

– Синьора, вы позволите угостить вас? – рядом со столиком нарисовался полный итальянец лет шестидесяти с седыми усиками-стрелочками и сладкой улыбкой на щекастом лице.

– Спасибо, синьор, я жду мужа, – как можно любезней ответила она, хотя вовсе не была настроена на любезность. Кавалер исчез.

На самом деле было непонятно, кого она ждет и что вообще здесь делает. Цицерон поручил ей следить за передвижениями и контактами «объектов», но это задание было столь же надуманным и бесцельным, как его поручения в Маутендорфе. К тому же заведомо невыполнимым. Как и все береговые отели, «Бауэр Палаццо» имел два входа и, соответственно, выхода – на сушу и на воду. В одиночку невозможно контролировать оба. И невозможно незаметно сопровождать знакомых людей как по земле, так и по каналам, тем более что плавсредствами она не располагает. Значит, это тоже задание «для отвода глаз»! Но от чего он отводит ее глаза? Впрочем, неважно! Главное, что она попала под подозрение… Значит, ничего хорошего ждать не приходится!

Разноцветные фигурки на карусели мыслей выцвели, и теперь были окрашены в один цвет – черный! С напарником что-то происходило и это «что-то» не сулило ничего хорошего для совместной работы и их дальнейшего общения. Змей недоверия, вползший между разведчиками, может причинить не меньше вреда, чем его библейский пращур. А может, и больше! Она стала напряженно думать, как можно исправить ситуацию, но в голову ничего подходящего не приходило…

Стоп! Поток мыслей прервался – из автоматически разъехавшихся дверей «Бауэр Палаццо» вальяжно вышел Иуда и вразвалку направился в ее сторону. Одет он был как обычно – дорого, но безвкусно: фирменный спортивный костюм серого цвета с белыми полосками и белые кроссовки на липучках. Неспешно вышагивая через площадь, он по-хозяйски осматривался, разглядывал затейливые фасады старинных домов, воркующих на асфальте голубей, летающих над площадью чаек, особенно внимательно, с головы до ног, оглядывал молодых женщин. Эльвира уже отмечала, что этот тип любил выпить здесь утреннюю чашечку кофе, которая в уличном кафе стоила в три раза дешевле, чем в отеле. И хотя несколько евро ничего не решали для постояльцев гостиницы класса «люкс», пословица «Богатые потому и богатые, что скупые» многократно, если не всегда, доказывала свою справедливость.

Эльвира отвернулась и подняла руку, подзывая официанта. Когда он подошел, заказала еще ликер и кофе.

– А, вот ты где! – раздался сзади раздраженный голос. – Ты что, нарочно от меня прячешься?

Она повернулась и изобразила удивление.

– С чего вдруг мне от тебя прятаться?

– Да с того, что ты выставила меня дураком перед серьезными людьми! Хорошо, что не попалась под горячую руку, твой дружок помешал…

– Умного дураком не выставишь, – хладнокровно парировала Кобра. – А тебя я вообще никак не выставляла. Это ты меня выставил вместо своей жены! А что касается Алессандро, то ты мог поговорить с ним напрямую…

– Нет уж, спасибо! – Кулебякин поёжился. – У него глаза убийцы!

– А в свои глаза ты не заглядывал? – она засмеялась. – Подсаживайся лучше, а то совсем скучно…

Кулебякин проскреб стулом по асфальту и плюхнулся напротив нее.

– На язык острая, за словом в карман не лезешь… И на моих мочалок не похожа, да и на других тёлок… Кто ты вообще такая?!

– В смысле? Мы же знакомы!

– Кто ты такая по жизни?! – повысил голос Иуда. – Мистеры Бекстер и Одли сразу тебя раскусили! Никто не поверил, что ты библиотекарша! И мой друг Анджело имел со мной очень неприятный разговор!

Эльвира знала, что куда большие сомнения вызвали походы Кулебякина в библиотеку, но оглашать это не могла, так как не была очевидцем разговора и узнала о нем через «жучка».

– А при чем здесь Анджело? Он что, твой начальник?

– При том! – отрезал Кулебякин. – Так кто ты на самом деле?!

Она вздохнула.

– Я действительно когда-то работала в библиотеке. А потом занималась почти тем же, чем твои… гм, подруги: модельным бизнесом и поисками солидного мужа…

Официант принес заказ Эльвиры и кофе для Кулебякина. Он сделал первый глоток, обжегся и поморщился.

– И этот твой Алессандро – подходящий кандидат в мужья?

– Был. После загула с тобой мои шансы как невесты снизились! Возможно, до нуля…

– А куда же ты все-таки пропала? Я искал тебя два дня!

Эльвире не нравился этот разговор, и она решила переключить внимание Иуды с разгадывания тайн её личности на что-нибудь другое. А лучшее средство для этого – сказать правду. Но только ту, которая не имеет отношения к работе.

– Я же девочка. Куда повезли, туда и поехала. Мы летали в Австрию, осматривали старинный замок Маутендорф.

– Чего вдруг?

– Алессандро занимается антиквариатом, у него были какие-то деловые интересы. Он и сейчас в отъезде – бизнес есть бизнес!

Они сидели напротив друг друга и, никуда не торопясь, пили кофе. Это было непросто: порция эспрессо с пенкой едва покрывала дно маленькой чашечки, и даже если просто мочить губы, то она быстро заканчивалась. Надо уметь растянуть этот процесс и продлить удовольствие.

– Ну, ладно, – уже другим тоном, миролюбиво сказал Кулебякин. – Сейчас придут Мика с Ликой, да Анджело подтянется. Позавтракаем здесь: высокая кухня надоела, хотим простой итальянской пищи! А потом поплывем на катере, выйдем из лагуны в море… Поедешь с нами? Думаю, это веселей, чем рассматривать древние камни!

– Поеду! – охотно кивнула Эльвира. Таким образом она полностью выполняла задание напарника и брала под наблюдение всю компанию.

– А вот уже и девчонки! – захохотал Иуда и принялся махать короткопалой рукой. – Они будут юнгами!

Через площадь к ним подбежали Лика и Мика в сине-белых полосатых костюмах от Поля Шарка: майки, имитирующие тельняшки, и шорты такой же расцветки. У Мики впереди вышит золотыми нитками якорь, а у Лики – штурвал, между рукоятками которого скромно вытарчивали бугорки грудей. На головах у них надеты капитанские фуражки, с кокардой в виде заключенной в круг акулы, а на ногах – балетки от Шанель на плоской подошве. В этой одежде они были похожи на совсем молодых девочек-близнецов, а длинные голые ноги привлекали внимание настолько, что сам наряд отходил на второй план.