Лали. Судьбоносная (СИ) - "De Ojos Verdes" - Страница 42

— Мама… — с мольбой прошептала девушка. — Но он же тебя предал… Ты могла бы не делать всего этого…

— И где гарантия, что сейчас мне было бы лучше? Я должна была отказаться от любимого человека, разлучить дочерей с потрясающим отцом, уйти и запереться в родительском доме, сетуя на жестокую судьбу? То есть, разрушить семью, чтобы потешить свое самолюбие?

— Как ты могла его еще и любить? Как ты ему доверилась?

— Лали, любовь на то и есть самое сильное и благородное чувство, чтобы содержать в себе и прощение. И доверие. Ты это должна сама ощущать. Не все случаи можно прощать. Но подумай. И положа руку на сердце, попробуй не признать, что твой отец этого заслужил.

И снова девушка завыла, поднимая глаза наверх, словно обращаясь к Создателю. Конечно, заслужил! Господи, но это так чудовищно по отношению к маме!

Лали кинулась к ней и крепко обняла, осыпая поцелуями все лицо, оставляя на ее щеках разводы от собственных слез.

— Родная моя, любимая… Мамочка, ты такая сильная у нас. Почему я на тебя не похожа? У меня не получается отпустить и довериться…

— Почему? Что у вас случилось?

— Мои страхи у нас случились, мама. На основе прошлого…

— Глупая, — она по-доброму треплет волосы девушки. — Твой муж тебя обожает. Всегда смотрел на тебя с восхищением, а ты вся такая папина дочка, гордячка…

— Я знаю, — уже тише отвечает Лали, теснее прижимаясь к спасительной груди.

— У вас другая история. Да и нам всем кажется, что он уже нагулялся…

Девушка остолбенела.

— Чего?

Женщина нежно отстранила ее от себя, чтобы прямо взглянуть в глаза.

— А ты думала, если мы не произносим вслух, то и не видим, как тебе плохо от того, что он на твоих глазах меняет…хм… Меняет спутниц.

И тут совершенно неожиданно для самой себя Лали расхохоталась. Да уж, так изысканно назвать любовниц могла только ее мама.

— Спутница у него одна, — твердо заявила, возвращаясь на свое законное место у сердца матери. — Пожизненная. А эти — так, прохожие. Прошедшие.

Сама удивилась, как легко сделала это заявление.

— Вот и умница, моя девочка. Сомнения и страхи разрушают. А твой муж замечательный мужчина.

Да. Неповторимый. Незаменимый. Родной.

Больше трех недель Лали не слышала его голоса, не видела этих кофейных глаз, полных пламени. Рассыпалась, вспоминая, как он уходил. Взгляд Ваграма, полный сокрушения, она не забудет никогда в жизни. Он смотрел на нее по-всякому: и с вызовом, и с издевкой, и со злостью. Но разочарование? Отвратительное чувство. Когда знаешь, что по собственной вине не оправдал ожиданий человека, который этого не заслуживает. И как можно было забыть эту дурацкую пачку на столике? Язык в тот момент не повернулся сказать, что она беременна, не так надо было сообщать эту новость. Да и сил не было на что-то большее…

После ухода мужа Лали окончательно поникла. День сменял ночь, ночь являл после себя новый день. А она думала, думала, думала. Понимала, что не имеет оснований ему не верить. И имеет все основания ему доверять. А потом вспоминала об отце, и земля моментально уходила из-под ног. Если бы не обязательства на новом рабочем месте, девушка вообще не выходила бы из дому. Помимо того, что ее мучили эти вопросы, к общему паршивому состоянию прибавился и токсикоз.

«Что, малыш, решил подкинуть дров?», мысленно обращалась к своему нутру, постепенно привыкая к новому статусу.

А потом стала просить прощения у маленького существа за свой первоначальный испуг и непринятие. Ложилась на кровать, клала ладони на живот и разговаривала. Это удивительным образом успокаивало, давало почувствовать, что она не одна…

— Я пойду, мам, — Лали подняла голову с решительным блеском в глазах.

Теплый взгляд прошелся по ней. Так только мама умела — посмотреть так, чтобы благословить.

— Лали, забудь о том, что узнала. Забудь, дочка, потому что это лишний груз. Не твой.

— Хорошо. Спасибо.

Прощальные объятия были самыми крепкими и обнадеживающими.

Господи, как ей это было нужно!

Девушка отправилась домой, приняла душ, смывая слезы, и улеглась в постель. Столько, сколько она плакала за последние полтора месяца, не плакала за всю свою жизнь до этого. Наверное, пришло время закрыть гештальт.

— Знаешь, маленький, — пальцы машинально потянулись вниз и стали поглаживать кожу в районе пупка, — твоя мама пусть и глупая, но зато тебя очень любит. Ну а с папой тебе несказанно повезло.

Образ улыбающегося ей мужественного лица заставил затрепетать сердце. Лишь бы не поздно было ещё все вернуть…

Мелодичной голос разливался по комнате, словно убаюкивая, пусть и при свете дня:

— Завтра пойдем и попросим у папы прощения. Скажем, что повзрослели и приняли всё, как есть. И будем жить. Не существовать.

Итак, Лали решилась пересмотреть книгу своей судьбы как сторонний зритель. Она родилась и выросла в образцовой семье, давшей ей любовь и тепло. Родители с огромным уважением относились друг к другу, являясь примером для детей. Им прививали только хорошее. Дали всё возможное, что только могут дать старшие. Действительно, какое она имеет право лезть в их прошлое, если уж они сами с завидным достоинством смогли перешагнуть через выпавшие испытания? Пусть сначала будет сложно смотреть в глаза отцу, но Лали научится. Потому что, несмотря ни на что, она папина дочка. А этот диагноз не лечится.

На секунду шальная мысль о том, что Эмили могло не быть в её жизни, ядовитой стрелой пронзает сознание. Она же их маленькое Облачко, пухлые ручки и ножки которой девушка с упоением целовала, как только впервые увидела девятилетней девочкой. И если мама смогла понять и простить, кто такая Лали, чтобы обвинять отца в предательстве? В конце концов, Антон был прав, когда говорил, что некоторые вещи не поддаются объяснениям. Они просто имеют место быть, чтобы направить нашу жизнь в нужное русло…

Получается, единственным негативным опытом за все эти годы были их отношения с Ваграмом. И здесь дело в задетой гордости. Как это, думала Лали, он смеет демонстрировать такое пренебрежение, не ограничивает себя, когда как она сама старалась соответствовать статусу его невесты всегда, сколько себя помнила. При этом наедине на любой выпад подготавливала два. На колкость — отвечала потоком язвительных высказываний. Пусть и таким способом, ей было важно оставить в нём след. Чтобы помнил — она есть, и она должна быть единственной. Разве думала девушка тогда, что спустя годы её сокровенное невысказанное желание, которое отчаянно подавлялось, сбудется таким сказочным образом?

Так, значит, жизнь удалась? Если человек, которого любишь ты, любит тебя. Да еще и так. Может, именно потому, что всё слишком волшебно, Лали и боится поверить в реальность происходящего? Ведь ещё в недавнем прошлом от его шагов ждала только подвохов. В какой же миг всё изменилось? Когда Ваграм понял, что чувствует к ней?

Неужели надо было пройти целую вечность в режиме холодной войны, чтобы осознать, что ничего лучше мира нет? Он крылся в каждом обжигающем искрами взгляде, в нежном прикосновении, адресованной возлюбленному счастливой улыбке, в радости обладания, в полноте служения друг другу… В любви, одним словом. Основе основ. Цели всех возвышенных целей.

Разве готова она перечеркнуть эти бесценные моменты из-за мифических страхов? Ваграм, конечно, ей жизнь попортил в своё время. Но и она в долгу не оставалась.

Квиты? Безусловно.

Смогут? Однозначно.

Веки постепенно тяжелели, дыхание выравнивалось. Когда окончательное решение было принято, усталость, сопровождающая Лали все эти дни, взяла своё. Девушка заснула крепким сном впервые за столько времени. Отказалась составлять компанию никчемным мыслям, отравляющим её и так слишком долго. Больше она не станет подкармливать непрошенных демонов…

* * *

Ткань легкого пальто, облегавшего стройную фигуру, щекотала кожу, вызывая дискомфорт. Но красота требовала жертв, поэтому надо было терпеть.