Лали. Судьбоносная (СИ) - "De Ojos Verdes" - Страница 36

А потом ещё и известие об Артёме… И всё как-то разом ушло на второй план, заглушенное действительно важным переживанием.

Так и протекли эти несколько недель в неугасаемом смятении. Но, как известно, буря зреет и звереет именно в тиши.

Очень помогала отвлечься работа, в которую Лали окунулась с головой. Но свою нынешнюю деятельность работой она вовсе и не считала. Скорее, зажигаясь энтузиазмом коллег, именовала это призванием. Члены правления фонда, изучившие её резюме, были так удивлены сменой деятельности и впечатлены достижениями, что предложили должность руководителя службы волонтеров. А, может, этому способствовал и факт увеличения числа спонсоров, к которому Лали приложила руку. Или же идеи, выдвинутые ею, сочетающие знания заграничных обучений и опыт работы в холдинге, который все же пригодился в организационном плане.

Руководителем она себя не называла. Равно трудилась со всеми ребятами, искусно управляя процессом. И это ей безумно нравилось. У неё получалось четко расставлять цели, распределять задачи и подпитывать сам процесс. Коллегам о своем положении и о семье практически не рассказывала, не хотела, чтобы задавали вопросы, как это делали друзья и близкие, не совсем понимающие, зачем она подалась в эту сферу. А надобности объясняться Лали не видела. Просто наслаждалась тем, что делает.

— Завтра после мероприятия я сразу поеду к родителям, — уже по пути домой сонно пролепетала девушка, закрывая глаза. — Прошу тебя хотя бы там проявить вежливость к Антону…

— Да, как же семейный праздник без Антона… — выплюнул Ваграм с сарказмом.

— Никак. Так же, как и ты, он тоже часть меня. И моей семьи.

Больше он ничего не сказал, но Лали явственно ощутила, как воздух между ними опять сгустился, обволакивая отвратительным вязким предвкушением чего-то плохого. Своеобразные бессмысленные перепалки стали частью повседневности. Выматывали, вытягивали силы, словно дергая по нитке за раз. Девушка часто ловила себя на мысли, что находится на грани, стоя перед пропастью и не осознавая, что на её дне. И есть ли это дно, вообще? Может, падение будет бесконечным.

Стоило войти в квартиру, они моментально молча разошлись каждый в своем направлении. Лали прямиком отправилась в душ, стащила одежду, скидывая её неаккуратным ворохом на пол. Усталость давила на плечи, и хорошо бы понежиться в горячей ванне, но желания нет.

Струи приятно массировали ноющие мышцы, принося короткие мгновения облегчения. И Лали училась отключать мозг хотя бы в это время, мечтая, чтобы вода унесла с собой её мытарства…

Звук открывающейся двери кабинки оповестил, что уединение самым наглым образом нарушено. В следующую секунду мужские руки придавили женское тело к своему. Не просто прижали, а именно придавили с силой, будто нацелившись растворить её в нём.

Лали откинула голову ему на плечо. Знакомый трепет мелкими всполохами прошелся по ней, дыхание замедлилось, грудь тяжело поднималась и опускалась. Одной рукой придерживая её за талию, будто боясь, что она ускользнет, если ослабить хватку, Ваграм вдавливал девушку в себя еще больше, а свободной прошелся по девичьей груди, прокладывая огненную дорожку через плоский живот. Его ладонь опустилась ниже, умелые пальцы очень быстро довели её до полуобморочного состояния. С ним всегда так. Он всё знает об этом предательском теле. Лучше неё самой. Лали еще больнее закусила губу, подавляя стон. Да, пожалуй, интимная сторона их жизни была самой честной. Здесь девушка никогда не артачилась, но в последнее время будто сдерживалась в эмоциях.

Ваграм чувствовал. Злился.

Резко развернув Лали к себе лицом, мужчина потянул её за волосы, заставляя как можно сильнее запрокинуть затуманенную голову. И тут же припал ко рту в голодном порыве, жадной потребности. Терзал, прикусывал, а затем перекинул всю артиллерию на подбородок и шею, оставляя мелкие следы укусов.

Наказывал. Не находил других способов показать свою горечь и уязвимость от её поведения.

Лали чувствовала. Не сопротивлялась.

Секунда — и её в самой нахально-развязной манере молниеносно приподняли за ягодицы и прижали к мокрому кафелю спиной, вызывая неприятные холодные мурашки по линии всего позвоночника, и заставляя ноги обвить мужскую талию. Толчок — и дерзкая атака заставляет задохнуться от нахлынувших слишком острых ощущений, в которых были яркие нотки чего-то неизведанного.

— Смотри на меня, Лали, — грубо требует Ваграм, слишком стремительно проникая внутрь.

Она слышит это тихое рычание через шум воды, но не находит сил разлепить веки. Вместо этого сплетает свои руки на его шее, чтобы найти хоть какую-то точку опоры. Прячет голову в районе напряженной мужской шеи и в порыве заглушить собственные крики, вонзает зубы в упругую плоть плеча. Над ухом раздается шипение, и дальнейшие движения Ваграма смахивают на безумную агонию.

Лали позволяет ему карать себя. С ума сходит от этого дикого пламени внутри. От запредельной близости между ними. Никогда ещё она не чувствовала Ваграма настолько родным. Слишком. Не ощущала себя болезненно необходимой ему.

«Сдайся, помоги нам обоим», читалось в его надрывном дыхании.

«Не могу, не проси», кричали её слезы, смешавшиеся с водой и стекающие в едином потоке на его мощную спину.

Вспышка — и мир обращается в прах, только чистое наслаждение заполняет всё существо, истерзанное до этого противоречиями.

Оба заходятся в пережитых эмоциях, не отпуская друг друга. Сладкое послевкусие сменяется внезапным осознанием.

Очередная ничья.

И она ничего не решает.

* * *

Не все прошло так гладко, как хотелось бы, всё же дети были особенными, но сам праздник имел успех. Только сев к Антону в машину, Лали вздохнула и поняла, что всё это время была дико напряжена, теперь мышцы адски ныли, отдаваясь болью в голове. Её немного потряхивало, пришлось сделать несколько глубоких вдохов.

— Не смог уговорить её? — пытаясь отогнать тошноту, то и дело подступающую к горлу, спросила Лали.

— Не-а, — весело отвечает друг. — Этот процесс будет долгим. Говорит, стыдно смотреть в глаза твоим родителям и родственникам, знающим, что она была с Марселем. Типа, никто же не в курсе подробностей, а со стороны ощущение, что из одной постели в другую прыгнула.

— А ты-то у нас любитель подробности раскрыть в самой «щадящей» форме!

Он расхохотался. Настроение было на месте, и довольно странно, что Антон совсем не расстроился отказу жены.

— По какому поводу такое воодушевление? — подозрительно сощурившись, всматривается ему в профиль.

— Блин, не могу держать в себе… Ты права, — выдерживает театральную торжественную паузу, вынуждая Лали ударить его в плечо в негодовании, — в общем, отцом стану. Амалия беременна.

— Боже!

Лали рассмеялась, радостно сложив ладони, будто в молитве, и прижав к подбородку.

— Потрясающая новость! Поздравляю!

— Спасибо, родная. В шоке пребываю с утра.

Мысленно девушка пожелала здоровья и матери, и ребенку. Всё же это самое главное. Да и история Артемки всех заставила пересмотреть многие вещи. Наверное, когда сама забеременеет, Лали вплоть до родов будет таить в себе различные страхи. Это, конечно, произойдет не в самом ближайшем будущем, поскольку она принимала меры, но все же. Хотя, может, к тому времени станет чуть легче, научится жить, окончательно примет эту данность…

Ассоциативное мышление по мере того, как она раздумывала над прекрасной новостью, медленно подвело ее к подсчетам собственного цикла. Что-то неприятное на задворках памяти будто кричало, пытаясь прорваться через пелену эйфории.

Лали похолодела.

Очень долгая задержка. Изменения пищевых привычек. Странные рвотные позывы. Непонятная усталость.

Да, неужели?..

Господи, только не это! Только не сейчас! Не может быть!

— Антон… — тихо позвала она. — Я совсем забыла, у меня одно срочное дело осталось. Высади-ка меня где-нибудь. Я возьму такси. А ты поезжай.