Клан солнца (СИ) - "Amazerak" - Страница 9

— Смотря какие чары. Бывают такие, что достают. Главное ведь — умение.

— Это как?

— А сам как будто не знаешь. Как будто не умеешь. Учил же тебя батюшка.

— А ты забыл, что у меня с памятью плохо?

— Ах да, и то верно. Ну коли не помнишь, покажу на привале. Одна беда: силёнки для этого нужны. Не каждый чаровник сможет далеко закинуть ядро или другой снаряд. Но есть разные способы. Самопалы хорошо этих тварей небесных сбивают. В крепостях на башнях пороки стоят. Только они не простые. Простые заряжаются одной стрелой, а эти — сразу десятью. Иначе не попадёшь. Ну и птиц и прочих зверей волшебных можно призывать. Но тут опять беда: не каждый умеет.

— Весьма редкие способы, — заметил я.

— Вот поэтому в каждой крепости на границе есть свои змеелёты. С крылатыми сподручнее в небе драться.

Исходя из слов тысяцкого, становилось понятно, что с противовоздушной обороной дела у нашего отряда не очень. Из всех шести чаровников эффективно бороться с летающими противниками могла только Дарья с помощью своих солнечных птиц. В селе нам повезло отбиться без потерь, но если змеелёты нападут на обоз, то мы, как минимум, лишимся имущества и продовольствия.

Вскоре пришлось сделать привал.

Многие современные городские жители считают лошадь чем-то вроде мотоцикла на четырёх ногах: заправил и поехал. До того, как я попал в этот мир, у меня были похожие представления. На деле же оказалось, что это очень сложное в обслуживании транспортное средство.

Лошадям требовался отдых, их следовало поить и кормить, ухаживать за ними, сильно не нагружать, быстро не гнать, а чтобы кони, особенно боевые, не ослабли, надо было тащить с собой овёс и разные пищевые добавки. Кроме того лошадь могла подвернуть ногу, заболеть или просто свалиться по непонятной причине. Скакуны дружинников, как правило, были крепче и выносливее обычных, к тому же их подкармливали каким-то зачарованным порошком, но в любом случае живой транспорт проигрывал железному механизму по многим параметрам.

Поэтому и расстояние, которое отряд проходил за день, было небольшим. Хорошо, если сорок вёрст удастся преодолеть.

Устроили привал возле мелкой речушки у переправы. Долго останавливаться не собирались, к вечеру хотели добраться до Караузяка, до которого оставалось вёрст пятнадцать.

Я сполз с седла и отошёл к ближайшей сосне, растущей на берегу. Живот болел ужасно. В дороге я пытался отвлечься то мыслями, то разговором, но теперь было ощущение, словно мне кишки разрывают.

Сел на траву, прислонился спиной к дереву. Немного полегчало. Расслабившись, стал наблюдать за суетой у речки, где слуги набирали воду для коней. Милена сразу заметила мои страдания. Тут же подбежала.

— Ох, да что ж это такое! — всплеснула она руками. — Совсем забыла. Прости. Сильно болит?

— Честно сказать? — усмехнулся я. — Как будто мне ещё раз копьём ткнули в живот.

— Говорил же, не надо ездить верхом. Ладно. Нестрашно. Снимай чешую. Я процедуры поведу.

Я ослабил ремни. Милена помогла стянуть тяжёлый доспех. Я расстегнул пуговицы на свите и приподнял рубаху.

— А теперь расслабься и не шевелись, — девушка присела на корточки, поднесла руки к моему животу, украшенному широким шрамом, и, закрыв глаза, сосредоточилась. Мягкий зелёный свет окутал её ладони.

Милена сидела рядом, её пальцы почти касались меня, а нежное личико с гладкой кожей было совсем близко к моему. Казалось, я чувствовал её дыхание. Мой взгляд опустился ниже. Облегающий наряд девушки, приятные округлости под тканью невольно пробуждали фантазию и желание.

Уже не первый раз такое происходило. Как только я более-менее оправился от раны, организм стал настойчиво требовать близости с лицом противоположного пола, особенно в те моменты, когда это лицо находилось в моём шатре. Но я пока даже намёков никаких не делал. Кто знает, как тут принято в этом средневековье? Тем более Милена была княжной. У этих свои нравы. Не хотелось невзначай поссориться из-за моего непонимания местных обычаев.

— Ты расслабься, — улыбнулась Милена, увидев, как я напряжён.

— Да-да, делай, что должна, — ответил я довольно сухо и устремил взгляд в небо, пытаясь перевести мысли на что-то другое.

Боль отступала, стало невероятно легко и свободно.

— Ну вот и всё, — Милена поднялась. — Эх, если бы я была настоящей целительницей, ты бы уже выздоровел. А так…

— Ты всё равно молодец, — похвалил я её, застёгивая пуговицы своей свиты. — И у тебя ещё всё впереди. Станешь самой лучшей целительницей.

— Главное, береги себя, — на щеках княжны разлился румянец. — Может, тебе лучше лечь?

— Ну что за великий князь, который лежит всю дорогу? — я поднялся на ноги. Ощущения были совсем другие. Боль прошла, остался лишь небольшой дискомфорт. — Всё в порядке.

— Хорошо, что ты решил остаться, — вдруг сказала княжна, и на её лбу прорезалась морщинка серьёзности. — Считаю, ты правильно поступил. Я бы не хотела погибнуть на чужбине.

— Мы не погибнем на чужбине, — успокоил я её. — У меня вообще нет планов погибать ближайшие лет пятьдесят. И тебе не советую. Наоборот, собираюсь однажды поквитаться с мятежником и вернуть владения отца.

Милена с улыбкой посмотрела на меня, стараясь понять, шучу я или говорю всерьёз:

— Я бы тоже очень хотела отомстить за своего отца, как и ты. Но всё в руках богов. Ладно, пойду, пожалуй. Ах да, тебе ещё настойку надо дать. Лана! — крикнула она своей служанке, что возилась возле телеги. — Отвар принеси. И кружку!

— Бегу, бегу, госпожа! — крикнула Лана, и вскоре она с бурдюком и кружкой появилась возле нас.

Это была пышная, светловолосая деваха, задорная и смешливая, с открытой, простодушной улыбкой. Лана не являлась ни ученицей, ни аристократкой — обычная служанка. Тем не менее, она постоянно помогала Милене, в том числе в изготовлении снадобий. Других помощников у княжны просто не было.

Я выпил снадобье и поморщился, Лана заулыбалась:

— Горько, зато силы даёт. Великий князь должен быть здоров и полон сил.

— Лана, пошли, — строго одёрнула её Милена, которой почему-то не нравилось, когда служанка начинала со мной болтать. — Язык много распускаешь.

— Ой. Прости, госпожа, бегу уже, — опомнилась Лана и последовала за княжной.

Заметив Дарью, что стояла возле двух своих лошадей, пьющих из бадьи, я подошёл к ней.

— Как дела? — спросил я.

— Великолепно. Славная битва была. Жаль только, что не удалось убить всех остальных, — в её прищуренных глазах мелькнул яростный огонёк.

Дарья мне тоже по-своему нравилась. Резкие, но правильные черты лица, приподнятый уголок губ, выражающий презрение к врагу, пронзительный, холодный взгляд. Настоящая воительница. Виски девушки были выбриты, а волосы сплетались в короткую косичку, идущую от самого затылка. Подобная мода была совсем не женской. Многие дружинники щеголяли косичками как на голове, так и на бороде, и выбритыми висками. Заломленный на бок колпак с отворотами, расшитый, в отличие от мужских, бисером и жемчугом, придавал девушке ещё более залихватский вид.

Дарья была одной из двух женщин в нашем отряде. Вторая дружинница, Горислава, была гораздо старше. Она являлась женой Олега. Дарья вроде как в отношениях никаких не состояла. По крайней мере, я про это ничего не знал.

— Ты славно потрудилась, — похвалил я её. — Получается, ты у нас — единственная, кто может бороться со змеелётами. Поэтому будь готова снова вступить в бой. Если на нас опять нападут, вся надежда только на тебя и твоих птиц.

— О да! — хищно оскалилась Дарья. — Птички хорошо делают свою работу. Не волнуйся, Святослав, я готова надрать задницы этим узкоглазым летунам. Пусть только сунутся. Можешь на меня положиться.

Время ещё позволяло, и я попросил Всеслава Игоревича показать дальнобойные чары. Мы отправились с ним искать подходящее место.

— Знаешь, не стал при всех говорить, — произнёс Всеслав Игоревич, когда мы пробирались сквозь кусты на склоне прибрежного холма, — но то, что случилось с Ратибором… он, конечно, сам виноват, но и тебе не стоит горячиться. Если дружина подумает, что с тобой их жизнь в опасности, разбежится.