Клан солнца (СИ) - "Amazerak" - Страница 44

Мы отправились в дом Казимира на третий этаж, где я выдал Бахтияру письменные принадлежности, и тот под мою диктовку настрочил двенадцать одинаковых писем. На всякий случай я позвал дружинника, понимающего язык одамларов, чтобы тот перевёл написанное и я убедился, что Бахтияр точно передал мои слова. В послании я сообщал князьям о том, что убил великого змея, и приказал всем им явиться в Караузяк для заключения договора со мной, как со своим новым правителем.

Пленники проживали в подклете одного из домов для слуг на первом ярусе крепости. Мужчины находились в отдельном помещении. Они лежали и сидели на соломе, и когда мы с Бахтияром вошли, многие уставились на него с надеждой. Кто-то о чём-то стал спрашивать.

Я выступил перед ними с речью, а Бахтияр перевёл мои слова. Когда прозвучало имя Аждахак, среди пленников пробежал ропот, и все взгляды обратились на меня. Похоже, дракон действительно много значил для горных племён, и теперь я был в их глазах то ли великим героем, то ли великим злодеем, но однозначно, тем, кого следует бояться и кому следует повиноваться.

Бахтияр выбрал трёх мужчин. Они должны были ехать гонцами к остальным князьям племени юкори.

В тот же день я решил поговорить с Нур. Она проживала отдельно от остальных женщин, на четвёртом этаже дома Казимира в просторной угловой комнате вместе с двумя служанками и годовалой дочерью. Понятное дело, вечно она тут жить не могла, её следовало определить в другое место, а вот куда именно, зависело от того, какой путь она выберет.

Обычай требовал, чтобы она стала моей наложницей. Большое количество наложниц у князя только приветствовалось. Они являлись одним из символов достатка и благополучия, а иногда — и военных побед. Но для того, чтобы содержать гарем, мне требовалось обзавестись отдельным домом в городе. Самому мне было сподручнее жить в крепости, но дом Казимира был не столь велик, чтобы тут могли с удобством разместиться лишние люди. Поэтому с жилплощадью требовалось что-то решать.

Впрочем, я пока и сам не знал, что делать с Нур. Мне было не так важно, будет ли она моей наложницей или нет. Я был человеком далёким от местных обычаев, а потому решил дать девушке выбор. Захочет остаться — останется, захочет вернуться к семье — предложу им выкупить её.

Я позвал Нур в свой кабинет, посадил за стол. Девушка смирно сидела, сложив руки на коленях и уставившись в пол.

Нур имела ближневосточные черты лица и смугловатую кожу, раскосые глаза и небольшой ротик с горделиво сжатыми губами. Она была одета в широкое платье (или халат, как тут называли длинную одежду) до пола, украшенное цветочными узорами. Вместе с добычей из дома Хасана мы прихватили сундук с женскими вещами, и Нур смогла переодеться. На запястьях девушки были стальные браслеты-блокираторы с магическими знаками. Наш лекарь — а только лекарь мог определить, какими энергетиками и чарами владеет человек — уверял, что Нур имеет магический дар. Она и сам не скрывала, что может создавать каменных людей. Пришлось её энергию блокировать, как и другим пленникам, обладающим особыми способностями.

— Итак, нам надо решать, что делать дальше, — заложив руки за спину, я расхаживал взад-вперёд по скрипящему деревянному полу, покрытому ковром. — Ты знаешь, что я убил твоего мужа Хасана. Убил в честном поединке, как полагается. В соответствии с обычаем я должен сделать тебя своей наложницей.

Я остановился и посмотрел на Нур. Лицо её не изменилось. Ни одна мышца не дрогнула. Девушка уже знала про смерть мужа и стоически перенесла напоминание об этом.

— Боги так решили. Так тому и быть, — проговорила она смиренно.

— Боги не всё решают. Я дам тебе выбор. Ты можешь остаться здесь или вернуться к семье. Я потребую за тебя посильный выкуп. Думаю, твоя родня не откажется.

Девушка немного помолчала, а потом проговорила:

— Если я вернусь, семья спросит: почему ты здесь, если должна быть рядом с мужем? — проговорила она.

— Он же погиб.

— Обычай моего народа требует, чтобы я разделила его судьбу.

Я озадаченно хмыкнул. Местные традиции не переставали меня удивлять. Я-то думал, это у нас в княжестве дикие нравы, а у одамларов оказались ещё хуже.

— Мне жаль, что так случилось, — вздохнул я. — Ваше племя постоянно нападало на мою землю. Я не мог поступить иначе. Если бы вы хотели жить в мире, этого не было бы.

— Такова воля богов, — произнесла Нур.

— Значит, ты хочешь остаться? — спросил я напрямую.

Нур промолчала.

— Да или нет? — я подошёл к ней и пристально посмотрел в глаза. — Скажи хоть что-нибудь.

— Я не могу решать такие вещи.

— Ладно, как хочешь. Тогда останешься.

— Как скажешь, — Нур склонила голову.

Действительно, если человек не может сам определиться, что ему делать в жизни, остаётся решать другим.

— Пока поживёшь тут. Потом я найду тебе отдельный дом, — обещал я, и Нур снова покорно согласилась с этим.

Денёк получился насыщенным. За всеми этими разговорами я даже трапезу пропустил, и теперь ужасно хотелось есть, да и голова снова разболелась.

Выйдя на крыльцо, я стал наблюдать за жизнью во дворе. Слуги таскали воду, дрова, какие-то вещи. Слышался стук топора, мычали коровы, ржали лошади — всё, как обычно. Я даже привык к такому полудеревенскому существованию.

Со стороны конюшен бодро шла Лана. Её окликнул один из стражников, она перекинулась с ним парой слов, похихикала и пошла дальше.

— Эй, Лана! — крикнул я. — Куда торопишься?

Девшка остановилась, не зная, что ответить.

— Да я это… госпожа поручила… Так, на конюшню бегала вот…

Мне показалась подозрительным, что Лана — всегда такая открытая и словоохотливая — вдруг стушевалась и растерялась. У неё всё было написано на лице, даже гадать не приходилось.

— А ну-ка пойди сюда, — приказал я.

Лана поднялась по лестнице.

— Ты что-то скрываешь? — спросил я. — Выкладывай, что вы там с госпожой замышляете.

Лана опустила взгляд в пол.

— Я не должна тебе говорит. Ох, попадёт же мне!

— Говори, давай, не ломайся.

— Эх, ладно, — вздохнула служанка. — Госпожа велела вещи в телегу носить, только так, чтобы никто не заметил.

— Вон оно что… И зачем?

— Она собирается уехать.

На третьем этаже пристройки имелась просторная комната с большой печью. На лавках сидели несколько женщин занимались рукоделием. На ковре резвилась малышня. На женскую половину мужчинам заходить было не принято, и на меня посмотрели так, словно я вломился в не свою раздевалку. Но никто и слова не сказал.

— Где Милена? — спросил я.

— В спальне, господин, там, — ответила одна из служанок, указывая на дверь в конце коридора.

Дверь была открыта, я постучал о косяк.

— Можно?

Милена обернулась, и ещё брови поднялись от удивления.

Она стояла у сундука в своём тёмно-бордовом платье с длинными свисающими рукавами и складывала посуду для изготовления снадобий. У неё была с собой настоящая алхимическая лаборатория: ступки, чашки, колбы, горелка с артефактом для разведения огня. На столе лежала стопка книг по целительству — старые кодексы в толстых кожаных переплётах ждали очереди на отправку в сундук. Два узелка с вещами уже были готовы.

Милена уезжала — уезжала тайно, не уведомив меня. Видимо, боялась, что буду отговаривать или запрещу. Этого-то я и опасался. Нельзя было её отпускать. С другой стороны, неволить человека тоже не стоит — она же не раба, не служанка, не пленница какая-нибудь.

— Слышал, что ты хочешь уехать, — сказал я, заходя в комнату.

— Да, — проговорила Милена и отвернулась.

— Понятно. Я вот по какому вопросу… У меня голова болит после вчерашнего падения. Наверное, сотрясение. Целитель что-то делал, вроде прошло, а теперь — опять. Не поможешь?

Милена снова уставилась на меня с удивлением, не ожидая, видимо таких слов.