Клан солнца (СИ) - "Amazerak" - Страница 34

Я решил допросить его. Отвёл в одну из комнат. Мы уселись на подушки за низким столиком друг напротив друга. Казимир и Всеслав Игоревич присутствовали при нашей беседе. Переводчик не требовался — Бахтияр вполне сносно изъяснялся на ломаном славянском языке.

— Моё имя — Святослав, — сказал я. — Я — великий князь Светлоярский. Ты — мой пленник. Я заберу тебя и твоих людей в свой город. Твоё племя будет платить нам дань.

Бахтияр смотрел на меня некоторое время своими раскосыми глазами. Кивнул, погладил бороду и медленно произнёс:

— Святослав, ты быть храбрый воин. Я видеть, как ты бился. Силой владеть большой. Я быть у тебя в плену. Но юкори не платить дань.

Я вопросительно взглянул на Казимира, и тот понял, что меня интересовало.

— Юкори — это одно из горных племён, — сказал он. — Он утверждает, что племя не склонится перед нами.

— Если так, — проговорил я, — тогда мы пойдём вглубь гор и будет грабить ваши кишлаки, а ваших мужчин и женщин уводить в рабство.

Бахтияр погладил бороду и покачал головой.

— Великий змей будет проснуться. Ты не пойти далеко.

— А это мы посмотрим. Тебе придётся уговорить юкори не нападать на нас и платить нам дань. Тогда будет мир. Иначе твой народ познает большие беды.

— Юкори не склонятся, — покачал головой Бахтияр. — Великий змей пробудиться. Ты принести беду своему народу.

— Это твой кишлак?

— Нет. Это кишлак князь Хасан.

— Где он?

— Он был со мной. Ты драться с ним. Ты знать лучше.

— Это был воин в зелёном кафтане?

— Зелёный куяк, да.

— Куяк? — я посмотрел на Казимира.

— Это у них доспех такой, — объяснил тот. — Как обычный кафтан или халат, как они называют, только обитый пластинами. Как у него.

— Я понял, о ком ты. Князь Хасан мёртв.

— Он храбро сражаться. Ты храбро сражаться, — глубокомысленно рассудил Бахтияр.

Бахтияра отправили к остальным пленным воинам. Мы же с Казимиром и его боярами устроили трапезу в захваченном доме. Дружинники зарезали несколько баранов, и к утреннему (а точнее, дневному) приёму пищи у нас уже было жареное мясо.

За поглощением баранины мы вели разговор о том, сколько удалось награбить и сколько получится выручить за табуны и отары. Обсуждали проблемы, которые возникли в ходе боя. У кого-то убили дружинника, у кого-то осталось мало лошадей или змеев. Разумеется, не обошли и тему ратных подвигов. Бояре хвастались, как они храбро сражались и кто скольких убил врагов. Один из бояр во время боя заметил тёмно-фиолетовую тучу в небе, которая, взорвавшись, накрыла около десятка одамларов. Я сказал, что сделал это я.

— Великий чаровник нас ведёт, — заметил Малюта. — Враги кровью умоются.

— Только вот чары эти тёмные, — словно между делом заметил одноглазый Анвар.

— И что же с того? — грозно проговорил Казимир. — Чары луны редки, но они ничем не хуже любых других чар. Или ты, Анвар, не считаешь так?

— Я не хочу оскорбить тебя, Казимир, и тебя, Святослав, — тут же оговорился Анвар. — Но дружинники ропщут. Говорят, что тёмная колдунья среди нас — не к добру.

— Но если тёмное колдовство служит благой цели, чем оно хуже моих или твоих способностей? — спросил я. — Заряна помогла нам, и я ещё раз хочу напомнить, — я окинул строгим взглядом суровых бородатых воинов, сидящих за столом, — что к ней необходимо проявить такое же уважение, как и к любому дружиннику.

— Разумеется, Святослав, — ответил Анвар, но тон его прозвучал так, словно боярин остался при своём мнении.

Больше не эту тему мы не говорили.

После трапезы продолжился грабёж. Дома обчищались полностью, весь скарб, любая хоть сколько-нибудь годная в употребление вещь ту же оказывалась в повозках. Я собирался отправиться в обратный путь сегодня днём, но поскольку некоторых упавших в горах дружинников ещё не нашли, пришлось задержаться.

Я стоял на длинной выходящей во двор террасе и наблюдал за слугами и отроками, что грузили телеги. Ко мне подошёл Всеслав Игоревич.

— Добрая добыча, — пробурчал он своим обычным угрюмым тоном, по которому неясно было, радуется ли он или печалится. — Но… вряд ли она стоит дюжину убитых дружинников.

— Зато в ближайшие годы горцы не потревожат наш рубеж, — напомнил я одну из целей, ради которой затевался поход.

— Колит так будет — хорошо.

— И чтобы утвердить нашу победу, я намерен поставить в горах крепость.

— Крепость? Ты уверен? — Всеслав Игоревич повернул ко мне своё бородатое лицо и приподнял брови.

— Да. И заставить одамларов платить дань. Этот… Бахтияр лапшу мне на уши вешает. Они подчинятся нам.

— Знаешь, что думаю?

— Ну.

— Бахтияр совсем не тот, кем кажется. Он не простой князь. Я думаю, он местный хан. Очень уж много одамларов пыталось его вытащить, когда мы полетели к нему. Да и говорит он за всех юкори, как не стал бы говорить мелкий князёк.

— Когда он поймёт, сколь серьёзно мы настроены, скажет правду. Мы отсюда не уйдём, как раньше. Пусть все горы покорить не получится в ближайшее время, но начинать с чего-то надо. И сейчас удобный момент. Враг разбит, следующие два-три года он не сможет собрать сильное войско. У нас развязаны руки.

— Хм… — воевода насупился ещё больше. — Так-то оно так…

— Дам эту землю… ну например, Елисею. Воин опытный, гридь. Пусть, сторожит рубеж, командует гарнизоном.

— Нам предстоит схватка с куда более опасным врагом. Зачем распылять силы?

— Наоборот, я хочу обезопасить одну из наших границ. Уверен, что с племенами мы договоримся.

— Угу, — пробурчал Всеслав Игоревич. Похоже, идея пришлась ему не по душе. — Только вот беду накличешь. Тут чужая земля, чужие боги ей владеют, другие силы хозяйничают в этих краях.

— А будут наша земля и наши боги.

— Воля твоя, конечно… С девчонкой-то что делать собираешься?

— С какой девчонкой?

— Жена Хасана. Теперь она принадлежит тебе. Сделаешь своей наложницей — породнишься с её племенем.

— Ага, чтобы она меня прикончила как-нибудь во сне?

— Она знает обычаи, ей не зачем это делать, если она не совсем глупа. Ну а если боишься, пусть ошейник носит. Да и с законной женой тебе надо определиться. Большой уже. Негоже бобылём ходить.

— Видишь, не до этого сейчас. Да и кого мне в жёны взять? Должна ведь быть равной мне.

— Отец твой собирался договориться с великим князем вагров о союзе между нашим и их домом. Да только вряд ли теперь он отдаст за тебя свою дочь. Не думаю, что он жаждет союза с человеком, которому принадлежит лишь жалкий клочок земли.

— Вот и я о том же. Поэтому вопрос женитьбы пока откладывается. Отвоюю себе хотя бы половину великого княжества, тогда и говорить будем.

— Главное, чтобы род твой не прервался.

— На что ты намекаешь? Думаешь, я погибну?

— Всякое может случиться.

— Буду надеяться на милость богов… и на собственную силу.

Мы провозились до самого вечер. Часть обоза в Караузяк отправилась днём, другая должна была выдвинуться на следующее утро. За день нашли почти всех пропавших дружинников. Одного бойца только никак не могли разыскать. Решили завтра ещё полетать над горами и уходить.

Перед сном я поднялся на башню и долго смотрел на чёрные хребты гор. Дул прохладный ветер, отгоняя дым горящих лесов, в небе светящимися точками летали наши дозорные с фонарями.

Я как будто остался наедине с этими горами. В вечернем сумраке они казались ещё более таинственными, чем при свете дня. Каких только легенд я не наслушался за совместными трапезами с дружиной Казимира: и про великого змея — владыку гор, и про каменных людей, обитающих в недрах земли, и про змеелюдов — мифических существ, помесь человека и змея. Не по себе становилось от того, что все эти волшебные существа, которые в моём мире встречались разве что в сказках, здесь могли оказаться реальностью.

Спустившись во двор, я увидел на террасе Дарью. Она, сидя на лавке, начищала чешуйки своего доспеха. Из дома доносились голоса дружинников. Сегодня было спокойно. На нас за целый день никто не напал. Завтра ждал обратный путь. Настроение у воинов было хорошее, да и у меня — тоже. Победа в битве и хорошая добыча окрыляли.