Клан солнца (СИ) - "Amazerak" - Страница 18

Похоже, пора было входить из боя. Всё, что я мог в данных обстоятельствах — это попытаться отвлечь на себя часть сил противника, пока не подоспеют наши. Сориентировавшись, наконец, в пространстве, погнал Ушастого в сторону Караузяка. Летели мы низко, едва не задевая вершины сосен.

Ушастый снова завопил противным голосом и задёргался, пытаясь вырваться из-под контроля. Он полетел совсем в другую сторону, а меня лишь ремни спасли от падения.

Я обернулся. Совсем рядом пролетела стрела со светящимся наконечником. А на хвосте уже были четыре вражеских змеелёта. Отряд, прибывший на помощь противнику, атаковал наших воинов, но часть сил всё же отвлеклась на меня — план сработал. Теперь передо мной стояла задача как можно дольше продержаться в воздухе, ведь если моего ящера подобьют, то эта четвёрка вернётся добивать дружинников. Для меня такой сценарий выглядел весьма паршиво, а для Ушастого — и подавно. У меня-то имелись все шансы выжить при падении с высоты, а вот у бедного зверя, который, по словам Олеси, даже для битв не предназначалось — никаких. Но самое досадное было в том, что имея огромные магические силы, я их не мог применить.

Ушастого продолжало мотать в разные стороны, и я никак не мог выровнять его. Мы то взлетали под самые облака, то на бреющем полёте проходили над вершинами сосен. Змей больше не слушался меня. Я уже просто не понимал, что делать и как вернуть контроль. Впрочем, едва враг оказался перед моими глазами, я не упустил возможности метнуть в него тёмную сферу. Промазал, разумеется. Как промазал и второй раз.

Со стороны гор летели ещё четыре змеелёта. Приблизившись, они ринулись наперерез моим преследователем. Одного одамлара сбили таранным ударом копья, второго я увидел уже свесившимся с седла. Всё-таки подмога пришла, пусть этого было и недостаточно для противостояния двадцати вражеским воинам. Зато меня теперь никто не преследовал, и я мог спокойно разобраться с управлением.

Из крепости в это время поднималась вереница ящеров. Вскоре они пролетели мимо меня, и я двинулся следом. Пусть не удастся подраться, так хотя бы буду присутствовать на поле (или точнее на небе) боя, как подобает князю.

Впрочем, даже поприсутствовать у меня не получилось. Завидев большой отряд дружинников, одамлары тут же принялись драпать к горам. Наши их преследовали некоторое время, но недолго. Затем часть воинов осталась искать сбитых, а остальные отправились домой.

Я долетел последним. Когда приземлил Ушастого во дворе крепости, тут было уже много дружинников. Они отдавали змеев слугам, а сами шли в башню с пристройкой, где располагалась, как мне позже стало известно, оперативная группа, нёсшая постоянное дежурство.

Я слез с Ушастого и чуть не упал — земля убегала из-под ног. Живот продолжал болеть, но как будто поменьше, чем вчера.

Казимир, облачённый в свой пурпурный кафтан с заклёпками и шлем с длинным синим хвостом, грозно отчитывал Олесю, что стояла перед ним, опустив голову.

— …выпороть тебя надо! — донёсся до меня зычный голос князя. — А ну пошла в светлицу, и чтоб я тебя тут на площадке не видел. Никаких полётов больше, коли ума не нажила.

Я и сам был зол на Олесю, но поскольку всё закончилось более-менее благополучно, мой гнев поутих. К тому же ей и так уже досталось.

— Ранен? — повернулся ко мне Казимир, заметив, что я держусь за живот.

— Нет. Старая травма, — поморщился я. — Только Ушастому досталось. В него четыре стрелы попало, а он всё равно дотянул.

— У змеев толстая шкура. Обычно стрелой не так просто пробить, — буркнул Всеслав. — Извини, что эта визгопряха тебя втянула в такую заваруху. Не стоило тебе лететь. Ты первый раз в седле — и сразу в бой. Пообвыкнуться надо вначале.

— А такое ощущение, что уже год летаю. Практика — лучшее учение, — отшутился я. — Потери большие?

— Сбили трёх дружинников. Не знаю, что с ними. Их ещё не нашли. Но змеям их точно конец. Ещё троих потеряли. Жаль. Теперь эти сквернавцы не отвертятся. Сожжём дотла все их кишлаки вдоль границы. Ишь, разошлись! Думают, управу на них не найдём? Ещё как найдём!

Казимир был раздосадован и зол, и я его понимал.

Придя домой, я завалился на кровать, свернувшись калачиком. Живот болел так, словно мне его опять копьём проткнули, поднялась температура. Близилось время вечернего приёма пищи, а мне сегодня никуда больше не хотелось идти.

В дверь постучались. Не дожидаясь ответа, вбежала Милена.

— Тебе плохо? Тебя ранили? — она упёрла руки в боки. — Почему утром не дождался меня? Тебе нельзя пропускать процедуры.

— Всё в порядке. Просто пришлось много двигаться.

— Так. Лежи, не вставай, — нахмурилась Милена. — Сейчас приду.

Она ушла, а когда вернулась, с ней была Лана, нёсшая таз с водой и полотенце. Милена заставила меня снять рубаху. Лана сделала мне холодный компресс на лоб, а потом ушла, чтобы через пять минут вернуться со снадобьем. Милена же сидела возле меня, приложив светящиеся ладони к моему животу. Как обычно, она прикрыла глаза, и я мог спокойно любоваться её милым личиком.

На вечернюю трапезу я всё же вышел, хоть и с небольшим опозданием. Чувствовал себя после процедур вполне вменяемо, но с активностью, пожалуй, стоило повременить до полного выздоровления. За едой обсуждали нападение змеелётов и то, сколь страшна будет наша месть за ущерб, которые горцы нанесли княжеству в последние дни. Во время сегодняшнего боя, как оказалось, один дружинник погиб, ещё одного ранило. Трёх сбитых одамларов взяли в плен.

Олеся, как всегда, сидела за общим столом, но теперь она не то что пискнуть, даже взгляд поднять не смела. Похоже, крепко ей досталось за сегодняшнюю выходку. Ну и ни о каких тренировках речи уже не шло — ей запретили даже показываться на улице.

На следующий день я решил, что хватит бегать, надо сесть, спокойно всё обдумать, составить какой-то план и, в конце концов, сформировать некий прообраз будущего правительства.

Утро началось с того, что Молчан притащил в спальню бадью с водой. В комнате стояла лохань, над ней висел железный сосуд, который мой оруженосец наполнял каждое утро. Это собственно и был рукомойник. Имелось здесь даже мыло, правда, весьма специфическое. Сортир же представлял собой эркер с дыркой в полу, нависающий над выгребной ямой. Дверь находилась в коридоре недалеко от моей комнаты.

Убранство самой спальни изысканностью не отличалось, несмотря на то, что прежде тут проживал сам хозяин дома. Мебельный гарнитур состоял из кровати с пологом, лавки и двух стульев. На стене висел ковёр. Как и во многих комнатах, была печь. Личные вещи мои хранились в сундуках, которые прямо с повозки сюда и принесли. Из спальни имелся выход в кабинет, куда можно было попасть так же из горницы. Казимир уже освободил третий этаж, предоставив все помещения в моё полное распоряжение, в том числе, и личную оружейную, где теперь хранилось всё моё железо и казна. В набитом монетами сундуке насчитывало восемь с лишним тысяч золотников.

Едва я принял утренний туалет, пришли Милена с Ланой, провели процедуры, напоили снадобьями. А после трапезы я созвал собрание, в котором должны были участвовать Всеслав Игоревич, Рогволд и Олег — этим дружинникам на данный момент я, пожалуй, мог доверять больше всего.

Мы вчетвером собрались в кабинете вокруг резного письменного стола. Я закрыл дверь и уселся на деревянный стул с подлокотниками, обитый красной тканью — почти кресло.

На повестке дня было несколько вопросов. Первым делом я собирался изучить географию моих владений и понять, какие территории ещё не захвачены и каких князей надо привести к присяге в ближайшем будущем.

Всеслав Игоревич принёс карты. Он тоже знал об этом мало. Боярин всю жизнь занимался военным делом, и в политике разбирался плохо. Но что знал, рассказал, и приблизительная картина происходящего мне стала понятна.

Под началом моего отца находилось то ли тридцать семь, то ли тридцать восемь княжеств. Большинство были южнее Светлоярска, девять на севере, пять на западе и двенадцать на востоке. Из восточных четыре считались рубежами, то есть пограничными княжествами. От остальных они отличались тем, что князья их меньше зависели от центральной власти и обладали большими полномочиями. Имелись и отдельные вотчины, которыми управляли бояре, подчиняющиеся не удельным, а непосредственно великому князю.