Узники Кунгельва (СИ) - Ахметшин Дмитрий - Страница 30

В гостиной сидели люди, они помахали руками вновь прибывшим. Алёнка махнула в ответ. Их комната была за номером двадцать четыре, приблизительно в середине коридора, прямо под большой хрустальной люстрой на изгибающемся дугой потолке. Рядом с каждой дверью висели карандашные рисунки, изображающие природу или городские окрестности. Дверь открывалась наружу, краска на стене в том месте, которого касалась дверная ручка, обилась и осыпалась. По полу стелилась красная ковровая дорожка, считавшаяся в старых, особенно советского типа гостиницах писком моды, в здешних интерьерах она смотрелась весьма органично.

Бегло оглядев номер, они вышли. Ноги сами понесли супругов в конец коридора. Юрий и Алёна были хорошим уловом для рыбаков, что сидели здесь; Хорю мерещилось, что он слышит, как жужжит, накручиваясь на барабан, леска.

— Доброго дня, — церемонно поздоровался он. Казалось, старинное здание вынимает из головы простые, всем понятные жаргонные словечки (вроде «хай», «трям» или «йо», которыми перебрасываются ученики старших классов; Юра был совсем не против от них избавиться), взамен складывая туда слова и выражения, от которых несёт едкой пылью. Не пылью пирамид, но всё же.

— Приятно видеть новые лица, — обнажив редкие зубы, сказала женщина в мешковатом костюме для бега. Рукава закатаны, открывая коричневые локти, а на груди белыми нитками вышита милая овечка в окружении крупных синих горошин. Она выглядела так, будто вышла сюда в восемь утра перекинуться парой слов с другими ранними пташками, да так и осталась не в силах преодолеть притяжение мягкого кресла. Пятьдесят лет было для неё красным возрастом, но пышная кудрявая причёска, похожая на облако взбитых сливок, делала её старше. — Как там, в большом мире?

Юрий пожал плечами.

— Путин всё ещё президент.

Женщина подняла глаза к потолку.

— Этот милый мальчик казался таким робким по телевизору. Откуда вы?

— Из Питера.

Другая женщина, молодая и печальная, размешивающая ложкой эспрессо, вдруг встрепенулась:

— «Ладога!» Прогулочный кораблик. Ходит по Невскому, от речпорта до Васильевского. В девяносто восьмом там работал мой отец, — она говорила так, будто это было полтора года назад. — Не обращали внимания, возит ли он ещё туристов?

Алёна смущённо пожала плечами.

— Простите. Питер — огромный город.

— Но… — кажется, какая-то безумная мысль глодала женщину изнутри. Пустые глаза распахнулись, однако стоило кудрявой приветливой соседке положить ей руку на плечо, любительница кофе расслабилась и смущённо пробормотала: — Ну конечно. Мегаполис, да? Простите.

— Жаль, что не смогли помочь, — сказала Алёна.

Отвечая на вопросы, Юрий оглядывался, останавливая взгляд на каждом лице и вежливо кивая. Алёнка улыбалась, взяв мужа под локоть. Он видел двух мужчин, играющих в шахматы за одним из круглых столов, причём ладья в руке одного из них приближалась к вражеской королеве, но застыла на полдороге, когда они вошли. Его оппонент, тощий казах с тонкими губами — на вид ему могло быть как тридцать пять, так и глубоко за сорок, — глядя одним глазом на гостей, другим лихорадочно шарил по доске, гадая, как ему спасти положение. Чёрных на доске оставалось мало. Белыми играл толстый лысый мужчина, одетый с иголочки в белую рубашку и пиджак, который явно был ему мал. Он был похож на посла какой-то далёкой, солнечной и доброй страны. Несколько человек, сидя на диванах напротив телевизора, повернули лица к Юрию и Алёне так, словно они были их любимыми артистами из сериала, продолжившегося после долгой рекламы. Было над всеми этими людьми что-то, что так же трудно описать, как объяснить родившемуся без ног человеку, как мы умудряемся не падать с этих долговязых, кривых костылей, ненадёжной точки опоры. Лица подёрнуты лёгкой дымкой. «Просто тень от дерева за окном», — сказал себе Юра, но тревожащее ощущение не отпускало.

Все они смотрели на супругов Хорей, будто ожидая какой-то безумной выходки. Или откровений, вроде тех, что, случись они две тысячи лет назад, достойны были занесения в одно из Евангелий.

— Вы, наверное, хотите знать, зачем мы сюда приехали? — спросил Юра, и тут же получил чувствительный тычок под рёбра от жены. Он и в самом деле не знал, зачем задал этот вопрос: его мучила почти физическая боль в затылке, хотелось сделать саму эту ситуацию, как-то неуловимо абсурдную, более естественной. Они спрашивали о чём угодно, но не о главном. О вещах, вопросы о которых молодой учитель сам себе ежечасно задавал.

Собравшиеся совершенно одинаковыми движениями покачали головами. У кого-то в глазах мелькнул страх. Юра не видел у кого. Лишь краем глаза уловил, как эта сильная эмоция, возникнув на одном из обращённых к ним лиц, метнулась через всю комнату и исчезла в тенях на потолке. Кончики пальцев покалывало, хотелось сунуть их, все сразу, в рот.

— Конечно, нет, — искренне возмутился казах. Юрий заметил, что к подбородку у него прилипла кожура семечки.

— Даже за деньги…

— …нам весело и без ваших нудных рассказов…

— А давайте лучше поиграем в «Эрудита»! — голос, сказавший это, балансировал на грани истерики.

Мужчина, стоявший под логотипом телеканала «Культура» на телевизоре (а что ещё могли смотреть эти почтенные люди?), прокашлялся в кулак, утёр пот с лысины и, кажется, тоже сказал что-то нелицеприятное.

— Молодой человек, — прибавила женщина в спортивном костюме (Алёна назвала её про себя председательницей общества синих горошин), — неужели мы выглядим в ваших глазах настолько невоспитанными, что могли бы позволить себе совать носы в чужие дела?

Остальные закивали. Бледная девушка с короткой стрижкой и наушниками в ушах, кажется, вовсе не слушала свой плеер. Она утопила лицо в ладонях, искренне чему-то расстраиваясь.

Не было ни переглядываний, ни обмена мнениями, но у Юрия сложилось впечатление, что все они каким-то образом общаются. Как дети, которые хранят одну большую на всех тайну, и каждый, засыпая, точно знает, о чём думают все остальные.

— Простите моего мужа, — сказала Алёна. Её голос был таким, каким нужно: испуганным голоском маленькой девочки, пёс которой чуть не угодил в медвежий капкан. Он попадал точно в нужные пазы, возвращал сбившуюся было с ритма машину сознания этих людей к нормальной работе. — Он никого не хотел обидеть. Это всё, знаете, свежий воздух и близость по-настоящему чистого водоёма. Он сегодня в нём умывался. Смотрите, вот и результат!

Все сочувственно закивали. Женщина с вышитой овечкой на груди потянулась и дотронулась до локтя Хоря.

— Не расстраивайтесь так. Вы просто устали с дороги. Слушайте, вам нужно обязательно попробовать местную рыбалку! Или побродить по лесу в поисках грибов: сейчас самое время для опят, последний дождь был неделю назад. Если надумаете порыбачить, попросите Ильяса (щуплый казах, не придумавший ничего лучше, чем втихомолку убрать королеву с линии огня, застенчиво улыбнулся), а по грибным местам вас с удовольствием проведёт Софья. Конечно, если это будет не вторник и не четверг — в эти дни наша Соня занята в кружке по вышиванию в центре социализации молодёжи. Нет, она не просто балуется, она его ведёт!

Женщина окинула долгим взглядом сначала Юру, потом Алёну.

— Меня зовут Александра. Для вас — просто Саша. Я с удовольствием покажу вам гостиницу и окрестности. Поверьте, её история насыщенней, чем у Вестминстерского дворца, и здесь есть на что посмотреть.

— Мы будем очень благодарны, если вы устроите для нас экскурсию, — сложив руки на животе, как воспитанная девочка, сказала Алёна.

Саша покачала головой.

— Если только позже. Ты же с ног валишься, милочка. Единственное, что вам сейчас нужно — это лечь в постель и поспать десять-двенадцать часов. И проснуться ближе к ленчу совершенно другими людьми. Коренными обитателями Маркса, которых никто никогда не спросит, зачем они приехали и как много времени здесь провели. Это всё здешний воздух, ты права — и за ночь он напитает вас как следует.